Ошибки богов. Тетралогия (СИ) - Танков Вячеслав

Поднявшись, он отошел к сундуку, из которого принялся доставать различные шмотки. Наконец, удовлетворенно ухнув, он показал мне цветастое с кружевами платье примерно моего размера.

– Снимай свои доспехи, Ричард, – сказал он, подходя ближе. – Здесь они тебе больше не понадобятся. Не переживай, они будут лежать в твоем сундуке и никто их не тронет, как и твою палку с кристаллом.

– Мой посох! – спохватился я. – Где он?!

– Вот тут, – хлопнув по длинному комоду, расположенному возле свободной кровати, показал орк. – Сюда и складируй броню.

– Зачарованная проклятыми эльфами, небось? – внезапно подал голос старикашка. – Помню, гнали мы их вместе с зверолюдьми до самого Перевала!

– Чего ты помнишь, старый хрыч? – насмешливо спросил Розалий. – Да ты под стол пешком бегал, когда Война закончилась!

– Да как ты смеешь, сопляк! – распереживался тот, брызгая слюной. – Прошло всего пийсят весен! Я, конечно, пацан был, как этот салага, но уже сбивал на лету тетерева из лука! Всю Войну прошел и видел столько, сколько тебе и не снилось! Самого Аватара видел, издалека правда.

– Не налегай, Розалий, откуда тебе знать‑то, – устало поддержал старика орк. – Одуванчик, хоть и отцвел, но когда госпожа его поймала, был в самом расцвете сил.

– Какой к Хаосу одуванчик?! – прошипел старик, кашляя. – Меня зовут Галл! Галл Непобедимый! Я помню те времена, когда мы правили женщинами, а не наоборот! Что с нами стало?! Как низко пали те, кого я называл братьями…

– Ты сам знаешь причину, брат, – подошел к нему меднокожий гигант. – Проклятье. Вырождение. Мор. Называй, как хочешь.

Я насторожился. Томоки рассказывала мне про то, что проклятье распространилось и на материк людей. Похоже, что слухи не врали. Чем еще объяснить происходящее? Но если кошки превозносили оставшихся самцов, то тут, похоже, все было с точностью наоборот. Женщины загнали мужчин в резервации, создав из них гарем. Но как тогда объяснить пиратов? И упоминания о Северянах? Горцах? Столько вопросов…

Орк оставил старика бурчать над воспоминаниями и снова подошел ко мне, протягивая платье.

– Молю тебя, парень, не гневи госпожу, – примиряюще промолвил он. – Сымай броню, да одевайся скорее. Всем достанется, если она разозлится. Времени мало, скоро вернется с охоты. Она приказала привести тебя первым, так что никуда не денешься.

Выбора действительно не оставалось, а жить хотелось, тем более, в памяти еще были свежи воспоминания о дикой боли. Клеймо уже не болело, регенерация все‑таки действовала, но повторять не хотелось. Я попытался пригасить лечение так, чтобы исчезла боль, но остались шрамы. Скинув доспехи и паучий костюм, я аккуратно сложил их в сундуке, оглядываясь по сторонам. Но никто даже не посмотрел в мою сторону, видимо, остальным действительно было абсолютно пофиг на мои железки. Наступив на горло собственной гордости, я накинул платье, которое словно шили на меня, и выпрямился перед Васильком.

– Хорош! – цокнув языком, кивнул тот. – Зело хорош! Госпожа будет довольна.

Дверь внезапно заскрипела, и я нервно дернулся в ту сторону. Но вместо мускулистых бодибилдерш в комнату робко зашла миниатюрная девушка, почти девочка, тащившая корзину из которой одуряюще бил в ноздри аромат жареного мяса. Но не это привлекло мое внимание, а уши и куцый обрубок хвоста девушки. Она была зверолюдкой! Первой, увиденной мной зверодевушкой в этих краях! Та, боязливо приблизившись к мужикам, принялась выставлять тарелки на тумбочки, и накладывать еду. Каждый раз, подходя к каждому из них, девушка вздрагивала от страха, но те обращали на нее столько же внимания, сколько мы на таракана в углу комнаты. Бегает и ладно. Но все изменилось, когда девушка подошла к толстяку. Учуяв аромат еды, или услышав скрип двери, тот проснулся. Теперь он сидел на кровати и плотоядно смотрел на приближавшуюся девушку. Как только она подошла ближе и поставила на пол корзинку с едой, тот схватил ее за уши, и однозначным жестом пригнул ее голову между своих толстых ног. Я не мог спокойно смотреть на это, но стоило мне только дернуться, как я ощутил на своем плече тяжесть мускулистой лапищи орка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не знаю, из каких краев ты прибыл и что искал в диких землях, Ричард, – пробасил он, сжимая мое плечо так, что я чуть не вскрикнул от боли, – но очень уж странно реагируешь на то, что уже давно вросло в наши обычаи. Я понимаю, ты потерял память. Но ты не мог потерять разум! Уже более полвека мы живем, непрерывно борясь за выживание с гномами, эльвами, оборотнями и исчадиями Хаоса! Эта зверянка не более чем пленная рабыня, захваченная нашими воинами в победоносном рейде! Или напомнить тебе, как они обращаются с нашими пленниками? – прошипел он, приближая ко мне свою отвратительную морду, в один миг, потеряв все благодушие.

Я тут же отрицательно покачал головой, но отвернулся, не в силах выносить подобного зрелища. А толстяк не стеснялся окружающих, издавая стоны и отпуская мерзкие словечки рабыне. Сзади доносились чмокающие звуки и радостные стоны.

– Соси лучше, тварь! – пыхтел он. – Что с тобой сегодня? Покажи мне как сосет настоящая зверянка! Во‑о‑от! Отлично! Получай!

Я услышал облегченный вздох и скрип кровати. Обернувшись, я увидел, как девушка, вытирая рот и пальцы, продолжает накладывать еду. Потом она пошла обслуживать остальных. Хорошо, что никто больше в комнате не захотел пользоваться «услугами» кошки.

Когда очередь дошла до меня, я постарался дотронуться до ее тонких лапок, стараясь сделать это как можно незаметнее от орка. Между нами словно проскочила некая искра! Дотронувшись до меня, девушку забила дрожь. Она по‑другому, иначе, взглянула в мое лицо и уронила деревянную тарелку.

– В чем дело? – недовольно повернулся к нам Василек, который, очевидно, был главным в комнате. Любимой женой, так сказать. – Мошка, ты еще здесь? Ричи, не отвлекайся на нее. В другой раз расслабишься. Тебе надо сохранить силы для госпожи.

Гигант, очевидно, принял мое прикосновение за похоть. Девушка, молча подняв утварь, быстро положила мне пищу и выбежала из комнаты, бросив на меня еще один взгляд, в котором смешалось сразу несколько чувств: надежда, восторг, изумление и жалость. Все‑таки, метки, подаренные мне Духами, все еще действовали. Это не могло не радовать. Зверодевушка ощутила то, что должно было меня оберегать и защищать в кругу ее соплеменников.

Но я был в чужом краю, а зверолюди здесь были на положении негров в Америке 19 века. Я быстро перекусил, почти не чувствуя вкуса, хотя еда была приготовлена на удивление умело, и принялся ждать возвращения девушки. Но судьба распорядилась иначе.

Вторично закрипела дверь и в проем, нагнувшись, прошла знакомая орчиха. Оглядевшись, она нашла меня взглядом и махнула лапищей.

– Иди сюда, пацан! – рыкнула она, глядя на меня, как на желанную добычу. – Не заставляй госпожу ждать!

– Иди, Рич, – хмуро кивнул Василек. – Крепись, да пребудет с тобой Единый!

Делать было нечего, сопротивляться бессмысленно, и я вышел наружу. Орчиха пропустила меня вперед и я вдруг ощутил, как ее рука забирается под подол платья, сжав мои ягодицы.

– Сохрани силы и на меня тоже, малец, – дыхнув перегаром, прорычала великанша. И тут ее пальцы коснулись незащищенного трусами участка кожи. Краем глаза я заметил, как великанша странно замерла. а взглянув на ее лицо изумился еще больше. Орчиха стояла как истукан, смотря в никуда. Но через пару секунд встряхнулась и посмотрела на меня очень странным взглядом, в котором смешалась животная страсть и материнские чувства. Отпустив задницу, она молча придала мне ускорения мощным шлепком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Смирись, Рич, смирись. Кто ты без магии и со своими слабыми навыками рукопашного боя? Никто. Тебя раздавят в лепешку. Смирись до поры до времени.

Сжав зубы, я прошествовал по коридору и вышел в огромный зал, ярко освещенный факелами. Вообще, магии я не ощутил как такой нигде, словно попал в истинное средневековье. Посреди ангара стоял огромный стол, уставленный яствами, за которым сидела моя похитительница. Твердыня или как там ее. Орчиха обошла меня и уселась на свободный табурет, хватая кувшин и наливая себе вина. Твердыня не проронила ни слова. Девушка ела руками, игнорируя столовые приборы. Впрочем, таковых на столе и не было. За ее спиной стояла Мошка, с тазиком и кувшином наготове, и другая зверодевушка, которую я еще не видел, с ушами дога.