Поймать лаптем удачу (СИ) - Смирновская Маргарита

Я оделась в мягкую и ароматную пижаму, сверху надела халат от этого комплекта и взяла в руки пистолет. Кто он на самом деле такой? Если не гей, то бабник? Или маньяк? Что же меня так от него колбасит?

Я вышла из ванной, на кухне было всё убрано, а дверь одной из спален была открытой. Миша сидел за компьютером, заполняя документы. Услышав мое шарканье ногами, он обернулся.

— Ты все? Я думал, ты там спать легла, — он направился к гардеробу и, взяв халат, обратился ко мне.

— Тебе через каждые пять минут звонил «любимый», — увидев, как я растерянно оглядываюсь, добавил, — мобильник на диване.

У меня были смешанные чувства. Мне было стыдно за песню, что установил Гущин, и совсем не хотелось, чтобы Высоковский принял его за моего парня. С другой стороны, я понимала, что какая ему разница, кто мой любимый?! У него эмоций — ноль! И я злилась на троих: Гущина, Высоковского и на себя. Я бегом помчалась за мобильником и увидела шестнадцать безответных вызова от «любимого».

— Ты что мне столько звонил! — закричала я на него, как только он взял трубку.

Мимо меня прошел в ванну Миша.

— А то, что время почти полночь, а ты не дома — это ничего, да? С тобой всё в порядке?

Я на миг задумалась. Правда, он ужин готовил, а я его даже забыла предупредить, что не приеду. Меня заполнило чувство стыда.

— Прости. Я у подруги. Всё со мной хорошо.

— Угу, — ответил Гущин, по его голосу я поняла, что он обижен и мне не верит. Совсем не верит. — Я еду домой. Чао.

Он повесил трубку, а я была готова разреветься. Ну что я за дура! Променяла такого человека на гея с маньячными замашками, деспота в рабочей среде! Как я могла согласиться ехать с ним, когда меня дома ждал лучший друг?! А теперь я больше суток буду в обществе этого ненормального типа и всё из-за того, что с «горе-от-ума» пошла работать в его компанию. Тут я вспомнила, что не отправила «Эс-Эм-Эс» с отчетом. Я нашла высланный Кристиной номер, написала свой анализ про «ФинДира», и какая атмосфера на работе у Высоковского. Как только я закончила, вышел Миша из ванной, а во всем доме (почему-то?) выключился свет.

— Сиди на месте, я найду свечи.

Я услышала, как он ушел. Было очень темно и немного страшно: что если нас выследили и вырубили свет специально, чтобы отключить сигнализацию? Чуть погодя, пришел Михаил с двумя подсвечниками и прошел в спальню.

— Заходи. Вот тебе один оставлю. Ложись спать.

— А ты куда? — что за глупый вопрос? В другую комнату, конечно! Неужели ты думала, что гей останется с тобой?

— Я — на диван. Здесь рядом, — показал он на диван в холле. Не знаю, что на меня нашло, то ли обида за всех женщин, то ли моя личная, но то, что мной пренебрегли — раздраконило меня просто жутко. Я там, понимаешь, с ума сходила, думая как ему отказать, а он из себя джентльмена корчит, или гея, не знаю кто он там!

— А ну, иди сюда! — направила я на него пистолет. Он от неожиданности замер. — Хочешь оставить меня здесь одну, беззащитную? А сам сбежать при первой возможности?

— Ты что? — он медленно поставил второй ночник и приподнял руки — Я оставлю дверь открытой…

Точно, гей! Блин, а я…

— Быстро ко мне в кровать! Что думаешь, я не понимаю, что сигнализация не работает, и в любой момент сюда могут залезть те самые уроды? Так пусть они первыми увидят тебя.

Миша сел рядом на кровать.

— Я так понял, мне в любом случае умирать, да? — Я молчала. Все замашки гея. Хорошо готовит, любит чистоту, хозяйственный и безразличный к женщинам. — Тогда какая разница от кого?

— Залез под одеяло! — приказала я. Он хмуро выполнил, что я велела. — А теперь объясняю. Разница в том, что если они не залезут к нам в дом, то ты останешься жив.

— Хорошо, я останусь живым потому, что сигнализация не от нашей линии подключена, и если бы она не работала, то на въезде в дачный поселок их бы задержали. Там охрана и видеонаблюдение установлено. Так что ночь нас ждет спокойная. А тебе, наверное, хочется завтра всем сказать, что ты с Высоковским спала, так?

— Тебе лучше заткнуться. Если б ты не был геем, то я тебя к себе не положила бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Получается: ты либо наказываешь гея, либо перевоспитываешь.

Я приставила к его голове дуло.

— Еще слово, и ты до завтра не доживешь. Так и помрешь геем.

Он смотрел на потолок.

— Странные у вас выводы. То подозреваете, что от меня ходят беременными женщины, то в нетрадиционной ориентации…

Я убрала от него дуло своего травматического пистолета и пристально посмотрела ему в глаза. Он не улыбался, как раньше. Ему не нравилось, что я его заставила со мной спать. Неужели я ему настолько противна? Сейчас он намекает, что всё — враньё. А что если и правда, всё — враньё? Или он импотент? Поэтому ему не хотелось со мной ложиться… Мне на мгновенье стало его жалко. И меня тянуло его поцеловать. Он словно почувствовал мои мысли и отвернулся. Все. Импотент он или нет, но он меня не хочет. Везде во всех его поступках был голый расчет, а не симпатия или ухаживание.

Я не знаю, когда он уснул, и кто из нас первый встретил страну Морфея. Даже не помню, задули ли мы свечи, или они догорели дотла, но утром я проснулась от того, что на меня орали.

Глава 7.1

— Опаздываем, Вика! Вставай же!

Я приоткрыла свои заплывшие щелочки, и сразу мне бросился в глаза его торс. Он застегивал ширинку, осталось застегнуть на пуговицы только белую рубашку.

— Просыпайся. Одежда в ванной.

Я вскочила и побежала в ванную. Одевались мы с ним, наверное, наперегонки. Одевшись, я вышла за сумкой, в которой была тушь и блеск для губ. Всю косметику я с собой не носила, а зря. Миша уже был на улице, на столе я увидела две чашки с кофе, от которых шёл пар. Когда он его успел сварить? Я еще красилась, когда он вбежал на кухню.

— Всё, едем.

— Я ещё не готова.

— Вика, идём!

— Так мы даже кофе не выпили!

У меня еще теплилась надежда, что он мне разрешит попробовать сваренный для меня кофе.

— Даю тебе две минуты, — он пошёл в спальню, а я, бросив красить ресницы, побежала пить его горячий напиток, который своим запахом так и пленял меня. Я сделала два глотка, и мой мозг включился. Так. Мы вчера так ничего и не решили. Почему он ни о чём не спрашивает меня? В смысле, не просит документы? Или он боится, что я действительно женю его на себе? Неужели это? Я вспомнила вчерашнюю ночь, и меня охватил жар. Блин! Я же своего главного директора заставила с собой спать под дулом пистолета! Надо как-то ситуацию исправлять. Я встала, чтобы пойти и достать документы, которые я спрятала в бочке, и отдать их законному владельцу, как из спальни вышел Миша с папкой в руках.

— Едем, — он уже был обут и, открыв входную дверь, ждал, пока я натяну на ноги ботинки. Честное слово, в этот момент я чувствовала себя клушей. Как говорят в народе, чем быстрее торопишься — тем медленнее получается. Кое-как заклеила липучки и, почти на согнутых коленях, рванула к бочке, но заорала от боли в руке.

— В машину! Мы опаздываем!

Я согнулась и плача сказала:

— Но я же хотела тебе дать…

— Успеем.

Он меня почти затолкал в красную глянцевую машину. Сразу было видно, что это маленькая дамская машина. В ней витал запах дорогих французских духов, и было очень чисто, словно её использовали только один раз, когда обрызгивали духами.

У меня навернулись слёзы на глазах. Я делала всё, чтобы не показать свою слабость. Кому я поверила? Деспоту, гею, импотенту! Сам не в силах разобраться в своей ориентации и срывает свою злобу на простых подчиненных. Идиот, сам вправил руку, теперь от злости вывернул!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Миша включил радио и нервно барабанил на руле, когда мы встали в пробке. Было видно, что он хочет выругаться, но молчит. Прервало наше напряженное молчание: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки! Я — как Кайли Миноги»… Я быстро здоровой рукой взяла трубку.

— Да!

— Доброе утро!