Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде - Джерри Спенс

А почему мы боимся возражений? Судья похож на строгого и придирчивого отца, над которым у нас нет никакой власти. Мы внутренне сжимаемся, когда начинается ругань.

Кроме того, мы боимся потерять лицо перед присяжными. Грубый судья может нас унизить. Но если не реагировать на него, ситуация в зале суда обычно меняется.

— Ваша честь, я возражаю против сценических постановок мистера Спенса! Противная сторона имеет в виду мой рассказ от первого лица.

— Да, мистер Спенс, — рычит судья, — вам известны правила выступления в суде!

Явный намек на то, что я перешел хорошо известный рубеж и вступил на запрещенную территорию.

Улыбка в сторону судьи. Не ухмылка, а добрая улыбка, и я произношу спокойным голосом:

— Я не знал, что их нарушил, пока вы мне не сказали. Благодарю вас, ваша честь.

Но через минуту я опять возвращаюсь к первому лицу.

Судья прерывает:

— Что я вам говорил, мистер Спенс?

— Что, ваша честь?

— Вы опять принялись за свое?

— За что, ваша честь?

— Вы знаете, о чем я говорю.

— Да, конечно, ваша честь. Я рассказываю присяжным, что наши доказательства будут представлять собой точку зрения главного свидетеля в деле.

— Ну, тогда рассказывайте.

— Спасибо, сэр.

И через несколько минут снова перехожу на первое лицо, что в данном случае вполне уместно. На неуместности первого лица настаивает судья. Но вежливый ответ с мягкой улыбкой может стать умиротворяющим средством. Судье трудно враждебно относиться к стоящему перед ним улыбающемуся человеку. Если мы в ответ не грубим и не раздражаемся, все препятствия, как правило, быстро исчезают. Кстати, немного юмора (не обидного) может творить чудеса. Адвокат, воюющий с судом за первенство, обязательно потерпит поражение в этой борьбе за власть. Для судьи нет ничего более страшного, чем адвокат, претендующий на его власть, он сделает все, что в его силах, чтобы сломить такого адвоката.

Страх (потерять власть), боль (боль страха) и гнев (сменяющий боль) — это последовательность чувств, присущая всем нам, а также судьям. Нам не нужно вселять в судей страх или причинять им боль и тем более вызывать гнев, следующий за болью.

Разумеется, некоторых судей не так легко напугать, и поэтому они не так быстро превращаются в тиранов. Во время моих выступлений хорошие судьи часто отклоняли возражения оппонентов, и те попадали в порочный круг. Но, не внося протесты, оппонент позволяет нам рассказывать историю самым эффективным способом. Однако возражения вполне могут привести к неблагоприятному решению судьи, и это только усиливает пользу нашей истории.

Если адвокат противоборствующей стороны присоединился к схватке и сыплет протестами, его союз с судьей не имеет ничего общего с правилами честной игры. Представьте себе рефери на ринге, который колотит одного боксера сзади, в то время как тот полностью занят боем с противником. Присяжные обладают инстинктивным критическим чутьем, когда дело касается справедливости, и всегда с готовностью реагируют на то, что кажется им сговором судьи с одной из сторон.

Более того, они испытывают ненасытную жажду к хорошо рассказанным историям. Как и судьи, наверное. Они так или иначе слышат нашу историю. И когда кажется, что все было напрасно, в действительности история пошла нам на пользу. Судья продемонстрировал свою неразумность. Он раскрылся перед присяжными, показав свою уродливую суть. Не нужно бояться возражений — нужно бояться недоделок в работе и страха перед ней.

Как мы знаем, общепризнанная цель вступительного слова — обрисовать доказательства, проинформировать присяжных, в чем заключается наше дело, чтобы по мере предоставления свидетельских показаний присяжные могли понять суть каждого доказательства. Мне неизвестно правило, в котором говорилось бы, что вступительное заявление должно быть кратким. В одном из дел моя вступительная речь продолжалась пять часов. Если история сложная, это лучшее средство объяснить ее. Необходимо понимать, что, когда судья просит нас быть краткими, он делает это ради экономии своего времени и удобства седалищного места, но никак не ради справедливости, потому что нельзя отдать предпочтение ни одной из сторон в процессе, пока присяжные не проанализируют все факты. Если судья ограничивает по времени вступительную речь, он показывает, что его время дороже справедливости.

С другой стороны, короткая вступительная речь может оказаться более эффективной, в зависимости от фактов и вопросов, нуждающихся в объяснении. Представляете, жена уверяет, что у меня лучше получается вступительное заявление, когда меня ограничивают во времени! В короткой, но хорошо составленной речи есть особая сила. Вспомните: Геттисбергское послание заняло у Линкольна менее двух минут и стало бессмертным, в то время как слова ораторов, говоривших с той же трибуны часами, вскоре забылись. Когда произносится долгая, подробная вступительная речь, есть риск, что у нас не получится доказать свои слова во время процесса и, когда начнется заключительное выступление, оппонент поймает нас на преувеличениях и бездоказательности. И все же, принимая во внимание все сказанное, я сторонник более длинной, подробной истории. Присяжные еще не успели устать от процесса. Им не терпится услышать нашу версию истории, поэтому мы должны помнить, что вступительное заявление — первая возможность утвердить справедливость нашего дела в их сознании. Это самая важная речь, которую мы будем произносить в течение всего судебного процесса.

Вступительное заявление в уголовном деле. Хорошо помню советы, которые мы получали от ветеранов, когда пытались найти способ выиграть уголовное дело. Государство — слишком мощная машина. Прав у обвиняемых почти не было. Господствовало мнение, что адвокат должен отложить свою вступительную речь, пока обвинение не закончит представления дела. В основе этого мнения лежала теория, что подзащитный не знает, какие будут представлены доказательства, поэтому защита должна проанализировать выступление прокурора и только затем подготовить соответствующий ситуации ответ. Такой подход, как и многие другие, которые боготворят (по незнанию) и перед которыми благоговеют (по привычке) адвокаты, почти всегда неправильный по нескольким серьезным причинам.

Пять причин произнести вступительное слово в начале заседания. Могут существовать другие стратегические причины, по которым выступить со вступительным заявлением нужно в начале процесса, но ниже перечислены пять самых веских.

Причина 1. Не следует оставлять у присяжных неправильного впечатления от дела. После того как прокурор завершил свое сильное вступительное слово, судья поворачивается к защитнику.

— Можете сделать свое вступительное заявление, мистер Спенс, — говорит он.

Я поднимаюсь. В зале суда царит накаленная атмосфера, оставшаяся после истории прокурора о подлом убийстве; присяжные с отвращением бросают полные ненависти взгляды на моего клиента. Прокурор рассказал, как незадачливую жертву по кличке Слишком Большой Смит убили тридцатью тремя ударами ножа, перерезали горло, прокололи три раза сердце, кроме того, проткнули правый глаз, отрезали левое ухо и затолкали его в рот. И вот я поднимаюсь во весь свой величественный рост и бормочу:

— Защита оставляет за собой право на вступительную речь.

Какое впечатление я оставил у присяжных? (Все, что мы делаем и говорим, оставляет у присяжных определенное впечатление.) Во-первых, они считают, что у меня нет готового честного ответа на обвинения — те горы кошмара, которые прокурор только что вывалил перед судом. Во-вторых, они начинают думать обо мне как об искусном игроке, который ведет свою игру, оставляя присяжных в неведении, как будет строиться защита. Заслуживающие доверия адвокаты так себя не ведут.

Причина 2. Не следует оставлять присяжных с историей, рассказанной лишь одной стороной. Но хуже всего то, что обвинение представляет дело, вызывает свидетеля за свидетелем, предлагает улику за уликой, а у присяжных нет плана защиты, в котором предусмотрена проверка доказательств.

Простой пример. Главный свидетель обвинения говорит:

— Я видел Билли Рея (моего клиента) около одиннадцати тридцати тем вечером (когда произошло убийство), он ушел из бара прямо передо мной.

Обвинение устанавливает тот факт, что Билли Рей был в тот вечер поблизости от места убийства. Накапливаются косвенные доказательства. Но моя защита построена на том, что Билли Рей в тот вечер сел в автомобиль и уехал домой. Его семья подтвердит, что он приехал домой через несколько минут после того, как вышел из бара, и всю ночь провел дома. А его начальник в гараже скажет, что он на следующее утро пришел на работу, как обычно.