Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кости-кости… – продолжало слышаться на фоне каждые пять минут, и вместо долгожданного сна ко мне пришли раздумья.
«Ребекка Уивер, 10 лет. Реджина Голфид, 7 лет…»
«Мы тебя чуем».
«Бойся пауков!»
– О чем думаешь?
Я взглянула на Коула, даже не заметив, как он вошел. Со вмятинами от матраса на лице и в спальных клетчатых штанах, съехавших ему на косточки таза, он держался рукой за открытую дверь, еще покачиваясь спросонья. На носу виднелись следы от очков – Коул уснул в них, читая мне Жюля Мишле, чтобы сначала смогла уснуть я. Он всегда просыпался ровно через час после того, как я уходила: аккурат к тому моменту, когда остывала моя сторона постели. Сейчас на нем не было футболки, и бледно-желтый свет, задушенный шторами, обтачивал рельеф мышц. Я невольно усмехнулась, вспомнив, каким тощим и нескладным он выглядел еще год назад, пока его не взялись тренировать Рашель с Луной. Теперь на животе даже можно было пересчитать шесть кубиков пресса, а на ребрах – разглядеть бледные шрамы.
– Так о чем ты думаешь? – повторил Коул. – Ферн просыпалась?
– Нет, – ответила я, подобравшись в кресле. – Только талдычит одно и то же про леденцы. То самое стихотворение из улики, которую принес Сэм в ковен Завтра, помнишь? Я сожгла ее во время ритуала, когда…
– Когда я нашел тебя в обмороке на полу, – угрюмо закончил Коул, подходя ближе. Несмотря на то что в зале было жарко, он все равно вытащил из шкафа шотландский плед и набросил его мне на ноги, заметив, что я сижу в одной ночной рубашке. – Знаешь, пока ты не рассказала мне о своем видении, я был уверен, что наш серийный убийца – обычный маньяк… Человек…
– Не человек, – прошептала я. – Диббук. И его зовут Паук.
Наши с Коулом глаза встретились. Цвет, похожий на орешниковое дерево, был таким теплым, что одним взглядом возвращал мне весну. Но впервые его не хватило, чтобы растопить тот ужас, который заморозил меня изнутри, когда я произнесла свою страшную теорию вслух:
– Ферн появилась здесь неспроста… Посмотри на нее. Видишь раны? Это ритуальные метки, которые оставлял на ней Марк Сайфер. Они снова воспалились… Диего говорил, такое будет и с моими шрамами, если я войду в Дуат неподготовленной или если слишком долго пробуду в нем. Ферн играла с тьмой… И за ней явно кто-то гонится. А поблизости как раз бродит демонический детоубийца. Теперь сложи два и два. Кто из наших знакомых души не чает в дрессированных приспешниках?
И так же синхронно наши взгляды устремились к спящей Ферн, снова бормочущей сквозь бред и жар какую-то бессвязную чепуху.
– Исаака она легко держала под контролем, – вспомнил Коул, присаживаясь на подлокотник кресла так, чтобы прижаться ко мне плечом и обнять. – У нее был карманный свисток, помнишь?
– Помню. Но в карманах Ферн мы с Зои его не нашли. Видимо, что-то пошло не так… Может быть, потому что Ферн все-таки лишилась магии… – произнесла я вслух то, что почувствовала еще при нашей встрече. Пустота. Бессилие. Совершенно безвредна… А оттого беспомощна. – Она пришла в Шамплейн за помощью, Коул, потому что ей больше некуда было пойти. Можешь представить себе такое?
Я нервно хохотнула. Сколько же от Ферн проблем… Даже для нее самой.
– Ты сказала, его зовут Паук, – нахмурился Коул, погрузившись в раздумья. – Как ты узнала?
– Ферн. Она часто повторяет слово «паук». Что это, если не имя? И девочка, которую я встретила в Дуате… «Бойся пауков». Это были ее последние слова. – Я инстинктивно потянулась пальцами к шее, ища жемчужное ожерелье, но ничего не нашла: то до сих пор было у Диего. – А еще я, кажется, видела пауков в… Стой, подожди… О боже, точно! Это ведь Гидеон нарисовал паука!
– Что? – Коул медленно моргнул одним глазом, все еще сонный. – Ты про рисунок в официальном деле, за который Миллер чуть меня не разжаловал? Да, Гидеон тот еще художник…
– Нам надо съездить в лечебницу «Этан Аллен». Прямо сейчас, Коул!
Я подорвалась с кресла так резко, что мой затылок нечаянно прилетел Коулу в челюсть. От удара он свалился на пол, утянув вместе с собой и кресло, и меня, запутавшуюся в одеяле. Но даже от такого грохота Ферн не проснулась. Благодаря этажам и десяткам развилок, отделяющим гостиную от спален, дом тоже остался тихим и неподвижным. Лишь многострадальную Тюльпану мне пришлось разбудить – кто-то должен был подменить меня на карауле у Ферн. А я и не знала, что она так виртуозно сочиняет на ходу проклятья, когда ругается!
К тому моменту, как скрипнула входная дверь с мозаикой в виде полумесяца, выпуская меня и Коула на улицу, на небе только-только проступил рассвет. Я устроилась на переднем сиденье авто и принялась листать папку с расследованием.
– Паук… – вырвалось у меня невольно, когда я, пробежав глазами по уже знакомым описаниям зверств, отогнула обложку папки и обвела ногтем заштрихованное паучье брюхо. Пальцы снова почернели, пачкаясь в мягкой пастели.
– Ты уверена, что это не совпадение? Гидеон много чего рисует, – пробормотал Коул, выруливая на автостраду Шелберна. Под его глазами пролегли сине-фиолетовые синяки, а в пальцах дымился термос с кофе, приготовленный наспех на кухне, пока я заплетала волосы. – Откуда мой брат может знать о диббуках?
– Может, Ферн навещала его? Делилась с ним чем-то, думая, что он ничего не соображает… – Коул передернулся от одной лишь мысли об этом, и я поспешила сменить тему, перелистнув еще несколько страниц: – Представь себе мотылька в стеклянной колбе. Именно так я вижу Гидеона: его сознание – тот самый мотылек, которого смерть спрятала в сосуд, чтобы он не поранил крылья. Гидеон находится в состоянии самозащиты и никак не может выйти из него. Вспомни себя с Аспергером, ты ведь был таким же, просто в меньшей степени. Мир казался тебе слишком громким… Но что, если мир Гидеона
