Властелин Хаоса - Роберт Джордан

Он снова осторожно, чтобы они ничего не почувствовали, нащупал щит. Так оно и есть, шесть точек. Это должно что-то значить. Сейчас бы самое время заговорить Льюсу Тэрину, но в голове Ранда не было ничего, кроме собственных мыслей, скользивших по поверхности Пустоты. Шесть точек.

Сорилея, спешившая по затянутой сумерками улице мимо большого каменного дома, где остановились Айз Седай, едва ощутила, что внутри по-прежнему направляют Силу, и не обратила на это ни малейшего внимания. Однако вовсе не потому, что ее дара хватало лишь на то, чтобы ощутить потоки Силы. Айз Седай не прекращали этого занятия с самого своего приезда, а у Хранительниц Мудрости были заботы поважнее, чем гадать, зачем им это надо. Во всяком случае, у нее, Сорилеи. Девы во дворце древоубийц уже начинали роптать, — дескать, когда Кар'а'карн вернется, ему придется кое-что объяснить. Сорилея слабо владела Силой, зато прожила на свете куда дольше любой из этих Дев, и сейчас на душе у нее было неспокойно. Конечно, Ранд ал'Тор приходил и уходил когда хотел — в этом мужчины подобны котам, — но на сей раз не только он перенесся невесть куда, но и Мин как сквозь землю провалилась по дороге из айильского лагеря во дворец. Вокруг Кар'а'карна нередко случались странные совпадения, но подобное Сорилее определенно не нравилось. Поежившись, Сорилея поплотнее завернулась в шаль и ускорила шаг, направляясь к своим палаткам.

ГЛАВА 52. Плетения Силы

За столами обеденного зала «Странницы» собрались в основном местные уроженцы в ярких парчовых или шелковых безрукавках, надетых поверх светлых рубах с пышными рукавами. Пальцы их унизывали перстни с гранатами и жемчугами, в ушах красовались золотые, а отнюдь не позолоченные серьги, а на рукоятях заткнутых за пояса кривых кинжалов поблескивали сапфиры и лунные камни. Некоторые носили наброшенные на плечи шелковые кафтаны с узкими отворотами, расшитыми изображениями цветов и животных и соединенными серебряной или золотой цепочкой. По правде сказать, эти кафтанчики выглядели такими тесными, что, скорее всего, их попросту нельзя было надеть в рукава, зато все их обладатели наряду с кривыми кинжалами носили еще и длинные, узкие мечи, и выглядели они так, словно готовы были пустить оружие в ход из-за неосторожного слова, взгляда, а то и просто из прихоти.

Впрочем, немало было и чужаков: двое купцов из Муранди — оба с завитыми усами и потешными маленькими бородками — соседствовали с длинноволосым доманийцем, носившим тонкие усики, золотой браслет, плотно облегавшее шею золотое же ожерелье и большую жемчужину в левом ухе; смуглым Ата'ан Миэйр в яркозеленой куртке, с татуированными руками и с двумя ножами, заткнутыми за красный кушак; тарабонцем в полупрозрачной вуали, под которой виднелись густые усы, и несколькими пришлыми, которые могли быть откуда угодно. Роднило всех одно — перед каждым лежала кучка монет различного достоинства и чеканки. Расположенная поблизости от Таразинского дворца «Странница» привлекала посетителей с тугой мошной.

Встряхнув кости в кожаной чашке, Мэт выбросил их на стол — выпали две короны, две звезды и чаша. Так себе. Удача приходила волнами, и сейчас она, кажется, отхлынула, — во всяком случае, он выигрывал не больше половины бросков. И даже ухитрился проиграть десять бросков кряду, что случалось чрезвычайно редко. Кости перешли к голубоглазому чужеземцу — похоже, у этого малого с суровым узким лицом монет хоть пруд пруди, даром что на нем невзрачный коричневый кафтан.

— Они опять улизнули, — прошептал Ванин, склонившись к уху Мэта, — Том говорит, что ему невдомек, как им это удалось.

Мэт скривился, да так, что толстяк выпрямился с неожиданной для него прытью.

Отпив полкубка дынного пуншу, Мэт хмуро уставился на стол. Опять! Брошенные голубоглазым малым кости покатились по столу и остановились — выпали три короны, роза и жезл. За столом зашушукались.

— Кровь и пепел, — пробормотал Мэт. — Не хватало только, чтобы за мной заявилась Дочь Девяти Лун.

Голубоглазый малый поперхнулся пуншем.

— Знаешь, кто она такая? — поинтересовался Мэт.

— Пунш не в то горло попал, — пояснил игрок. — А ты о ком?

Говорил незнакомец с мягким акцентом, распознать которого Мэт не мог.

Сделав успокаивающий жест — он видел, как кровавые стычки вспыхивали из-за меньшего, — Мэт сгреб золото в кошель и поднялся.

— Я закончил, — объявил он. — Да пребудет со всеми благословение Света!

Сидевшие за столом, в том числе и чужестранцы, дружно повторили это пожелание. Народ в Эбу Дар вел себя крайне вежливо.

Еще не наступил полдень, но обеденный зал был давно полон, и игра за другим столом тоже шла вовсю, сопровождаемая смехом и стонами разочарования. Двое младших сыновей госпожи Анан помогали разносить поздний завтрак, тогда как сама хозяйка присматривала за всем, сидя в глубине помещения, неподалеку от белокаменной лестницы. Рядом с нею сидела молодая хорошенькая женщина, с веселым огоньком в больших черных глазах, словно она знала какую-то неведомую другим шутку. Совершенный овал лица обрамляли блестящие черные волосы, а глубокий вырез серого платья с красным пояском открывал крайне соблазнительный вид. Женщина улыбнулась Мэту, и глаза сверкнули еще веселее.

— При вашей удаче, лорд Коутон, — промолвила госпожа Анан, лукаво улыбаясь' Мэту, — моему мужу следовало бы советоваться с вами, куда лучше посылать рыбачьи лодки.

Голос ее почему-то звучал сухо.

Услышав титул, Мэт и бровью не повел. В Эбу Дар бросить вызов лорду могли осмелиться не многие, не считая других лордов, а поскольку лорды встречаются гораздо реже простолюдинов, лучше уж пользоваться титулом, чем ежеминутно гадать, не вздумает ли кто-нибудь пырнуть тебя ножом. Ему и так за последние десять дней пришлось раскроить головы троим.

— Боюсь, госпожа Анан, на такие вещи моя удача не распространяется.

— Мэт, давай сходим на бега? — воодушевленно предложил невесть откуда взявшийся Олвер.

Фрилль, средняя дочка госпожи Анан, подскочила и схватила паренька за плечи.

— Прошу прощения, лорд Коутон, — промолвила она с искренним огорчением.

— Я присматривала за ним, но он от меня удрал. Свет свидетель, взял и удрал!

Стройную шею девушки плотно охватывало серебряное ожерелье, предназначенное для брачного ножа, — она собиралась выйти замуж и, со смехом уверяя, будто намерена завести шестерых сыновей, сама вызвалась приглядеть за мальчуганом. Мэт заподозрил, что теперь она стала подумывать о дочках.

Приметив спускавшегося по лестнице Налесина, Мэт метнул на него такой взгляд, что тот замер на месте. Это Налесин приохотил Олвера к бегам. Ветерок дважды участвовал в состязаниях, причем оба раза скакал на нем не кто иной, как Олвер, — в этих краях мальчишкам разрешали скакать. А Мэт узнал обо всем лишь впоследствии. То, что Ветерок оказался достойным своего имени и дважды выиграл состязания, значения не имело — две победы еще больше подогрели страсть Олвера к такого рода забавам.