Славянское реалити-шоу - Андрей Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часов через десять-двенадцать в пещере опята стало относительно тепло, сухо и уютно.
– Всё, господа славяне, всем спать! – объявил Егор. – Завтра с утра будем зализывать раны: баню протопим, попаримся – как следует, от души, помоемся, напечём свежего хлеба. Но всё это – завтра.… Ложитесь, братцы, ложитесь, а я подежурю у печи…
Рядом с ним присел Пугач, мягко положив руку на плечо, вздохнул тяжело и понимающе:
– Ты, командир, это…. Не того…. Мне ребята рассказали – про Александру. Жалко, хорошая была девчонка…. Красивая такая, шустрая. А вот, как оно всё получилось, повернулось…. Кысмет, будь он неладен! Ты, главное, без глупостей всяких….
– Спасибо, Емеля, за сочувствие. А что до глупостей…. Нет, руки накладывать на себя я не собираюсь. У меня же там, на Большой Земле, дочка осталась, Иришка…. О ней надо думать. А ещё о том, как выбраться отсюда – в самые кратчайшие сроки…. Так что, брат, спасибо тебе, и иди спать…. Мне одному надо побыть, очень…
Ранним утром его сменил Генка. Егор на ощупь добрался до своей кошмы, торопливо стащил с ног валенки, лёг, укрылся кожухом и забылся мёртвым, бесконечно серым сном…
Сквозь сон Егор уловил короткие обрывки разговора: шептались два человека – мужчина и женщина.
– Надо его разбудить. Обязательно надо, – горячо настаивал мужчина.
Женщина сомневалась:
– Ну, допустим, разбудили…. А что делать дальше? Как ему сказать об этом? Ты будешь говорить?
– Почему – именно я? Сама скажи, немаленькая…
– Нет, я не смогу…. И, вообще, поимей совесть: трудные дела мужчина всегда должен брать на себя. Если, конечно, мужчина настоящий, а не притворяется таковым…
«Они нашли Сашкино тело, а мне боятся сказать про это», – понял Егор, неуклюже сел, нервно сглатывая внезапно подступившие к горлу слёзы, и открыл глаза.
Напротив, обнявшись и глядя на него круглыми испуганными глазами, сидели Генка и Юля Федонины.
– Где она? Ну, говорите!
– Сеня с Верой нашли, когда разгребали площадку перед входом в пещеру, – робко, отводя глаза в сторону, чуть слышно ответила Юлька. – Там костёр горит, вот мы её и положили к костру, – запнулась и заплакала: – Чтобы ей было не так холодно…
Ни на кого не глядя, Егор тщательно намотал на ноги портянки, обулся, встал, набросил на плечи кожух, неуверенно пошёл к выходу, бросив через плечо:
– Не ходите за мной! Пожалуйста…. Я сам…
Он шёл очень медленно, словно бы отсрочивая страшное свидание. Первый раз он шёл на встречу с женой – не торопясь…
Распахнув дверь, Егор вышел в зимнее морозное утро, посмотрел вверх (вниз, где горел весёлый костерок, глаза отказывались смотреть): высокие, многометровые снежные холодные откосы, голубое бездонное небо, лёгкие перистые облака, целенаправленно плывущие на юг, туда, где весело и беззаботно жили целые страны и народы, не знающие, что такое снег…. Убийственный снег…
Раздалось демонстративно-громкое покашливание, и мужской голос неуверенно произнёс:
– Командир, у неё, похоже, пульс прощупывается…
– Что? Что ты сказал? – Егор ошалело уставился на Пугача, сидящего на корточках рядом с неподвижным, полностью заиндевевшим телом.
– Пульс…. Пульс есть! Слабый, правда, и редкий…. Сам вот пощупай…
Стараясь не смотреть на любимое, неправдоподобно белое – в обрамлении угольно-чёрных волос – лицо, он неуверенно положил свои подрагивающие пальцы на Санькино тонкое запястье, которое оказалось совсем даже и не ледяным. Прохладным, это да, безусловно…. Но – не ледяным! «Тук», – почувствовал (услышал?) Егор, через три-четыре секунды ещё раз: – «Тук»…
«Этого не может быть!» – испорченным магнитофоном заныл окончательно обалдевший от неожиданности внутренний голос. – «Этого не может быть! Этого – не может быть…».
– Емельян! – позвал Егор каким-то механическим голосом. – Емельян!
– Здесь я, здесь! Рядом…
– Баню уже затопили?
– Затопили, командир! Только нельзя её сразу – в баню…
– Я знаю. Давай отнесём Саньку в спальню. Пусть наши девицы помогут мне её раздеть…. А ты снегу мне принеси. Чистого, и побольше…
Александра лежала на своей кошме, поверх которой девчонки постелили кусок чистой льняной ткани, совершенно нагая, белая и холодная. Егор, надев на ладонь правой руки самодельную рукавицу, грубо сшитую из кусков бобровой шкуры, зачерпнул совсем немного снега и начал осторожно растирать тело жены – всё ещё не веря, что самое страшное уже позади….
Руки, ноги, грудь, живот – пригоршня снега. Руки, ноги, грудь, живот – пригоршня снега.…Через десять минут, когда Санькино тело заметно порозовело, он бережно перевернул её на живот и продолжил растирание….
Вновь уложив Сашенцию на спину, Егор нащупал пульс и начал сосредоточенно считать.
– Примерно – сорок пять ударов в минуту. Прямо как у космонавтов, – прошептал он совсем тихо, почувствовав, как губы – сами по себе – складываются в широченной улыбке…
Впрочем, улыбка очень быстро слетела, уступив место насторожённой гримасе:
«А что у нас с обморожениями?» – озаботился внутренний голос. – «Тщательно всё проверь! Главное, пальцы на руках и ногах…».
Егор внимательно осмотрел все женские пальцы, осторожно перебирая их один за другим – словно бесценные и хрупкие драгоценности. Никаких чёрных и тёмных пятен не обнаружилось, все суставы работали исправно, пальцы послушно гнулись и – не менее послушно – разгибались….
Он заглянул жене в лицо: на щеках теплились розовые пятна румянца, через чуть приоткрытые карминные, маленькие и изящные губы вырывалось лёгкое дыхание….
– Сашенька! – позвал тихо и нежно, несколько раз легонько коснулся ладонью женских щёк.
Длинные ресницы неожиданно затрепетали, Санька приоткрыла глаза, светло улыбнулась, и – с ласковым упрёком – спросила:
– Где же ты был так долго, Егора? Я ждала, ждала…. Было очень холодно, снег забился за шиворот. Так противно и щекотно! А потом я уснула…. Поцелуй меня! Нет, всё равно, очень холодно….
– Я сейчас, сейчас! – растроганно забормотал Егор, торопливо заворачивая жену в льняную ткань. – Я тебя отнесу в баню. Там уже натоплено! Сейчас, сейчас…
– В баню? – игриво переспросила Сашенция. – Это очень хорошо – в баню! Особенно, если с любимым мужем…. Я очень соскучилась…
Егор – с женой на руках – ошалело выглянул из спального помещения в тёмный коридор и попросил:
– Эй, кто-нибудь! Посветите нам, пожалуйста! И откройте дверь в баню!
– И часа два нас не тревожьте, соратники…. Поимейте совесть! – глупо хихикая, добавила Санька…
Глава десятая
Похищенный
Время текло неумолимо и совершенно предсказуемо. Приближался светлый праздник – Новый год. Без устали мели злые лохматые метели, нудно и противно выли угрюмые вьюги, шумели в голых ветвях деревьев холодные, совсем не умеющие улыбаться ветра.…
Иногда, если небо было голубым и ясным, мороз особо не зверствовал, а ветер беззаботно дремал где-то под заснеженным кустом орешника, славяне дружной гурьбой вылезали из пещеры и с удовольствием, иногда – очень долго – гуляли по всей округе. Пешком, если был наст, а если его не было, то на лыжах: да, на тех самых, изначально предназначенных для хождения по топким болотам…
С Пугачёвыми они не виделись уже давно, с тех самых пор, как Александра нашлась в глубоких вологодских снегах. Нехорошо это – в том смысле, что давно не общались с Емельяном и Галкой – да уж больно суровой и непредсказуемой выдалась зима: ни мороз – так пурга, ни пурга – так снежная буря, или – неожиданная оттепель, незамедлительно превращавшая снег в вязкую и непроходимую кашу.
– Так не пойдёт, уважаемые славяне! – однажды заявила Санька. – Они же нам не чужие, как никак…. До Нового года осталось всего-то четверо суток. Так что, готовим подарки и собираемся в гости!
Подарки они сложили в один общий холщовый мешок: вяленое мясо косули, рыба холодного копчения, новые деревянные ложки, детский комбинезон из лосиных шкур (Юлька Федонина сшила), два капкана на лисиц и барсуков – оригинальной конструкции Петра Нестеренко, немного «фирменных» ржаных сухарей, завёрнутых в льняную тряпицу.
– Ещё курительную трубку можно подарить Емельяну. Хорошая получилась трубка, из столетнего верескового корня. Сам вырезал! – похвастался Сеня Браун. – Да какой от неё прок? Табаку-то всё равно нет! Думаю, не стоит её дарить. Обидится ещё Пугач, подумает, что издеваемся…
На маршрут вышли ранним утром: Егор, Санька и Петька Нестеренко. Надели лыжи, взяли в руки лыжные палки. Вообще-то, после недавней двухдневной оттепели вчера опять ударил ощутимый морозец, превративший рыхлый раскисший снег в прочнейший наст, но Егор решил откровенно перестраховаться и отправиться в гости на лыжах: вдруг, опять нагрянет коварная оттепель? Ну, и оружие прихватили с собой. Куда же без него, родимого, по таким загадочным местам и непростым временам? Егор и Петро закинули за спины автоматы, Санька же довольствовалась «тэтэшкой» в кармане кожуха и мощным немецким биноклем, доставшимся ей в наследство от неизвестного и странного диверсанта – любителя пострелять из гранатомёта всякими хитрыми гранатами.
