Фидель Кастро - Максим Макарычев

Этот совершенно необъяснимый поступок Чибаса так потряс Фиделя, к тому времени ставшего руководителем молодежного крыла партии «ортодоксов», что он долгое время не мог отойти от случившегося. А пойдя на штурм казарм Монкада в июле 1953 года, он даже взял с собой магнитофонную запись предсмертной речи Чибаса, полагая, что она «способна воспламенить даже самых инертных людей». Эту пленку он собирался поставить во время своего выступления по радио после захвата казарм.

Тело Чибаса было выставлено для прощания в Гаванском университете. В день похорон Фидель предложил руководству партии «ортодоксов» направить толпу людей, пришедших попрощаться со своим кумиром, к президентскому дворцу и взять его. Перед похоронами Фидель целую ночь отвечал на вопросы радиожурналистов и настраивал народ на радикальные действия. Правительство было дезорганизовано и охвачено паникой, армия была деморализована и не имела желания подавлять эту массу. «Никто не смог бы сопротивляться», – вспоминал Фидель. Так был упущен еще один шанс, воспользовавшись ситуацией, взять власть в стране в свои руки.

Это самоубийство внесло в ряды «ортодоксов» смятение. Их позиции и влияние, во многом державшиеся на личной харизме и популярности Эдуардо Чибаса, заметно ослабли.

У Фиделя была личная договоренность с Чибасом, что он войдет в партийные списки на выборах в кубинский конгресс. Однако, когда в феврале 1952 года новое руководство партии огласило список кандидатов для участия в выборах, к изумлению Фиделя Кастро, его имени там не оказалось. Фидель объяснял это так: «Тогда ходили слухи, что я коммунист, – слово, которое пробуждало множество условных рефлексов, созданных господствующими классами»[82].

Этот случай не выбил Фиделя из колеи, а только его раззадорил. Свое очередное выступление на радио он начал с обращения к слушателям с просьбой поддержать его на выборах. После этого он обзвонил несколько приятелей, которые согласились помочь ему, и, нарушив партийную дисциплину, на время, изъял из сейфа печать партии «ортодоксов». Затем Фидель, с помощью друзей, послал 80 тысячам (!) членов партии, проживавших в Гаване, письма с просьбой о поддержке его кандидатуры. Самый положительный отклик просьба Кастро вызвала в одном из самых бедных районов Гаваны – Кайо Уэсо, где находились мастерские рабочих, еще не забывших, как он помогал им в юридических тяжбах с богачами. Сработало и «сарафанное радио». И вскоре тысячи людей выдвинули Фиделя как независимого кандидата на выборы в конгресс Кубы.

Все предрекало победу на парламентских выборах именно партии «ортодоксов», которая, по предварительным опросам, за три месяца до выборов могла набрать около 50 процентов голосов. Параллельно шла предвыборная борьба за пост главы государства. Однако неожиданно активизировал свою деятельность Фульхенсио Батиста, ставший кубинским сенатором в 1948 году. Причем он ухитрился добиться этого, живя в США. Впрочем, он мог себе позволить тратить на избирательную кампанию средства, которые и не снились другим кандидатам в сенаторы. На деньги, «накопленные» в период своего первого президентства, Батиста создал партию «Народное действие». Он вступил в предвыборную гонку под популистскими лозунгами, обещав повысить зарплату военным и чиновникам госаппарата, и сумел привлечь на свою сторону даже кубинских коммунистов. До политических противников Батисты доходили слухи, что он путем подкупа вербует новых сторонников и призывает под свои знамена «старую военную гвардию», изгнанную из коридоров власти во время правления «аутентиков». Но слухам о готовящемся в среде военных государственном перевороте никто не придавал значения. Слишком гладко прошли на Кубе две предыдущие президентские кампании 1944 и 1948 годов. Но оказалось, Батиста действительно готовился к перевороту, поняв, что его шансы на избрание почти равны нулю.

Летом 2007 года Фидель Кастро в своих «Размышлениях» – цикле статей в главной кубинской газете «Гранма» – утверждал: «Если бы Чибас был жив, Батиста не сумел бы устроить государственный переворот, потому что основатель Партии кубинского народа („ортодоксов“) пристально следил за ним и методически публично ставил его к позорному столбу»[83].

Американцы, обеспокоенные ростом влияния левых партий, хотели видеть в качестве президента Кубы именно Батисту. «Симпатичный мулатик», как называли Батисту в Вашингтоне, за четыре, с 1944 по 1948–й, года отдыха на роскошной вилле в Майами успел не только как следует расслабиться, но и установил связи с влиятельными политиками и бизнес–элитой США. На Батисту у американских спецслужб было много компромата. В Белом доме понимали, что досье о его связях с мафией – самый действенный способ давления на Батисту, если, придя к власти, он отклонится от «генеральной американской линии». Но путь к возвращению в кресло президента для Фульхенсио Батисты был не таким уж легким. Предварительный опрос населения показал, что Батиста может рассчитывать на выборах на поддержку лишь 14 процентов населения.

По всем прогнозам выходило, что «титул президента» должны «разыграть» два других кандидата: Роберто Агра–монте от «ортодоксов» и Карлос Эвиа, которого поддерживали «аутентики». Поняв, что ему не суждено прийти к власти законным путем, Батиста начал готовиться к ее захвату с помощью военных…

Ранним утром 10 марта 1952 года помощник разбудил президента Кубы Прио Сокарраса и передал ему послание от Батисты: «С тобой всё кончено! Я – правительство!»

Глава пятая

ШТУРМ МОНКАДЫ

Фульхенсио Батиста был необразованным человеком и слабым политиком. Обидчивый и высокомерный, он во всем старался копировать своего кумира Наполеона Бонапарта. Знакомым он признавался, что сравнивает «заговор сержантов» 4 сентября 1933 года с 18 брюмера, а военный переворот 10 марта 1952 года – с возвращением Наполеона с острова Эльба. Правда, искренне верил, что не повторит финал Наполеона. И в конце жизни его будут ждать успех и слава, а не забвение и одиночество. Кроме того, Батиста исповедовал языческую веру и в решающие для него моменты, особенно когда находился на вершине власти, обращался за советами к личному колдуну. У него был талисман–божок, принадлежавший в Средние века вождю одного из африканских племен. Об этом удивительном талисмане речь пойдет в другой главе.

Фульхенсио Батисту не зря называли «королем переворотов». Этот бывший сержант, который во время своего первого президентства сам себя произвел в генералы, оказался мастером дворцовых интриг. Причем он не выдумывал какие–то сложные схемы и не плел хитроумные комбинации, чтобы прийти к власти. Он следовал двум самым важным правилам почти всех латиноамериканских заговоров и переворотов. Во–первых, знал, что «внезапно взять власть» в Латинской Америке можно, склонив на свою сторону армию, – нужно просто дать военным установку поставить на место слабовольных гражданских. Во–вторых, не дразнить и не обижать американцев, выполнять их просьбы и поручения, не зарываться и помнить, «кто старший в латиноамериканском доме». Его вовсе не беспокоило то, что компетентным американским органам хорошо известно о его связях с мафией. Однако он не учел того факта, что американцы, используя в своих интересах «людей во власти в Латинской Америке», как правило, позже избавлялись от них, как от отработанного материала.