Бумер-2 - Андрей Троицкий

— Антонов всю жизнь в Москве воровал, на овощной базе отирался, — ответил Чугур. — На склоне лет к детям переехал. А что такое овощная база, сам знаешь. Это все равно что золотая жила. Короче, не нам с Антоновым равняться. Он тебе дом не продаст. А у Ирины пятистенок — просто хоромы. Крыша из оцинкованного железа чего стоит. А ты сколько уж времени все скитаешься по чужим углам. Старость не за горами. Подумай о завтрашнем дне. Хорошо подумай.

— Добрый дом, — облизнулся Резак. — Но думать тут нечего. Я не потяну. Ищи другого покупателя.

— Не прибедняйся, мы не в собесе, — сказал кум. — А тебе выйдет большая скидка. Скажем, вдвое сброшу с цены, если одного человека того… Ты понимаешь. И еще немного наличманом отслюню. Прямо сейчас. На будущие расходы.

Кум не любил договаривать до конца, полагая, что у собеседника мозги работают, тут все и без слов ясно.

— Только не спрашивай, почему и за что?

— Я никогда не спрашивал, — Резак навострил уши.

— Он откидывается через два дня, — объяснил кум. — В полдень выйдет через вахту. Встречать его никто не будет. Конечно, можно все кончить одним махом, прямо здесь. Можно, но не нужно. Твердо запомни: тут его трогать нельзя. Ни в поселке, ни на станции, ни в поезде. Будешь пасти его до самой Москвы. Там он должен встретиться со своим кентом, неким Димоном. Ты им не мешай, пусть потолкуют. А когда твой клиент один останется, действуй. Выбери удобное место и время. Кого взять в помощь — решай сам.

— Есть у меня один человек в Москве, — начал Резак.

Кум не дослушал, только рукой махнул.

— Когда все закончишь, заберешь у Кота все документы, бумажки с записями. Короче, все, что найдешь в карманах. Деньги оставь себе, все остальное надо уничтожить. И, прежде всего, справку об освобождении. В пакете найдешь бумажку с адресом Кота и его дружбана некого Димона Пашпарина. Это так, на всякий случай. Потому что адреса тебе вряд ли пригодятся. Москву ты хорошо знаешь. Это тоже пригодится. Твоя тачка на ходу?

— В порядке, — кивнул Резак.

— Ты все понимаешь не хуже меня. И знаешь, что делать. Ученого учить — только портить.

Чугур расстегнул порфель, передал Резаку сверток в полиэтиленовом пакете. Положил на стол две фотографии Кота.

— Вот этот хрен мне портит жизнь, — сказал он. — Константин Огородников, кличка Кот. Судим за убийство.

— Такое погоняло? — усмехнулся Резак. — По бабам что ли большой специал?

— На зоне, как ты, может быть, догадываешься, с бабами у него практики не было, — сухо ответил кум, не любивший лирических отступлений. — Кликуха она и есть кликуха. Ты ведь свою получил…

— Только потому, что когда-то работал забойщиком скота, — продолжил Резак. — В жизни все пригодилось. И те навыки, что в молодые годы наработал, они не лишние.

— Мне этого знать не надо, — сказал кум.

Резак не посмел спросить напрямик, с чего бы это зазноба Чугура дом продает. Вроде как она тут при работе. Не иначе, как проворовалась баба в своем магазине. И съехать хочет, не дожидаясь ревизии и прокурора. Он поставил вопрос по-другому.

— Зачем хороший дом и продавать? Что, финансовые проблемы?

— Ты обещал ни о чем не спрашивать, — нахмурился Чугур. — Любопытный какой… Продает, значит, так надо. А финансовых проблем у нее нет и быть не может. При таком мужике, как я.

Резак запустил руку в пакет, развернув тряпку, нащупал пистолет Макарова, отдельно в бумажном пакетике — глушитель и две снаряженных обоймы.

— Вы же знаете: я привык ножом работать, — сказал он. — Или бритвой. А лучше топором. Мне ствол не нужен. Одна морока с ним и лишний риск.

— Ствол пригодится, — ответил кум. — Мало ли что. И не станешь же ты по московским улицам за человеком с топором гоняться?

Кум даже улыбнулся, живо представив себе сцену: по Красной площади чешет детина с огромным топором, а жертва делает ноги и прячется в елках у кремлевской стены. Чугур вытащил из внутреннего кармана кителя деньги, аккуратно завернутые в бумажный листок. Передал их под столом Резаку, тот, быстро пересчитав бумажки, одобрительно кивнул. Морщины на лбу разгладились, а в глазах заплясали живые огоньки. Он сунул деньги под рубаху, вежливо попрощался и, повесив гармонь на плечо, побрел к дому.

Глава двенадцатая

Кот вышел через вахту на улицу и зажмурился от яркого солнечного света. В лицо дунул горячий ветер, послышался женский смех.

Без малого двое суток он просидел в темном сыром подвале в одиночке, где не было даже крошечного окошка, днем и ночью светила тусклая лампочка над дверью. С потолка капала вода, а из темных углов тянуло холодом. Все эти мелкие неудобства не портили настроение, Кот знал, что выходит на волю и, потеряв сон, вслушивался в шаги, доносившиеся из коридора.

Два часа назад прапор и два солдата срочника для проформы кое-как обыскали Кота, вывели на свежий воздух. Вдоль ограждения из колючки протопали мимо административного корпуса к вахте. Кот поднял голову, глянув на окна кабинета начальника оперчасти. Кажется, сверху Чугур тоже наблюдал за Котом. В окне дрогнула занавеска, абрис человеческой фигуры исчез в темноте комнаты, растворился за стеклом, будто его и не было. Или это только показалось?

В тесной комнатенке при КПП Кота оставили одного, приказав скинуть с себя все казенное. Прапор бросил на лавку джутовый мешочек с цивильным барахлом, щелкнул замок, и наступила тишина. Спеша, Кот вытащил из шва куртки две крупных купюры, что две недели назад с оказией передал Димон, засунул деньги во внутренний карман пиджака. Разорвав подкладку, достал письмо Кольки Шубина сестре Даше и затертую фотографию. Он переоделся в сорочку, настолько заношенную, что на манжетах повисла бахрома из гнилых ниток, и темный костюм. Такие клифты носили лет десять назад. Пиджак тесноват в плечах, штаны, напротив, широки в поясе, едва держатся на заднице, а вот стоптанные опорки как раз по ноге. Одежда мятая, пропахла хлоркой, зато дырок на видных местах вроде бы нет.

Через полчаса Кот получил документы на имя Николая Огородникова и немного денег на дорогу.

— Прощайте, — сказал Кот лейтенанту.

— Все говорят «прощайте», — лейтенант открыл дверь, сделанную из арматурных прутов, пропустил Кота в узкий коридорчик, упиравшийся в другую дверь, обитую оцинкованным железом. — А через полгода выясняется, что правильно было сказать: до свидания.

— Со мной такого не случится.

— Не случится, как же, — лейтенант хмыкнул и подтолкнул Кота в спину, мол, шагай до конца коридора. — Зарекалась свинья на траву не ссать.

Щелкнул электронный замок, железная двери приоткрылась. И Кот, толкнув ее плечом, сделал шаг из неволи на свободу. Он стоял на высоком крыльце вахты и озирался по сторонам. Внизу стояли три навороченные иномарки, несколько парней и девчонок, одетых так, как одеваются по большим праздникам. Они разом, будто по команде, повернули головы. Взгляды сошлись на Коте, как лучи прожекторов. Уже через мгновение публика, ожидавшая выписки одного из местных авторитетов, потеряла интерес к плохо одетому человеку.

— Не наш кандидат, — сказал кто-то.

— Не наш, — как эхо повторил другой парень и крикнул. — С выпиской, братан.

Кот помахал в ответ рукой. Парни и девки, не сговариваясь, решили про себя, что перед ними какой-то работяга, укравший с родного завода килограмм гвоздей или пару мешков цемента. Или бытовик, по пьяни пырнувший ножом занудливую супругу, пытавшуюся отучить его от пьянства. Кот, спустившись с высокого крыльца, взял курс направо, вверх по улице.

Спросив дорогу у первой встречной женщины, Кот повернул к площади, откуда только что отошел рейсовый автобус до вокзала. Следующий, если верить расписанию, подойдет только через два с половиной часа. Потоптавшись на остановке, Кот завернул в магазин, тесный и темный, похожий на крысиную нору, взял пару пачек курева, бутылку пива и пакетик с картофельными чипсами. Он присел на пустую скамейку под высоким пыльным тополем, глотнул пива из горлышка, прикурил сигарету.

На поселковой площади ни людей не машин, только мальчишка-велосипедист нарезает восьмерки возле здания клуба, рассматривает афишу и все никак не уезжает. На минуту Коту показалось, что на свете сейчас нет человека счастливее, чем он. Что человеку нужно для счастья? Вечный вопрос, и нет на него ответа. Что касается Кота, ему хватило бы немного солнца, курева и сознания того, что тебя где-то ждут. Наверное, Димон Ошпаренный уже заказал столик в каком-нибудь приличном кабаке. Они посидят, вспомнят золотые дни молодости, и Кот решит для себя, что делать дальше, как жить. Но это не сейчас, позже.

Когда на площади появилась бордовая «девятка» с ржавым пятном на правом крыле, Кот поднялся на ноги, махнул рукой. Водила тормознул, спросил куда ехать и сколько платит пассажир.

— Договоримся о деньгах, — Кот поставил на асфальт пустую бутылку, залез на переднее сидение. — Не обижу.