Камин для Снегурочки - Дарья Донцова

После того как были сняты все кадры, Кудрявенький глянул на Свина и ласково сказал:

– Ну спасибо, порадовал!

– Да уж, – с каменным лицом повторила стоявшая рядом Софа, – повеселились!

– Очень рад, – в полуобморочном состоянии кивнул Свин.

– Я тебе этой радости никогда не забуду, – с самым невинным видом пообещал Кудрявенький. – Эй, кто-нибудь, отведите моего лучшего друга выпить!

Два парня в безукоризненных костюмах схватили продюсера под руки и, преодолевая его слабое сопротивление, повели того в дальнюю часть зала, где были накрыты длинные столы.

– Таньк, – зашептала Рита, – рвем когти, пока живые, давай, шевели ходулями, Свин незлопамятный, ну, поорет завтра и забудет, а вот если сейчас ему под руку попадемся, кирдык нам всем, а тебе в первую очередь.

– Почему мне? – испугалась я, пробираясь сквозь толпу.

– А Костька шепнул Семену, что покупка Брамбеса была твоей идеей, – сообщила Рита. – Ну с какой стати ему это в голову взбрело?

Я со страшной скоростью побежала к двери. Согласна, сейчас лучше исчезнуть из поля зрения Свина, а с Костей я поговорю позднее.

ГЛАВА 19

Ночью мне не спалось. Я раскрыла окно, высунулась наружу, увидела несущуюся по улице ленту машин, и меня охватила тоска. Москва, похоже, никогда не засыпает. Интересно, как мне понравилось тут в первый день? Сейчас, например, меня совершенно не радует сидеть в каменном мешке, вдыхая смог. Думается, лучше было бы на природе. Интересно, какой дом был у нас в Краснолеске? Перед глазами возник деревянный дом, сделанный из бруса, зеленого, а может, голубого цвета.

– Воду опять отключили, – донеслось изнутри.

– Значит, не помыться, – произнес женский голос.

Ярко вспыхнувшая картина погасла. Может, мы жили в частном секторе, имели огород, баню, и поэтому мне сейчас так плохо в мегаполисе? Да я тут просто задыхаюсь! С какой стати Ирина, возжелавшая денег и славы, потащила меня с собой? Отчего не оставила сестру в покое? Лично мне, похоже, ничего не нужно, хочется просто полежать в кровати, почитать детективчик, съесть пару конфет.

Внезапно я обозлилась. Хорошо, пусть я подлая убийца по имени Таня, которая совершенно ни за что отравила своего мужа. Ладно, согласна, я гадкое, безнравственное существо, ленивое, эгоистичное. Я сидела целыми днями дома, висела камнем на шее у Ирины, а потом еще стала преступницей. Только, очевидно, амнезия в корне меняет личность! Потому что сейчас мне глубоко противна Татьяна Кротова, хоть я и являюсь ею. Да, я так жила, но больше не хочу! Мне кажется подлым заниматься шантажом, даже если объектом его является отвратительный Свин. Мне не по нутру красть у сонного мужчины ключи, а потом обыскивать его квартиру. Конечно, получить миллион долларов очень соблазнительно, только я не способна добывать деньги таким путем даже ради спасения собственной шкуры.

Я захлопнула окно, потом пошла в туалет, выбросила пузырек со снотворным и легла в кровать. Но сон не шел, в голове крутились разнообразные мысли, тяжелые, словно бочки с водой, и колючие, будто морские ежи. С одной стороны, мне нужно позвонить сестре, она столько для меня сделала: влезла в долги, вытянулась в нитку, но устроила в больницу. Следовательно, сейчас я просто обязана сообщить Ире, что нет никакой необходимости шарить в квартире у Свина, потому что Наташа имеет в руках совершенно бесценную запись, с другой…

Не додумав мысль до конца, я схватила трубку и нервно потыкала в кнопки.

– Да, – донесся сквозь грохот музыки голос Иры, – слушаю.

– Это я.

– Кто? – сестра попыталась перекричать шум.

– Таня!

– Сейчас, погоди, – донеслось сквозь гром аккордов, и в ухо полетели короткие гудки.

Я положила телефон на диван. Наверное, я не вовремя побеспокоила Иру, для нее ночь – рабочее время. Небось стоит сейчас где-нибудь за кулисами или топчется в клубе, добывая очередную сенсацию.

Стало душно, я распахнула окно, в комнату вползли смог и шум. Отчего-то на душе было гадко. Нет, я не могу, не хочу, не стану заниматься шантажом. Съезжу в это Малино, поговорю с Таней и, если пойму, что несчастную девушку обманули, возьму у Наташи пленку. Телефон зазвонил.

– Я в туалет спустилась, – пояснила Ира, – говори, чего хотела!

– Откуда ты знаешь этот номер? – изумилась я.

– Определитель его показал, ну, давай, а то мне некогда.

Я попыталась объяснить ситуацию.

– Ясно, – протянула Ирина, – эта Наташа, значит, сейчас служит в Алискине… Вот что, надо к ней поехать и выпросить пленку.

– Она ее сама отдаст, если я после похода в больницу скажу, что Таню обманули.

– Незачем время зря терять, – сердито возразила Ирина, – нам эта Таня до лампочки, самим спасаться надо. Не нужно ездить в Алискино.

– Наташа мне телефон дала, – перебила ее я.

– И не звони! – рявкнула Ира. – Выждем дня два-три, а потом скажешь, что побывала в клинике. Забудь про эту Таню, о себе подумай. Ясно? Ну здорово, само в руки приплыло!

– Но мне… – попыталась я продолжить рассказ.

– Нефига ездить! Пуганем Свина и уедем!

– Нет!

– Что «нет»? – оторопела Ирина.

– Не могу.

– Ты о чем?

– Прости, Ира, – затарахтела я, – понимаю, что доставила тебя кучу неприятностей, но теперь все пойдет по-иному! Знаешь, я сильно изменилась. Не хочу строить свое счастье на несчастье других.

– Похоже, ты и впрямь здорово перекосилась, – зло ответила Ира, – раньше-то тебя не очень мучили размышлизмы, жила словно канарейка. Корм я тебе приносила и в клювик вкладывала. А ты лишь принимала его, особо не интересуясь, где и как добыт кусок сыра. Обо мне ты, сестричка, не думала. Чем же Ирочка платит за корочку хлеба с маслом? Лежала день-деньской под пледом и книги читала, а я с утра до утра по городу носилась, лапками била, в голове занозой торчало: деньги, деньги, деньги. Где их взять? Как накормить Танечку? Как одеть сестричку?

– Да, я понимаю, – залепетала я, – но теперь-то все по-другому станет. Видишь ли, в результате амнезии я превратилась в другого человека, мне даже думать дико, каким червяком я была!

– Каким ты был, таким ты и остался, – рявкнула Ирина. – Помнишь эту песню?

– Нет, – растерялась я.

– Никаких изменений я в тебе не вижу, – сурово продолжала Ирина, – по прежним рельсам катишься. Не хотела мне помогать и сейчас не собираешься! На мне из-за тебя долги висят! А ты моральные терзания развела, пакостница!

– Ира!

– Не хочу больше с тобой дела иметь. Все! Хватит. Вылезай теперь сама! – Ирина окончательно рассвирепела. – Чью шкуру, спрашивается, я спасти решила? Из-за кого бежать за границу надумала? Вас, мадам, увезти хотела, все потерять собралась: положение, карьеру. И где благодарность? Нет бы сказать: «Ирочка, я все сделаю…» Ну и пошла ты! Не смей ко мне подходить, отныне мы посторонние люди.

Раздались резкие, короткие гудки. Я осталась сидеть, прижимая к груди трубку. Ну просто беда, я ощущаю себя настоящей преступницей и мерзавкой. Убила мужа, втравила Иру в расходы, а теперь еще и обидела сестру, которая всю жизнь тащила на себе меня, лентяйку. Надо немедленно перезвонить Ирине, попросить ее встретиться, объяснить свою позицию.

Трубка внезапно опять стала издавать звонки. Я обрадовалась: это сестра, которая небось тоже переживает ссору.

– Да, – закричала я, – слушаю!

Но вместо уверенного контральто сестры раздалось тихое, мягкое сопрано:

– Извините за столь поздний звонок, позовите, пожалуйста, Таню.

– Слушаю, – вздохнув, ответила я.

– Наташа тебя беспокоит, помнишь меня?

– Конечно.

– Еще раз прошу прощения, но ситуация так сложилась, – принялась оправдываться Наташа, – разбудила тебя, наверное!

– Да нет, мы только что с работы приехали.

– Если хочешь ехать в Малино, то придется это сделать прямо завтра.

– Почему такая спешка?

– Не знаю, тот, кто устраивает свидание с Танюшей, сказал: завтра. Так как?

На секунду я заколебалась. Что делать? Отказать Наташе, позвонить Ирине, извиниться и плясать под дудку авторитарной сестры? Или попытаться жить так, как мне подсказывает совесть?

Внезапно у меня сильно заболела голова, к горлу поднялась тошнота.

– Нет, – выпалила я, – никогда!

– То есть ты не поедешь? – уточнила Наташа.

Тугая повязка, охватывающая череп, лопнула, мне стало хорошо, боль исчезла, перед глазами перестала трястись серая сетка.

– Нет, – повторила я, – то есть да, я еду в Малино.

– Записывай, как добираться, – повеселела Наташа.

Я схватила листок бумаги.

– Когда дойдешь до клиники, – завершила рассказ Наташа, – спросишь старшую медсестру Хрычкову Раису Ивановну и скажешь ей: «Меня прислал Александр Борисович Ляпунов, привет из Поливановки, от восьмого отряда». Она все сделает бесплатно, никаких денег ей давать не надо, ясно?

Завершив разговор, я легла, натянула одеяло на голову и приготовилась бороться с бессонницей. Нет, не стану звонить Ирине, пусть считает меня неблагодарной тварью. Мне больше не следует использовать других людей для собственного спасения. Я должна научиться сама справляться с жизненными трудностями! Значит, так, завтра еду в Малино, беседую с Таней и, если узнаю, что Звягинцева и Свин обманули несчастную, забираю у Наташи запись и иду в редакцию газеты ну… допустим… ладно, придумаю куда. Разразится дикий скандал, но Таню-то выпустят. Я спасу ее и тем самым, может быть, сумею искупить хоть часть грехов, совершенных мною ранее. А дальше… Попробую достать себе документы на чужое имя и начну новую жизнь, с чистого листа. Не всем представляется возможность совершить подобный шаг, мне повезло. Я обязательно добьюсь успеха, стану обеспеченной женщиной, твердо стоящей на ногах. И вот тогда, уверенным в себе человеком, а не никуда не годной улиткой, приду к Ирине просить прощения, заплачу долги, сделанные ею из-за меня… Да, именно так. Никогда не сдавайся, жизнь полосатая, чтобы высоко подпрыгнуть, надо сначала удариться о самое дно.