Черная троица - Виктор Шибанов

– Ну, тогда несите Дуклу в таверну, а остальные пускай группами человек по десять обойдут все дворы, особенно у Сухого лога, что ближе к кладбищу – вдруг у кого беда. Но на само кладбище до рассвета не ходите. Надеюсь, особой беды нам не грозит.

– Вот спасибо, почтеннейший! Хвала Создателю, что вы как раз к нам приехали – что бы мы без вас делали, – согласно закивал староста. – Сейчас, сейчас все сделаем…

Речь его прервал приближающийся топот лошадиных копыт. В круг света ворвались двое всадников. Капли пота искрами играли на боках лошадей в свете факелов, лица всадников были перекошены от ужаса.

– Мертвецы, мертвецы на Можжевеловом тракте! – завопил один из них. – Ходячие мертвецы, они…

– Спокойно, Луд! – раздался из толпы голос старосты. – У нас они тоже побывали, но наши парни дали им хорошую взбучку! Успокойся и говори толком, где ты их видел, сколько их было и куда они шли.

– Пожалуй, не меньше пары дюжин, – ответил Луд, спрыгивая с лошади. – Мы заметили нежить как раз в тот момент, как она свернула с тракта на дорогу, ведущую к усадьбе лекаря Умберто.

Староста продолжал о чем-то расспрашивать вновь прибывших, но Умберто уже не слышал его. Анти, сыновья в опасности! Два с лишним десятка восставших из мертвых наверняка уже ворвались в дом. Скорее, скорее на помощь к жене и детям.

У входа в таверну Умберто слегка замешкался, задумавшись, не будет ли Клаудия в большей опасности, если он возьмет ее с собой. Впрочем, пусть уж лучше будет рядом. Да и внезапно проявившаяся у дочери сила могла быть весьма полезной в бою с нежитью. Кто поднял из могил покойников, он выяснит позже.

Постаравшись принять спокойный вид, чтобы не волновать Клаудию, лекарь толкнул тяжелую дверь. И едва не напоролся на вилы. Мальчишка-слуга хотя и трусил отчаянно, но, держа их в дрожащих руках, стоял на страже у входа.

– А я думал, – он опустил вилы и неожиданно всхлипнул, – опять эти лезут.

– Как раненые? – Потрепав мальца по плечу, Умберто шагнул в зал.

Столы уже успели расставить, но теперь они служили ложем для раненых, возле которых хлопотала дочь лекаря.

– Вот этот плох.

Клаудия подвела отца к одному из несчастных, судя по одежде, ремесленнику. Если остальные были в сознании, скрипели зубами и ругались, то этот лежал в забытьи. Голова его была размозжена, судя по всему, табуретом. Девушка, как смогла, обработала рану и наложила повязку.

Умберто, положив руки на голову тяжелораненого, зашептал целебные слова Молитвы Матушки Ареи. Но духовные силы его были истощены в поединке с восставшими мертвецами, а голова была занята тревогой о родных. Тем не менее ремесленник вздрогнул, дыхание его стало спокойнее, побелевшие губы стали понемногу краснеть, хотя в чувство он так и не пришел.

– Пошли кого-нибудь за Нофусом, – попросил лекарь подошедшего Салима. Правая рука хозяина таверны висела на перевязи.

– За этим мясником? – скривился Салим. – Зачем он тут?

– Боюсь, сил моих сейчас недостаточно, чтобы исцелить всех. А как твоя рука?

– Спасибо твоей дочке. – Трактирщик осторожно поправил повязку. – Положила каких-то травок, пошептала – вроде и не болит сейчас вовсе. Может, не надо Нофуса звать?

– Лучше позови. Все-таки человек шесть порезано да побито. Не справится и Клаудия. Да и не учил я ее толком, – виновато признался Умберто.

– А вот это зря, – насупился Салим. – Ладно, сейчас кого-нибудь пошлю. Только велю у него пилу отобрать, да у меня все ножи да топоры попрятать.

Он ухмыльнулся собственной шутке и пошел дальше.

– Спасибо, Клаудия. – Умберто подошел к дочери. Она поила одного из перевязанных торговцев своим горным отваром. – Боюсь, нам надо срочно возвращаться домой.

– Но здесь же раненые. Как мы можем их оставить? – удивленно вскинула брови девушка.

– Сейчас придет сельский лекарь. Он присмотрит за ними.

– Неужели… – Девушка пристально посмотрела на отца. – Отец, скажи, что случилось?

– Говорят, что восставших мертвецов видели на дороге к нашему дому, – нехотя произнес Умберто. – Я боюсь, как бы…

– Скорее едем! – не дав ему договорить, Клаудия бросилась к дверям.

Она чуть не сшибла с ног щуплого старичка в больших очках с толстыми стеклами. Это и был Нофус, за которым сбегал расторопный слуга Салима.

– Твоим заботам вверяю этих несчастных, – торопливо пробормотал Умберто, выскакивая из таверны вслед за дочерью.

На то, чтобы оседлать лошадей, ушло несколько минут. Телегу вместе с волами оставили на попечение все того же шустрого мальчишки. Пока готовили лошадей, Клаудия узнала наконец, что его зовут Дарк. Умберто оставил Дарку несколько монет, которых с лихвой должно было хватить на корм животным на неделю. Хотя лекарь был уверен, что заберет свою повозку из конюшни при таверне гораздо раньше.

– Может, я подберу народ в помощь? – спросил Вельн, который во главе десятка селян стерег ворота Северного тракта.

– Благодарю, но нам надо спешить. – Умберто задержал взгляд на мече помощника старосты.

– Тогда возьми это. – Парень, поняв, куда смотрит лекарь, протянул ему оружие. – Молитва успокаивает покойников надежнее, если ее подкрепить хорошим ударом.

– Спасибо. – Лекарь с поклоном принял меч. – Я обязательно верну, когда буду здесь в следующий раз!

– Да уж, пожалуйста, – Вельн ухмыльнулся, – а то папаша мне таких оплеух навешает. Меч-то еще от деда достался. Да помогут вам Спаситель и Создатель!

Лекарь и дочь пришпорили лошадей и скрылись в сером предрассветном тумане.

В призрачном свете мелькали знакомые места. Вот и поворот на ферму. От стремительной скачки и волнительной неизвестности сердце Умберто стучало в бешеном ритме. «Как в Рас-Халейне», – подумалось ему. Далекие звезды над головой, такая же сумасшедшая скачка. Но тогда была лишь суета погони, и был брат Винциус, который, кажется, знал все на свете и мог от всего защитить. Сейчас же – лишь темное предчувствие, терзавшее его сердце, страх за жену и сыновей, оставшихся дома, и непослушная дочь, что скачет рядом и, несмотря на свой независимый вид, в душе еще больше него волнуется за мать и братьев.

Но вот впереди в первых лучах разгоравшегося на востоке рассвета показалась верхушка трубы, скрытая за разросшимся яблоневым садом. К дому от дороги вела дорожка, выложенная плоскими камнями. На них поблескивала утренняя роса. Умберто вместе с дочерью поспешно спрыгнули с лошадей, наскоро обмотав поводья на перекладину ограды. Калитка во двор была приоткрыта, но в остальном ничего необычного видно не было. В воздухе стояла почти полная тишина, только где-то на заднем дворе тихонько квохтали куры.