Менялы - Артур Хейли

Марго пришла несколько минут назад, после защиты клиента в ночном суде — состоятельного пьянчужки, чья привычка спьяну нападать на каждого, кто ему попадается на глаза, сделала его одним из немногих твердых источников ее дохода.

— Газетчик, я полагаю, отрабатывал свое жалованье, — произнес Алекс. — А твое имя так или иначе все равно должно было всплыть.

— Я делала все, чтобы этого не случилось, — раздраженно сказала она. — Лишь немногие знали. Он покачал головой:

— Напрасный труд. Сегодня утром Нолан Уэйнрайт сказал мне — это его слова: “Во всей этой истории виден почерк Марго Брэкен”. И Нолан стал прижимать людей. Ты ведь знаешь, он был следователем в полиции. Кто-то проговорился бы, если бы это сообщение не появилось раньше.

— Но им не надо было печатать твое имя.

— Если хочешь знать правду, — Алекс улыбнулся, — мне, пожалуй, нравится это выражение “великий банкир”.

Но улыбка была фальшивой, и он чувствовал, что Марго это понимает. На самом-то деле эта заметка огорчила и расстроила его. Он и в этот вечер был расстроен, хотя ему было приятно, что Марго позвонила и сказала, что приедет.

Он спросил:

— Ты с Эдвиной сегодня говорила?

— Да, я ей звонила. Она не показалась мне расстроенной. Мы, видимо, уже привыкли друг к другу. Кроме того, ей приятно, что “Форум-Ист” снова ожил — полностью. Тебе это тоже должно быть приятно.

— Ты всегда знала, что я по этому поводу думаю. Но это не означает, что я оправдываю твои сомнительные методы, Брэкен.

Он произнес это резче, чем намеревался. Марго тут же отреагировала:

— В том, что делала я или мои люди, не было ничего сомнительного. А вот о твоем чертовом банке я этого сказать не могу.

Сдаваясь, он поднял руки.

— Давай не будем ссориться. Не сегодня.

— Тогда не говори так.

— Хорошо, не буду.

Вспышка их сиюминутного гнева прошла.

— Скажи, — задумчиво произнесла Марго, — когда все началось, ты хоть чуть-чуть догадывался, что я в этом замешана?

— Да. Отчасти потому, что я тебя хорошо знаю. А кроме того, ты напрочь молчала по поводу “Форум-Ист”, когда я ожидал, что ты растерзаешь меня и “ФМА” в клочья.

— Тебе это осложнило жизнь — я имею в виду, когда была осада банка?

— Да, осложнило, — напрямик ответил он. — Я не был уверен, открыть ли свои подозрения или промолчать. Поскольку, назови я твое имя, это ничего бы не изменило, я промолчал. Как выяснилось, это было неверным решением.

— Так что теперь кое-кто считает, что ты все знал.

— Роско убежден в этом. Может быть, и Джером. В остальных я не уверен.

Наступило неловкое молчание, которое прервал вопрос Марго:

— А тебе это важно? Это очень много для тебя значит? — Впервые за все время их общения у нее был взволнованный голос. Лицо стало озабоченным.

Алекс пожал плечами, затем решил разуверить ее.

— Да, пожалуй, не очень. Не волнуйся. Я выживу. Однако это имело значение. Имело даже очень большое значение в “ФМА”, хоть он и сказал обратное, и то, что это произошло сейчас, было вдвойне худо.

Алекс был убежден, что почти все директора банка видели газетную заметку, где упоминалось его имя, отсюда возникал вопрос: знал ли Алекс об осаде родной крепости и был ли с этим согласен? А если кто-то и не видел заметки, то уж Роско Хейворд постарается, чтобы ее увидели.

Хейворд своего отношения к этому не скрывал. Утром Алекс отправился прямиком к Джерому Паттертону, когда тот приехал в 10 часов. Но Хейворд, чей кабинет был ближе, явился туда первым.

— Заходите, Алекс, — пригласил Паттертон. — Мы с тем же успехом можем сыграть в тройке, вместо того чтобы устраивать две встречи по двое.

— Перед тем как мы начнем о чем-либо говорить, Джером, — сказал Алекс, — мне хотелось бы первым поднять один вопрос. Вы видели это? — Он положил на стол между ними вырезку из вчерашней “Ухом к земле”.

Хейворд пренеприятным тоном вставил:

— А вы думаете, в банке есть хоть один человек, который бы этого не видел?

Паттертон вздохнул:

— Да, Алекс, я это видел. Кроме того, с десяток людей обратили на это мое внимание, и я не сомневаюсь, их будет больше.

— В таком случае, — твердо произнес Алекс, — вы обязаны знать, что все напечатанное лишь злонамеренная ложь, и ничего больше. Я даю вам слово, что абсолютно ничего заранее не знал, а когда это началось, знал столько же, сколько и остальные.

— Очень многие, — вставил Роско Хейворд, — могут счесть, что при ваших связях, — слово “связи” он иронически подчеркнул, — подобное неведение маловероятно.

— Все мои объяснения, — отрезал Алекс, — обращены к Джерому.

— Когда публично оскорбляют достоинства банка, нас это всех касается, — не пожелал остаться в стороне Хейворд. — Что же до вашего так называемого объяснения, то неужели вы серьезно думаете, будто кто-то поверил, что все эти дни — среду, четверг, пятницу, выходные дни и понедельник — вы не знали, совершенно ничего не знали о том, что тут замешана ваша приятельница?

— Да, Алекс, как вы это объясните? — поинтересовался Паттертон.

Алекс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Ему было неприятно — как уже не раз со вчерашнего дня, — что Марго поставила его в это нелепое положение.

Как можно спокойнее он рассказал Паттертону о том, что на прошлой неделе у него возникло предположение о причастности Марго, а потом он решил, что ничего не изменится, если он станет обсуждать такую возможность с остальными. Алекс сказал, что не видел Марго уже больше недели.

— У Волана Уэйнрайта возникла такая же мысль, — добавил Алекс. — Он сказал мне об этом сегодня утром. Но Нолан тоже смолчал, ибо у нас обоих это была лишь догадка, подозрение до появления заметки.

— Кто-нибудь вам поверит, Алекс, — произнес Роско Хейворд. Его тон и выражение лица говорили: но не я.

— Ну ладно, ладно, Роско! — мягко произнес Паттертон. — Хорошо, Алекс, я принимаю ваши объяснения. Хотя надеюсь, вы используете ваше влияние на мисс Брэкен, чтобы в будущем она направляла свою артиллерию куда-нибудь еще.

— А еще лучше — вообще никуда, — добавил Хейворд.

Проигнорировав последнее замечание, Алекс сказал президенту банка с натянутой, кислой улыбкой:

— Можете на это рассчитывать.

— Спасибо.

Алекс был уверен, что Паттертон сказал по этому поводу последнее слово и их отношения могут вновь стать нормальными, по крайней мере внешне. А вот что оставалось внутри — в этом он не был уверен. Возможно, в уме Паттертона да и остальных — включая некоторых членов совета директоров — рядом с доверием к Алексу будет теперь стоять знак сомнения. Или будет по крайней мере неуверенность в том, насколько осторожен Алекс в компании.

В любом случае сомнения и неуверенность будут присутствовать в сознании директоров в конце этого года, когда не за горами отставка Джерома Паттертона и совет директоров вновь станет обсуждать вопрос о президенте банка. И хотя в определенных отношениях директора — великие люди, в других отношениях — как знал Алекс — они могут быть мелочными и предвзятыми.

Почему? Почему все это должно было случиться именно сейчас?

Марго увидела, что он помрачнел еще больше, — в ее глазах стоял вопрос, она с тревогой и неуверенностью смотрела на него.

— Я причинила тебе неприятности. И немалые, мне кажется. Так давай оба перестанем притворяться, что это не так.

Он собрался было вновь ее переубеждать, но затем передумал, зная, что настало время им обоим вести себя честно.

— Следует сказать еще вот что, — продолжала Марго, — мы говорили об этом, зная, что это может произойти, и спрашивали себя, останемся ли мы теми же людьми — людьми независимыми — и будем ли по-прежнему вместе.

— Да, — сказал он, — я помню.

— Только, — проговорила она с кривой усмешкой, — я не ожидала, что это настанет так быстро.

Он потянулся к ней, как делал много раз прежде, но она отодвинулась, покачав головой:

— Нет, давай разберемся.

Он понял, что их отношения неожиданно достигли кризиса.

— Это случится вновь, Алекс. Давай не будем обманывать себя, будто это не так. Да нет, не с банком, с другими похожими вещами. И я хочу быть уверенной, что мы выдержим, независимо от того, когда это произойдет, причем выдержим не однажды, в надежде, что это последний раз.

Он знал, что она говорит правду. Образ жизни Марго уже был предметом для конфронтации, и поводов для этого будет еще много.

Правдой было и то, что, как отметила Марго, они говорили об этом раньше — всего лишь полторы недели назад. Но тогда спор был абстрактным, выбор менее четким и не столь жестко обозначенным, каким его сделали события прошедшей недели.

— Мы с тобой могли бы, — сказала Марго, — покончить с этим прямо сейчас, пока нам еще хорошо, пока мы еще не подошли к черте. Никаких обид ни у тебя, ни у меня — просто разумное решение. Если мы так поступим, перестанем видеться и появляться вместе, об этом быстро распространится слух. Так всегда бывает. И хотя это не зачеркивает того, что происходило в банке, тебе будет там легче.