Битва за Норд-Ост - Виктор Николаевич Степаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В особенности сложным становилось положение лиц некоренной национальности, выдвинутых на мало-мальски руководящие должности. Их всячески провоцировали, компрометировали, вокруг них создавалась обстановка травли, издевались над членами их семей. Впрочем, простому народу тоже приходилось не сладко. Рабочего или служащего могли не принять на работу, уволить, придравшись к какой-нибудь ерунде, выгнать из очереди в магазине, вытолкнуть из автобуса, плюнуть в лицо, кинуть камнем, избить. В начале 60-х годов всему Грозному был известен аксакал Али Магомадов. Городские газеты взахлеб писали о его мудрости и доброте, забывая упомянуть, что однажды на улице этот «мудрец» своей клюкой избил беременную женщину, внешне похожую на еврейку.
Продол жался рост преступных посягательств в отношении русского и русскоязычного населения. Участились случаи грабежей, разбоев, убийств. В 70-е годы по республике прокатилась волна террористических актов против должностных лиц некоренной национальности, занимавших большие посты. Был убит министр лесного хозяйства ЧИ АССР Ко-лотушкин, сожжен руководитель совхоза «Советская Россия» Наурского района П. Д. Кудлай, похищен и убит ректор Мечено-Ингушского университета профессор В. А. Кан-Калик, убит секретарь Наурского райкома КПСС А. Просвирин, застрелен в своем кабинете директор республиканской автошколы Г. Ф. Лубышев[90]. Раскрыты эти преступления, как и многие другие, не были.
К 80-м годам положение русского и русскоязычного населения стало невыносимым. Республику начали покидать сотни научных работников, высококвалифицированных медиков, учителей, специалистов промышленности и сельского хозяйства (уезжали и представители чеченской интеллигенции).
Свидетельствует очевидец.
Николай Давыдов, бывший сотрудник грозненского завода нефтяного оборудования «Красный молот»:
«В начале 70-х годов наша семья приехала в Грозный. Я работал начальником экспериментального цеха по изготовлению насосных установок. Жена устроилась в чертежное бюро завода.
Поначалу нам понравилось новое место жительства. Красивый город, приветливые люди, изобилие фруктов, прекрасные курорты Серноводск, Армхи. Словом, живи и радуйся.
Но примерно с весны 1974 года я заметил, что отношение к русским, живущим в Грозном, заметно изменилось. Чеченцы словно с цепи сорвались. Оскорбления, хамство, хулиганские выходки с их стороны, направленные против русских, стали обычным явлением. Однажды мою жену нагло обсчитали и обвесили в магазине. Она возмутилась и потребовала вызвать заведующего. Чеченец-заведующий выскочил из своего кабинета и взашей вытолкал ее из магазина. Жена обратилась за помощью к постовому милиционеру-чеченцу. В ответ страж порядка заявил, что она “все выдумывает, поскольку вайнахи самые честные и культурные люди ”.
С каждым годом притеснения русских усиливались. По улицам, особенно в вечернее и ночное время, ходить стало небезопасно. Запросто могли избить, ограбить или убить. В мае 1976 года чеченцы в день зарплаты ограбили и убили двух рабочих из моего цеха — токаря Федосеева, а фамилию и профессию второго, к сожалению, не могу вспомнить. Кстати, уже в то время в Грозном говорили о том, что чеченцы воруют русских и увозят их в горные аулы, где женщины становятся наложницами, а мужчины рабами. Конечно, массового характера похищения людей не носили, но, надо полагать, что отдельные случаи имели место.
Однако хочу подчеркнуть, что далеко не все чеченцы плохо относились к русским. Немало было и тех, кто при необходимости всегда приходил на помощь. Помню, как-то под вечер на улице Дербентской на меня набросилась местная шпана и принялась жестоко избивать. Мой хороший знакомый заводской инженер Арби Гинаев схватил палку и разогнал этих подонков. И подобных случаев, когда чеченцы защищали русских от оскорблений или нападений со стороны своих диких соплеменников, было довольно много.
С 1978 года на нашем заводе началось постепенное вытеснение русских с руководящих должностей. При этом случалось, что на место руководителя приходили малообразованные или даже малограмотные люди. Например, начальником транспортного цеха вместо еврея Кушнера, которого вынудили уволиться, стал некий чеченец не только плохо говорящий по-русски, но и читающий с трудом, по слогам.
Вскоре очередь на “увольнение ” дошла до меня. Сначала в разных инстанциях стали появляться анонимки, где я обвинялся в систематическом пьянстве, разврате, воровстве, антисоветских высказываниях и еще черт знаеіїї в чем. Начались бесконечные проверки, объяснения в разных комиссиях, словом, безумная нервотрепка. Затем в почтовом ящике я обнаружил письмо с оскорблениями и угрозами в свой адрес. После была подожжена дверь моей квартиры. И наконец, в декабре 78-го года, в подъезде своего дома меня остановит трое чеченцев и прямо предложили уволиться с работы. В противном случае, они пообещали, что подкараулят и искалечат мою беременную жену.
В общем, чтобы не рисковать женой и ребенком, я написал заявление на увольнение. В начале 79-го года мы уехали из Грозного в Ставрополь. Из-за вынужденного переезда мне пришлось поменять любимую профессию инженера-конструктора на преподавателя старших классов средней школы. Наше пребывание в Чечне я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Своего ребенка и многих других детей я воспитывал по отношению к чеченцам соответствующим образом».
В начале перестройки бегство русскоязычных стало массовым. Тем более, что представители власти, облеченные высокими полномочиями, упорно не желали реагировать на всяческие притеснения некоренного населения. К примеру, в 1987 году первый секретарь Мечено-Ингушского обкома КПСС Фотеев проводил партактив, на котором обсуждалось новое Положение о предприятии. На активе выступил прокурор республики Ростов. В своем докладе он отметил деформацию национальных отношений, рост преступных проявлений против русского и русскоязычного населения. Выступление Ростова Фотеев слушал демонстративно зевая. Завершая работу собрания, первый секретарь обкома заявил, что прокурор своим выступлением хочет отвлечь партактив республики от задач, поставленных ЦК КПСС. Такое заявление было встречено громом аплодисментов лиц коренной национальности и опущенными глазами русских. А прокурора Ростова вскоре вынудили уехать в другой регион. В 1970 году население республики составляло 1050 тыс. человек, из которых 438 тыс. человек, или 47 процентов обшей численности, приходилось на русскоязычное население. К 1989 году численность русского и русскоязычного населения уменьшилась до 300 тыс. человек.
Отсчет событий, которые привели Чечню к национальной катастрофе, начался 23–25 ноября 1990 года, когда состоялся Чеченский национальный съезд (ЧНС).
Съезду в Грозном «предшествовали съезды и сходы тейпов на местах, которые проводились под знаком укрепления родственных связей и возрождения традиций. Повсеместно стали создаваться оргкомитеты из родственников и друзей тех, кто заявил претензии на лидерство в силу личных качеств, связей или богатства. Члены оргкомитетов разъезжали по городам и селам, тщательно подбирая делегатов и гостей на съезд. <…> В некоторых тейпах стали возникать военизированные формирования и теневые банки. Весь этот процесс вел к созданию по новому
