Бальзаковские женщины. Возраст любви - Сергей Нечаев

— Ну хорошо, я прощаю тебя, и даже охотно. Мадам Жюно одна будет наказана. Чтобы доказать тебе, что я на тебя не сердит, я позволю тебе ехать вместе с нами на охоту.

С этими словами Наполеон удалился. Днем во время охоты он имел очень оживленную беседу с молодой неподатливой комендантшей, во время которой он несколько раз назвал ее дурочкой.

Вот, собственно, и все, что можно узнать из рассказа самой мадам Жюно, и остается только поражаться невинному цинизму двадцатилетней женщины, так «подставившей» своего мужа. Хотя, конечно, не исключено, что вышеописанный эпизод является лишь плодом фантазии писательницы, оставшейся на закате жизни без средств к существованию и желавшей такими вот пикантными подробностями привлечь по возможности больше читателей к своим литературным изысканиям, а заодно и погреть лишний раз свое самолюбие в лучах славы и интимного внимания (пусть даже и самолично придуманного) одного из ярчайших персонажей французской истории.

Вопрос о том, была ли действительно мадам Жюно любовницей Наполеона, так и остается открытым.

Писатель Г. Бретон посвятил этому целую главу своей книги «Наполеон и женщины». Вот небольшой отрывок из этой главы:

«Правдива ли история, рассказанная мадам д’Абрантес? Завершилась ли неудачей любовная атака Первого консула? Современные историки до сих пор отказываются верить в это.

Вся глава „Мемуаров“, которую я вам сейчас вкратце пересказал, написана, как мне кажется, с одной лишь целью: объяснить приход Бонапарта в комнату Лоры в то утро, когда там находился Жюно.

С другой стороны, следует обратить внимание на один примечательный факт: приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. А 6 сентября Бонапарт, у которого после описанной Лорой сцены явно не было никаких оснований быть любезным с семейством Жюно, вручил им тридцать миллионов франков (триста тысяч современных французских франков).

Кроме того, — уточняет Жан Саван, — бригадный генерал Жюно был произведен, без особых на то оснований, в чин дивизионного генерала. Позднее, уже во времена Империи, он ежегодно получал семьдесят пять миллионов старых франков.

Вряд ли мужчина будет так щедр с женщиной, которая его отвергла. А посему мы можем допустить, что Бонапарт приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту, но и для того, чтобы начинать день с занятия более приятного, чем разработка планов предстоящих баталий».

Все в рассуждениях Г. Бретона кажется, на первый взгляд, очень убедительным, если исходить, как и автор этих рассуждений, из того, что вышеописанное приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. Однако есть авторы, например Г. Кирхейзен, которые точно указывают, что это было летом в 1803 году.

Вообще Г. Бретон в своих многочисленных любовно-исторических произведениях демонстрирует удивительное пренебрежение к цифрам и датам. Но даже небольшая перестановка дат переворачивает рассуждения и выводы Г. Бретона с ног на голову. Ибо всего через несколько месяцев после описанных событий, в самом начале 1804 года, Жюно сначала был отправлен из Парижа в небольшой городок Аррас, что следует рассматривать как явное понижение, а затем, вопреки ожиданиям, не был включен в число тех, кто получил маршальские жезлы. Если это рассматривать, следуя бретоновской логике, как «щедрость» добившегося своего мужчины, то тогда Наполеон точно «приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту». Мы же останемся при нашем мнении, изложенном выше.

Лора Жюно и ее супруг с самого начала стали вести светский образ жизни и ни в чем себе не отказывали. Они брали от жизни все, что могли, а могли они довольно многое. Воистину, богатство, не доставшееся с рождения, а «свалившееся» уже в зрелом возрасте, лишает рассудка.

Оба они были в высшей степени расточительны; мадам Жюно не хватало никаких денег на ее бесконечные бриллианты, а ее муж тратил массу денег на игру. Много разговоров ходило о его приключениях в игорном доме, где он рвал карты, опрокидывал мебель, бил банкиров и крупье, чтобы возместить себе потерю своих денег.

Огромные доходы Жюно как губернатора отнюдь не могли покрывать всех его расходов. Одного жалованья от государства он получал ежегодно полмиллиона франков, не считая всех побочных доходов, которые приносит с собой подобная должность. В среднем он получал ежегодно около полутора миллиона франков, и все-таки каждый год ухитрялся делать огромные долги. Тогда он шел каяться в своих грехах к императору, и тот однажды беспрекословно подарил ему 300 000 франков, чтобы он мог заплатить часть своих самых настоятельных долгов. И подобный подарок был не единственным. Наполеон передавал обоим Жюно чистыми деньгами прямо-таки невероятные суммы.

Для сравнения отметим, что в эти самые годы рабочая семья в Париже, получавшая от общей работы всех ее членов 1500 франков в год, считалась благоденствующей и на редкость взысканной милостями судьбы.

Когда же Наполеон, однажды не выдержав, объяснил Жюно, что министерство финансов существует не для того, чтобы оплачивать его любовные похождения, будущий герцог д’Абрантес причислил себя к числу обиженных.

Наполеон же вынужден был вслед за этим пригласить к себе Лору Жюно, чтобы попытаться хотя бы через нее пресечь безмерную трату денег, кутежи и оргии, скандальный образ жизни, которыми прославился на весь Париж бывший сержант Андош Жюно.

Но ни мадам Жюно, ни ее супруг не задумывались над тем, чтобы сократить свою расточительность и несколько ограничить свою жизнь, несмотря на все увещания Наполеона. Да и немудрено, что их опьянило то сказочное счастье, которое выпало на их долю.

Жюно были свойственны все пороки доброго рубаки: он любил игру и женщин, был расточителен, не стеснялся, когда было можно, добывать не хватавшие ему средства всякими путями. Замечен он был также и в достаточно опасных и скандальных связях, впрочем, как и его жена. Так, Жюно был завсегдатаем парижского салона Элизы Бачокки, сестры Бонапарта. По определению Талейрана, у Элизы была голова Кромвеля на плечах красивой женщины. Салон ее представлял собой один из центров антиправительственной оппозиции, к тому же Элиза была обижена на брата за свое неудачное замужество (она еще в 1797 году вышла замуж за простого пехотного капитана Феликса Бачокки).

Наполеона беспокоила в этом случае не моральная сторона вопроса. Жюно был человеком, вхожим в императорский дворец; не могли ли секреты Империи просачиваться через Жюно к друзьям Элизы Бачокки?

Наполеон нашел выход из пикантной ситуации: он сделал Элизу принцессой Пьомбино, а позднее и великой герцогиней Тосканской, и тем самым удалил ее из Парижа. Удалил он из Парижа и супругов Жюно, которым удалось покинуть провинциальный Аррас и вернуться в Париж лишь в конце 1804 года (в командовании дивизией аррасских гренадеров Жюно был заменен генералом Удино).