Нам не позволят - Чарли Маар

— Это ты во всем виновата, — хрипло отвечает подруга.

Я присаживаюсь на корточки перед ней и дрожащими пальцами стягиваю капюшон с её головы. Под глазом у неё огромный синяк, губа разбита.

— Макс, скорую срочно нужно! — кричу испуганно.

— Это ты… — продолжает твердить Лин, раскачиваясь из стороны в сторону. — Ты во всем виновата…

17 глава

Амилия

— Серьезных внутренних повреждений нет. В основном поверхностные ушибы и ссадины. По синякам на коленях и бедрах можно предположить, что девушка от кого-то убегала и несколько раз падала, но она по-прежнему отказывается отвечать на вопросы о том, что именно с ней случилось и кто это в этом замешан.

Я слушаю врача, словно он говорит через толстый слой ваты. С трудом разбираю слова и глотаю слезы, глядя через стекло на Лин, сидящую на больничной койке в палате, куда по требованию Максима ее разместили. Мне она тоже ничего не объяснила. Только обвиняла во всем и смотрела опустошенным взглядом, будто ее и не существует вовсе в этой реальности.

Хоть Лин и молчит, я уверена, что это с ней сделал тот мужчина. Просто некому больше. Только от него исходила угроза в последние дни, и только за него она могла обвинить меня. Лин считает меня виноватой, потому что я связалась с Максимом, а через него тот человек узнал и про нее.

Закрыв глаза, обхватываю плечи руками, чувствуя, как горячие слезы текут по щекам, капают на губы, оставляя соленый привкус во рту.

— Мы сообщили в полицию, а также связались с родными девушки. Они уже на пути в больницу.

— Пусть ей предоставят лучшее лечение. За мой счет, разумеется, — раздается тихий голос Максима.

— Конечно, Максим Андреевич. Мы все организуем.

Судя по всему врач собирается уйти. Пока он этого не сделал, я поворачиваюсь к нему, что оказывается невероятно трудным, потому что мое тело стало таким тяжелым, словно его накачали свинцом.

Мой взгляд первым делом ложится на Макса. Это машинадьно получается. На самом деле, я не хочу на него смотреть. Всю дорогу до больницы и то время, что мы уже провели здесь, я старалсь не смотреть на мужчину и не говорить с ним. Слишком много неприятных мыслей крутилось в голове и крутится сейчас.

— Могу я… к ней зайти? — спрашиваю врача, наконец отлепив немигающий взгляд от Максима и вперив его в доктора.

Молодой мужчина в белом халате и планшетом в руках смотрит на меня слегка сочувственно, после чего качает головой.

— Ваша подруга попросила никого к ней не пускать кроме родителей. Мне жаль, но мы не можем игнорировать просьбу пациентки, тем более учитывая то, в каком состоянии она находится. Она и так ничего почти не говорит. Если вы войдете… это может спровоцировать истерику. Вам лучше прийти позже. Возможно, через несколько дней ей станет легче. А пока… увы.

Он уходит, оставив меня стоять с болезненно сжимающимся сердцем посреди людного коридора. Там, за стеклом, моя лучшая подруга, которая не хочет, чтобы я к ней заходила, потому что винит меня в случившемся с ней.

Она приехала к дому Макса именно поэтому. Лин хотела высказать мне в глаза, что это я виновата.

— Ами? — ладони Зверга ложатся на мои плечи.

Он осторожно прижимает меня к себе и утыкается носом в волосы.

— Все будет хорошо, Ами. Я все сделаю.

— Хорошо? — выплевываю надрывно, не глядя на него.

Стараюсь даже не дышать, чтобы не чувствовать его запах и тепло, которые обрели для меня слишком большое значение в столь короткие сроки.

— Ты обещал все уладить. Ты сказал, что поговорил с ним! Ты… мне врал?! Почему с ней такое случилось?! Почему с ней?!

— Я сделал все, как обещал, Ами…

— Тогда почему она там?! Объяснишь?!

Ткнув пальцем в сторону палаты, резко вскидываю на мужчину взгляд, чтобы видеть его глаза, чтобы знать — скажет ли он мне сейчас правду или же соврет?

Максим смотрит прямо, чуть поджав губы.

— Не на всех легко повлиять, Ами. У меня много власти, но и у других тоже.

— Боже мой! — отталкиваю руки Максима от себя и отхожу чуть в сторону, прижав ладони ко рту. — Боже! Кто ты вообще такой?! Откуда у тебя знакомые, способные причинить подобный вред ни в чем не повинной девушке?!

— Не все прошлое можно стереть, чтобы оно никак не влияло на настоящее.

— Вот как ты оправдываешься?! Своим прошлым?! — мой голос срывается, становится визгливым и противным.

Волна истерики захлестывает на пару с чувством вины, которое я пытаюсь полностью переложить на Максима.

Я виновата, что познакомилась с ним, из-за чего пострадала моя коротышка, но он… Он ведь мог что-то сделать. Мог охрану к ней приставить, если знал, чем это может закончиться. У него есть такие возможности, но он их не использовал. Да кто знает, может он и не был против?! Вдруг Лин права, и на самом деле… Максим просто ублюдок?!

— Это не я с ней сделал, Анна Амилия. Ты забываешься, — рявкает Зверг, недовольно скрипнув зубами. — И ты сама хотела быть со мной, в чем ты сейчас пытаешься меня обвинить?

Упираюсь лбом в прохладное стекло, за которым я все еще могу видеть Лин. Она сидит с опущенной головой и заламывает пальцы на руках. Подруга не плачет, но я буквально вижу и чувствую, как ей больно и плохо. Из-за меня.

В чем я пытаюсь обвинить Зверга? В том, что позволил мне влюбиться в себя. Потерять голову. Снова сделать то, из-за чего теперь страдает мой родной человек.

— Я ничем не могу ей помочь. Ничем. Я даже не знаю, что именно с ней случилось. И наверное не узнаю никогда.

— Я все выясню.

— Не надо. Ничего не надо, Максим. Больше ничего.

Дома мы оказываемся почти под утро. Я не хочу ехать к Максиму, но он настаивает. Говорит, что я и так вымоталась, и мне нужно нормально поспать, а если я завтра все ещё буду хотеть уехать, то он не станет меня удерживать.

Я не спорю с ним, в первую очередь из-за усталости — тут он прав, у меня действительно не осталось сил. Ну а во-вторых, моё глупое сердце не желает так просто расставаться с ним. Оно ещё надеется, что все можно исправить.

Когда в больницу приезжают родители Лин, её мама плачет, увидев, в каком состоянии её дочь, отец дрожщими руками