Ничего личного. Книга 8 - Амадео
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он схватил Даниэля за руку и потащил за собой. Себастьян провожал их взглядом и усмехался.
— Сколько же у тебя слабостей, Амадео Солитарио! — наконец произнес он нараспев. — Прямо теряешься, какую выбрать в первую очередь…
Даниэль едва поспевал за учителем, то и дело спотыкаясь, но Амадео и не думал останавливаться. Он, как вихрь, пролетел по улице до машины, распахнул дверцу и втолкнул Даниэля на пассажирское сиденье. Сам же, обойдя автомобиль, плюхнулся на водительское место, откинулся на спинку и закрыл глаза, тяжело дыша.
Шли минуты, часы на приборной панели меняли цифры одну за другой, но Даниэль не решался нарушать тишину. В ушах звенели слова, сказанные тому человеку по имени Себастьян. Мсье Амадео выпалил угрозу в сердцах или совершенно серьезно собирался убить его? Даниэль обнаружил, что не очень-то хочет знать ответ.
— Обещай мне одну вещь, — наконец сказал Амадео, не открывая глаз. — Если ты когда-нибудь снова увидишь этого человека, то развернешься и побежишь так быстро, как будто за тобой гонятся черти. Обещаешь?
— Ну… — Даниэль почесал за ухом. — Чертей я, в общем-то, не боюсь, но ладно. А почему? Он показался мне не очень-то…
— Просто обещай. — Амадео открыл глаза и в упор посмотрел на него.
В его взгляде Даниэль прочел страх и боль, и это напугало его куда больше чем все, что он видел до этого. Впервые он понял, что мсье Амадео вовсе не небожитель, а тоже человек, который испытывает те же эмоции, что и обычные люди. На публике он казался спокойным, невозмутимым, казалось, ничто не может вывести его из равновесия. Но сейчас Даниэль видел перед собой такого же человека, как он сам. Со своими слабостями, страхами и неуверенностью.
— Конечно, обещаю, — торопливо сказал он.
Губы Амадео тронула улыбка, но глаза оставались серьезными.
— Хорошо. — Он помолчал, поглаживая руль. — Сильно испугался?
— Кого, его? — Даниэль оглянулся через плечо на кафе. — Да с чего бы, я даже не знаю, кто он такой, обычный дядечка…
— Я не об этом, — тихо перебил его Амадео.
— А… — Даниэль смущенно потеребил кудряшку. — Вы об аптеке…
Амадео прикусил губу и кивнул.
— Мне жаль, что ты увидел все это.
— Да ладно, — отмахнулся Даниэль. — Не сказать, чтобы я не подозревал… Вы же бизнесмен, а у бизнесменов полно тайн, секретов и прочего, с помощью чего они делают бизнес. Я же не наивный мальчик, знаю, что и дедушка вел не совсем законную жизнь. Это я полез куда не просят, но у меня натура такая, деятельная. Мама всегда говорила, что я без вазелина лезу в печную трубу, чтобы встретить Санта-Клауса на крыше. Вы не подумайте, я не оправдываюсь, — он замахал руками, — просто сам себе всегда нахожу неприятности, и было бы глупо винить в этом вас. — Он перевел дыхание и тихо добавил: — Уверен, у мсье Санторо методы похуже ваших будут.
Амадео покосился на него и хмыкнул.
— Вот как?
Даниэль изо всех сил пытался напустить на себя серьезный вид, но не сдержался и рассмеялся.
— Да что ж вы! Неужели думали, что я брошу своего учителя? Да, мне придется примириться с тем, что вы не придерживаетесь постулатов Женевской конвенции, но я-то в ваших темных делах участвовать не собираюсь, и вообще…
Он задохнулся от изумления — Амадео перегнулся через сиденье и обнял его.
— Спасибо, Даниэль, — прошептал он. — Большое тебе спасибо.
— Да за что? — блаженно пискнул тот — еще одна его мечта только что исполнилась.
— Спасибо за то, что видишь во мне человека. — Амадео отпустил его и поправил зеркало заднего вида. — Потому что я и сам иногда его не вижу.
— Да бросьте, — отмахнулся Даниэль, все еще довольно улыбаясь. — Вы самый человечный человек из всех, что я знаю! — Он радостно схватил ручку, которую Амадео протянул ему. — Ой, а я думал, что потерял с концами! Где вы ее нашли? Погодите, хотел еще спросить… Что это был за мужчина и почему вы так испугались, увидев меня с ним?
Амадео скривился, будто от боли.
— Это долгая история.
— Так я и не тороплюсь. — Даниэль устроился поудобнее на сиденье и приготовился слушать, но Амадео покачал головой.
— Катрин с ума сходит от беспокойства. Давай вернемся домой, поужинаем, а потом я расскажу тебе о нем. Дотерпишь?
Даниэль позабыл бы о голоде и холоде, лишь бы поскорее услышать историю таинственного незнакомца, во всем полагающегося на удачу, но упоминание имени сестры заставило его сдаться. Да и громко заурчавший живот тоже выразил свой протест.
— Уговорили, — протянул он. — Но сразу после ужина!
— Вот. — Томас швырнул пакетик с белым порошком на стол перед Ксавьером. — Нашел у этого козла.
Ксавьер хмуро смотрел на него.
— И чего хочешь от меня?
— Это чужой товар. — Томас пожал плечами. — Мы торгуем только коксом, героин у нас не в чести.
— И что? — Ксавьер все еще не понимал, куда клонит Томас.
— Значит, парень решил либо подработать на сторону, либо сам употребляет! Что с ним делать-то? Если сторчался, то просто вытолкать в шею — не вы ли говорили, что торчков не держим? А вот если решил к конкурентам перескочить — это уже другое дело!
— Ни о какой конкуренции речь не идет. — Ксавьер снова склонился над бумагами. — Товар совершенно разный. Ты достаточно долго в бизнесе, чтобы понимать разницу.
— Да я понимаю, конечно! — вспылил Томас. — Но если Дино начнет пихать свою дрянь в наш груз, у кого возникнут неприятности?
Ксавьер тяжело вздохнул, убрал документы в ящик стола и снял очки. Переносица болела, и он помассировал ее. Легче не стало, вдобавок перед глазами все расплывалось.
«Старею», — невесело подумал он. В тридцать семь ощущать себя развалиной было не слишком приятно, но именно так он себя чувствовал последние полмесяца. Он прекратил свои попытки копать под Себастьяна и сосредоточился на работе. Точнее, пытался не сосредоточиваться, но не никак получалось все бросить. Система была до того хорошо отлажена, что работала практически без его участия, поэтому поставки не страдали. Ксавьер все собирался махнуть рукой на руководство, и будь что будет, но такие активисты, как Томас, не давали ему расслабиться.
После недавних событий Томас Хендриксон снова вступил на кокаиновую дорожку. «Экспресс “Чух-Чух”» канул в Лету, Генри арестовали и приговорили к тридцати годам заключения без права досрочного освобождения, и Томас вдруг остался один. По крайней мере, он так
