Морской ангел - Валерий Ковалев

Тут не то, что пешком, но и на быстроходных «студебеккерах» вряд ли можно было поспеть засветло в Несмей к месту посадки, где бригаду поджидали катера флотилии. Размерено ступали по бетону тысячи сапог, изредка звякало оружие с амуницией, идущие в походных порядках командиры то и дело требовали – шире шаг! На что колонны ускоряли движение.

Чем это аукнется, многоопытный Дим уже знал.

В Несмей прибудут – хорошо если утром. Значит, к черту все расчеты на скрытность и внезапность, опять война большой кровью и героическим порывом. Ну и цена победы соответствующая.

К сожалению, так оно и случилось.

Уставшие, измотанные нелегким переходом батальоны вышли к месту сосредоточения поздним утром. А уже ближе к полудню получили от комбрига Смирнова приказ. Начать форсирование.

Как ни странно, но это безумное, с точки зрения немцев, решение сработало. Те все-таки ожидали наступления русских в темное время суток. И, как результат, не успев рассредоточиться и зарыться в землю, сразу же понесли чувствительные потери. Сначала от нашей артиллерии, а затем еще и от краснозвездных штурмовиков, которые проносясь на минимальной высоте, волна за волной, осыпали прибрежную зону градом реактивных снарядов.

Правда, как только два передовых бронекатера с десантниками на борту вырвались из-за острова на неширокий в этих местах дунайский плес, вражеский берег встретил их бешеным огнем своих артиллерийских средств, многие из которых остались неподавленными.

Флагманский БКТ, на палубе которого залегла штурмовая группа из разведчиков Вонлярского с частью батальона майора Мартынова, ответил всем, что было в их распоряжении. По врагу били из пушки, спаренной установки ДШК, противотанковых ружей, станковых и ручных пулеметов.

Действия флагмана дружно поддержали с остальных судов, и навстречу друг другу полетели два яростно клокочущих свинцовых смерча.

Перед высадкой, когда подходящие катера оказались как на ладони у бьющего из укреплений противника, он получил серьезное преимущество. Немецкие орудия принялись расстреливать подходящий к берегу десант фактически в упор. Особенно доставалось флагману. «Эрликоновские» снаряды прошили его нос, а потом боевую рубку, убив командира высадки капитан-лейтенанта Савицкого. Получили тяжелые ранения майор Мартынов и еще несколько морских пехотинцев.

Дим, оставшийся наверху, после того как остальные десантники укрылись за броней в трюме, этого не видел и не знал. Его внимание сосредоточилось на другом.

Лежа на опустевшей, скользкой от крови палубе, он сквозь прицел своего огрызающегося «ручника», старался по кучности огня с берега засечь узлы и точки, которые после высадки следовало уничтожить в первую очередь.

Вскоре это наблюдение принесло желаемые результаты.

Как только развороченный нос катера ткнулся в причал и с рубки заорали «Высадка!», старшина, увлекая за собой выскочивших на палубу моряков, первым оказался на нем. Поливая все кругом пулеметным огнем, метнулся в один из прибрежных садов Радвани, откуда активно действовала развернутая на прямую наводку орудийная батарея.

Ее с ходу подавили, закидав гранатами. Двоих же, офицеров-артиллеристов, Дим захватил в плен, свалив одного ударом приклада, а второму прострелив плечо. В целях, так сказать, психологического воздействия.

И не ошибся.

По первым же полученным от пленных данным, он тут же уяснил, какой ценной, необходимой для нашего командования информацией располагает.

Лично доставив их в штаб на «свой берег» и тут же вернувшись назад, Вонлярский только потом узнал, что поступившие от его «языков» сведения, помогли внести в планы наступающих весьма ценные коррективы. Благие последствия этого очень скоро ощутили и сами десантники.

К вечеру, когда на окраине Радвани они встретили ожесточенное сопротивление какой-то отборной эсэсовской части, бригадная, своевременно подтянутая туда артиллерия нанесла по ней сокрушительный удар, способствовавший удачной атаке.

Последнюю, отчаянную попытку сорвать наше наступление предприняли немецкие зенитчики. Изготовив орудия к стрельбе по наземным целям, они в очередной раз попытались отсечь передовой отряд от переправляющихся на чехословацкий берег других частей и подкреплений.

Однако участь гитлеровцев – как и судьба всего сражения – была уже предопределена. Большинство из них было перебито. А те, что уцелели, начали поспешный отход из города.

Поздно вечером, когда эпицентр боя окончательно переместился на высоты за ним, корабли флотилии перебросили в Радвань не только всю бригаду, но и штаб соединения во главе с полковником Смирновым.

С «батей» Димыч столкнулся в тот день еще на правом берегу, когда передав в штаб флотилии пленных, спешил на очередной катер, чтобы вернуться к своим ребятам.

На кургане, у спуска к Дунаю, старшина едва ли не нос к носу столкнулся с комбригом. В полковничьей папахе с морским крабом, в шинели, перетянутой тугими ремнями, тот стоял в окружении офицеров и пристально следил в бинокль за ходом идущего за рекой боя. А чуть в стороне, на склоне рядами лежали на земле погибшие морские пехотинцы, снятые с возвращающихся с левобережья катеров.

Конечно, война вещь жестокая. И гибель на ней – действовал ли ты выполняя чей-то приказ, или просто напоролся на «косую» сам – факт печальный но, увы, обычный.

И все же.

Не слишком ли щедро устилался путь к победе солдатскими телами?

Над этим Дим стал задумываться. Но не находил ответа.

Бригада тем не менее поставленную задачу выполнила. Своими действиями в Радвани морские пехотинцы дезорганизовали всю оборону гитлеровцев на чехословацком берегу. В результате 7-я гвардейская армия, наступавшая до этого очень медленно и оплачивавшая каждый свой шаг по дунайскому побережью ценой большой крови за один день продвинулась аж на двадцать пять километров, выйдя на ближайшие подступы к Комарово – стратегически важному пункту, от которого открывался прямой путь на Братиславу.

Глава 13. Последние залпы

«Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени Германского Верховного Командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, – Верховному Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию Союзных экспедиционных сил.

Германское Верховное Командование немедленно издаст приказы всем немецким командующим сухопутными, морскими и воздушными силами и всем силам, находящимся под германским командованием, прекратить военные действия в 23–01 часа по центрально-европейскому времени 8-го мая 1945 года, остаться на своих местах, где они находятся в это время и полностью разоружиться, передав всё их оружие и военное имущество местным союзным командующим или офицерам, выделенным представителям Союзного Верховного Командования, не разрушать и не причинять никаких повреждений пароходам, судам и самолетам, их двигателям, корпусам и оборудованию, а также машинам, вооружению, аппаратам и всем вообще военно-техническим средствам ведения войны.