Сколько цветов у неба? - Наталья Литтера

Зачем? Зачем рисовать одну и ту же линию?

Просто он скучал по Вике. Он сходил с ума. Он шел на кухню и вспоминал, как она, сидя за старым щербатым столом, пила с ним чай и ушла, не оставив номера телефона.

Егор снова рисовал эту линию, вернее, две – параллельные. Между ними – пропасть. Ров. Это все-таки ров. С одной стороны пустыня, с другой… с другой девушка. Она ждет. Между двумя краями пропасти – канат. Нужно всего лишь пройти по канату. Ты сможешь? Сумеешь? Не страшно?

В дверь позвонили. Странно. К Егору никто никогда не приходил. Он не водил гостей. Это был его угол, его мастерская, а для сборищ и тусовок отлично подходил «Неформат».

Егор отложил в сторону лист бумаги и пошел открывать дверь. Иногда к нему заглядывал сосед-ал-каш. Просил взаймы денег. Егор давал через раз. У самого не всегда имелись, но сегодня были. Открыл дверь.

На пороге стояла Вика.

– Привет. Я пришла вернуть тебе очки.

Главное есть созерцание… надо почувствовать, как хорошо в воздухе чувствуется весна…

Надо быть влюбленным в природу.

Алексей Саврасов, автор картины «Грачи прилетели»

Глава 10

1

Ева позвонила не вовремя. Артем только получил файл от Ангелины и собирался его открыть, а тут звонок.

Этот файл Артему был нужен в первую очередь для изучения новой версии «Парусника», а уже потом для окончания работы на рождественский аукцион. За то время, что Артем узнал о существовании дубликата, он не терял времени даром. Через Сержа удалось выйти на эксперта по подделкам – Иннокентия Макаровича Фета, маленького бородатого старичка с хитрыми глазами. Серж долго пытал Артема на предмет, зачем ему такой специалист. Артем понял, что, если не скажет хотя бы часть правды, Серж не поможет, поэтому наплел байку о том, что в доме своего старого друга видел картину Ники, которая была куплена за большие деньги, но лично ему кажется, что это подделка.

– Слушай, – сказал Серж, внимательно выслушав рассказ, – хочешь дельный совет? Не впутывайся в это дело. Пусть картина висит, и владельцы ей гордятся. Никто спасибо не скажет, только влипнешь.

Разговор проходил в офисе Лисицкого, его хозяин совершил пару кругов по просторному кабинету.

– У тебя впереди Италия, через две недели международный слет в Карелии, потом выставка в Софии, не лезь. Обладатели картины не поблагодарят, когда почувствуют себя обманутыми. Холсты Сологуба сейчас стоят прилично. Если начнут копать под людей, которые им это втюхали… лучше не надо. Не трогай. Там крутятся огромные деньги, ты заденешь чьи-то интересы. Лучше готовься к Италии. У тебя та крымская картина закончена?

– Почти, – Артем любовался полосатой майкой Сержа. Оранжевой с синим. – Я обещаю никуда не лезть и никому ничего не говорить, клянусь. Это нужно мне. Я просто хочу узнать, возможно ли определить подделку без использования всех этих рентгенов, анализов красок и прочего. И все. Просто для себя. Сологуб был моим другом, это важно мне. Владельцам не скажу ничего, даю слово.

– Ладно, – сдался Серж. – Я постараюсь.

Оказалось, что для определения, поддельное это полотно или подлинное, не всегда обязательно прибегать к помощи рентгена и анализу пигментов.

– Знающих коллекционеров провести, конечно, трудно, – рассказывал Иннокентий Макарович несколькими днями позднее в кабинете все того же Сержа, – а вот обычных состоятельных людей, ничего не смыслящих в живописи, но готовых тратить деньги за громкие имена, – вполне. И поверьте, молодой человек, последних сейчас гораздо больше. Агенты, торгующие подделками, как правило, выглядят очень солидно и респектабельно, вы никогда не догадаетесь, чем они занимаются на самом деле.

– А если человек в живописи разбирается?

– О-о-о, – Иннокентий Макарович улыбнулся и погладил свою бородку, – если вы поставите рядом оригинал и подделку, то почти всегда увидите различие. Рядом с подлинником фальшивка обычно выглядит слишком миловидной и приглаженной. И потом… существует понятие ритма кисти. У каждого художника этот ритм индивидуален, как почерк, его подделать трудно. Именно поэтому старинные полотна бывает сфальсифицировать проще, чем современные. Ведь современные зачастую выглядят почти примитивно, такую непосредственность невероятно сложно подделать. Свободу мазка, понимаете? Мошенник должен в точности повторить форму, но он так старается, что теряет эту свободу, экспромт, если хотите.

– Да-да, я понимаю.

– Еще один излюбленный прием – оставить общую композицию оригинальной, но изменить часть действующих лиц или деталей. Тогда можно говорить о том, что это вариация на тему – художник находился в поиске и создал несколько работ на один сюжет. Но все это, молодой человек, такие нюансы… Они очевидны тем, кто непосредственно вращается в мире искусства, а большинство… Поверьте, продать фальшивку людям несведущим, но готовым выложить кругленькую сумму за громкое имя, не так уж и сложно. К картине будут приложены все необходимые сертификаты с печатями на дорогой бумаге, и у вас не будет ни малейших сомнений в подлинности картины.

Артем поблагодарил Иннокентия Макаровича за встречу, еще раз поклялся Сержу, что никуда не влипнет, и стал ждать файла от Ангелины. Позже он хотел попросить Глеба прислать ему фото картины из столовой.

И вот файл пришел, но позвонила Ева. Это не к добру. Ева никогда не звонит к добру.

– Привет, – сказал Артем.

– Привет, – ответила она.

– Я слушаю.

– Занят?

– Очень.

– Что делаешь?

– Мне надо закончить картину для итальянской выставки.

– На ней будет та рыжая девушка? Забыла, как ее зовут…

– Анна…

– Точно, Анна, – произнесла Ева по слогам.

Она чувствовала его напряжение и играла. Еву никогда не смущали такие мелочи, как чья-то занятость. Все всегда сдавались и делали так, как хотела Ева. Артем до недавнего времени тоже. Даже когда их связь прекратилась, он все равно оставался послушным и дрессированным. А потом погиб Ники.

– Ты все еще с этой рыжей? – спросила она.

– Ева, что ты хочешь?

– Ничего.

– Глеб вернулся?

– Да… Ты знаешь, мне кажется, мы разведемся.

– Вы обсуждали это?

– Нет, но все к этому катится.

– Как сын?

– Вернулся из Англии. Поехали с Глебом на рыбалку.

– А ты?

– Мне там неинтересно. Представляешь, Глеб сказал, что в Англию его больше не отправит и что образование он получит здесь.

– Я в этом плохой советчик.

– С Глебом на эту тему не поговоришь?

– Нет, это ваши дела.

– Ясно. Я хочу прилететь в Москву.

– Прилетай.

– Ты меня встретишь?

– Смотря когда это будет. Я уезжаю в Карелию, а потом в Болгарию.

– Ты меня совсем разлюбил, да?

– Совсем.

И это была правда.