Город Барабу - Барри Лонгиер

Королевский Представитель только покачал головой, когда вся Палата поднялась и потребовала слова.

– Придержи коней! Слоны идут!

Хаву Ди Мираак прыгнул к панели, готовясь применить оружие – ужасные пронзительные звуки, вырвавшиеся из звуковых колонок, наполнили всю его капсулу. Из брезентового сооружения, стоявшего в конце улицы, показалась колонна белых лошадей, за которыми следовали прелюбопытные земные животные, слоны, люди в каких-то гротескных одеждах, с разрисованными лицами дудели в огромные рога, прыгали и толкались. Далее следовали фургоны и опять люди. Они танцевали, шли на руках, подбрасывали в воздух мячи, несли огромных змей. Вся эта процессия повернула направо и двинулась к башне.

– Люди! Остановитесь! Остановитесь немедленно!

По сигналу возглавляющего колонну парад остановился и умолк. Колонисты, стоявшие вдоль дороги, захлопали в ладоши.

– Тишина. Тишина, или я включу поле!

Люди замерли, и Хаву перевел дыхание. Взглянув на панель, он увидел предупредительные огоньки всех сторожевых башен в его секторе. Хаву выглянул в обзорную сферу, увидел, что люди не выказывают агрессивных намерений, а, наоборот, улыбаются, и нажал кнопку связи.

– Сторожевой пост деревни номер семнадцать.

В громкоговорителе что-то щелкнуло, затем оттуда донесся слегка дрожащий голос:

– Докладывайте, семнадцатый.

– Я… я не знаю. Что происходит?

– Мы сами пока ничего не понимаем. Похоже, во всех лагерях идут какие-то празднования. Угрозы для наших постов не отмечено.

Хаву посмотрел на заполнивших улицу людей. Они были счастливы.

– Что мне делать?

– Вам угрожали?

– Нет, пока нет.

– Решайте сами, на месте. Сообщайте обо всем необычном. Мне нужно ответить на другие вызовы.

Хаву отключил связь. Из барака вышел человек по имени Билли Пратт. Подойдя к башне, он остановился:

– Хаву?

Некоторое время Хаву смотрел на человека, потом включил внешнюю связь:

– Билли Пратт. В чем дело?

Разводила потер подбородок, оглянулся на застывшую за его спиной процессию и снова повернулся к башне. На его лице сияла улыбка:

– Господин, вам известно о нашем благодарственном письме, посланном в Имперскую Палату?

– Да. Я знаю, что бумаги с подписями ушли из лагеря без моего разрешения, и мне это не нравится.

Человек, похоже, огорчился:

– У нас вовсе не было намерения доставлять вам неприятности, господин. Мы лишь хотели выразить нашу признательность.

– Что означает этот парад, Билли Пратт?

Человек пожал плечами:

– Мы всего лишь демонстрируем то, как мы счастливы, господин.

Хаву внимательно присмотрелся к людям, стоящим на улице и в колонне. Потом перевел взгляд на Билли Пратта и откинулся на спинку кресла, подумать. Вдруг смех наполнил крохотную капсулу. Немного успокоившись, он уже по-иному посмотрел на Билли Пратта.

– Гоата! Двойная гоата! Отличная работа. – Хаву снова рассмеялся и включил систему внешней связи. В конце концов, ему приказали действовать по собственному усмотрению. – Продолжайте. Продолжайте парад, Билли Пратт. Извините, что помешал.

Он подался вперед, наблюдая за тронувшейся с места процессией и уже обдумывая доклад начальнику сторожевого центра.

36

Джон О'Хара и Том Уорнер вместе долбили кирками каменную стену карьера.

– Люди О'Хара и Уорнер! Подойдите к башне!

О'Хара положил на землю кирку, выругался в адрес ноющей спины, улыбнулся и повернулся к башне.

– Да, господин, с удовольствием. – Бросив взгляд на край карьера, он заметил группу нуумианцев, среди которых выделялся Карл Арнхайм.

Проходя мимо Билли Пратта, запевшего при его приближении, Хозяин негромко произнес:

– Они здесь.

Билли повернулся, поднял голову, увидел Арнхайма и снова взялся за работу.

– Хорошо.

– Лишь бы сработало.

Нагрузив корзину камнями, Билли взвалил ее на плечи и кивнул Хозяину:

– Все сработает, мистер Джон.

Уорнер нахмурился и покачал головой:

– Мне эта затея представляется глупой.

Билли толкнул Тома локтем свободной руки:

– Улыбайся, когда говоришь, приятель.

Все трое заулыбались и стали подниматься по крутому склону карьера. Снизу доносились пение и смех. Уорнер и О'Хара подошли к делегации у основания башни, а Билли Пратт высыпал камни в большой ящик. Держа корзину в одной руке, он повернулся и направился к тропинке.

– Твое имя, человек?

Билли взглянул на башню:

– Господин, мое имя Билли Пратт.

– Подойди к основанию башни.

– С удовольствием, господин. – Билли присоединился к Уорнеру и О'Хара. Вся тройка с довольными усмешками предстала перед нуумианской делегацией.

Один из нуумианцев шагнул вперед.

– Я – Адр Вентцу Фунг. – Он повернулся к Билли. – Мы попросили у стража разрешения поговорить с вами как представителем рабочих, а не с лидерами, вроде мистера О'Хары и мистера Уорнера.

Билли ухмыльнулся и поклонился:

– Для меня это честь. Чем могу помочь моим благодетелям?

Вперед вышел Карл Арнхайм:

– Это их разводила. Давайте сюда кого-нибудь другого.

Адр Вентцу Фунг внимательно посмотрел на Арнхайма и покачал головой:

– У каждого своя функция, мистер Арнхайм. – Он повернулся к Билли. – Вы владеете или управляете какой-либо частью «Большого шоу О'Хары»?

– Нет, господин.

Нуумианец, являвшийся, вероятно, главой делегации, пожал плечами, обращаясь к Арнхайму:

– Он один из работников. Думаю, мистер Арнхайм, вы уже злоупотребили нашим временем. Продолжим. Адр Вентцу Фунг посмотрел на Уорнера:

– Правильно ли я понял, что колонисты рассматривают свой бесцельный труд здесь как милость?

Уорнер кивнул и улыбнулся:

– О да, господин! Здесь мы обрели счастье… – он взглянул на Билли и опять повернулся к нуумианцу, – и избавились от страданий, с которыми рождается каждый человек. Мы радуемся работе.

Нуумианец обратился к О'Харе:

– А вы?

Хозяин кивнул и широко улыбнулся, отчего по всему его лицу побежали морщинки.

– Да, господин. Сможем ли мы когда-либо вернуть вам долг или выразить нашу признательность?

Нуумианец посмотрел на Арнхайма, перевел взгляд на счастливых, кашляющих рабочих в карьере, и снова повернулся к Арнхайму.

– Ну?

Арнхайм сердито фыркнул:

– Они с вами играют! Разве не ясно? – Он обернулся к О'Харе. – Это я, Джон. Я тот, кто уничтожил твое шоу и загнал тебя в этот пыльный карьер. Я! Ты понимаешь?

О'Хара шагнул вперед и схватил Арнхайма за руку:

– О, Карл, спасибо! А мы и не знали, кого благодарить. Смогу ли я когда-нибудь отплатить вам тем же?

Арнхайм вырвал руку и повернулся к Билли:

– Ты Билли Пратт. Работал на «Шоу Эйба». Я тебя знаю. Скажи, что здесь происходит, и ты об этом не пожалеешь.

Билли улыбнулся и указал рукой на карьер:

– Вряд ли вы сможете сделать для нас больше, мистер Арнхайм.

Адр Вентцу Фунг повернулся к делегации нуумийцев:

– Братья депутаты, по-моему, здесь больше нечего изучать и расследовать. Из девяти увиденных нами деревень ни одна не приняла хазб. Ни королевские, ни мистера Арнхайма. – Он еще раз повернулся к О'Харе и Уорнеру. – Осталось лишь определить форму и размер реституции, которую Палата обязана осуществить по отношению к жертвам.

Хаву Да Мираак видел, как люди возвращаются из карьера, распевая песню о работе на какой-то «железной дороге». Он открыл нижний люк капсулы, встал на подъемное поле и опустился на улицу деревни. Через несколько секунд люди уже выстроились перед ним ровными шеренгами. Пратт, Уорнер и О'Хара вышли вперед.

Хаву повернулся к Билли:

– Что случилось?

Билли улыбнулся, изобразил танцевальное па и замер.

– Все отлично. Приостановка работ до голосования Палаты по реституции.

– И какая реституция рекомендована?

– Для колонистов – устранение нуумианского управления, возвращения контрольных функций людям и восемь миллиардов кредитов. Для цирка – возвращение корабля, всего оборудования, замена всего утраченного на Мистении и гарантии циркового сезона.

Хаву повернулся к Уорнеру:

– Я бы хотел остаться на Мистении.

Том кивнул:

– Никаких проблем, Хаву. Думаю, ты нам пригодишься, ведь Империя так близка. – Он посмотрел на О'Хару. – А как насчет шоу?

Хозяин ненадолго задумался:

– Ну, мы подписали контракт на сезон, так что, думаю, его надо выполнять. – Он улыбнулся нуумианцу. – Посмотрим, сможем ли мы собрать до отлета восемь миллионов кредитов.

Хаву повернулся к Билли:

– Мне было приятно разговаривать с тобой. Ты уезжаешь?

– Да, я работаю в цирке. – Он усмехнулся, покачал головой и кивнул Хаву. – Ты был прав. Хазб – это лучшая часть гоаты. После следствия, когда никто не видел, я встретился взглядом с Арнхаймом и сделал вот так. – Билли выкатил глаза и высунул язык.

Хаву рассмеялся:

– Я понимаю – это знак неуважения.

Билли кивнул: