Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уверен, Цинтия будет в восторге. Это любопытное местечко.
— Она ходит туда каждый день?
— Нет, по средам свободна и по субботам приходит домой к ленчу. Это ее единственные выходные.
— Я запомню. Женщины в наше время выполняют важную работу, и мадемуазель Цинтия умна. О да! У этой малышки есть мозги.
— Да. По-моему, она выдержала довольно трудный экзамен.
— Без сомнения. В конце концов, это очень ответственная работа. Полагаю, у них там есть сильные яды?
— Она нам показывала. Их держат закрытыми в маленьком шкафчике. Думаю, что из-за них им приходится быть крайне осторожными. Уходя из комнаты, шкафчик всегда запирают, а ключ уносят с собой.
— Этот шкафчик… он около окна?
— Нет, на противоположной стороне комнаты. Почему вы спросили?
Пуаро пожал плечами:
— Просто поинтересовался. Только и всего.
Мы подошли к коттеджу.
— Вы зайдете? — спросил Пуаро.
— Нет. Пожалуй, вернусь в Стайлз. Пойду длинной дорогой, через лес.
Леса вокруг Стайлза очень красивы. После солнцепека было приятно погрузиться в лесную прохладу. Дыхание ветра здесь едва чувствовалось, а птичий гомон был слаб и приглушен. Побродив немного, я бросился на землю под огромным старым буком. Мысли мои охватывали все человечество, были добры и милосердны. Я даже простил Пуаро его абсурдную скрытность. В общем, я был в ладу со всем мирозданием. И через некоторое время зевнул.
Я вспомнил недавнее преступление, и оно показалось мне далеким, совершенно нереальным.
Я снова зевнул.
Может, подумал я, преступления вовсе не было? Конечно же, это был просто дурной сон! На самом деле это Лоуренс убил Алфреда Инглторпа крокетным молотком. А со стороны Джона было полнейшим абсурдом поднимать из-за этого такой шум и кричать: «Говорю тебе, я этого не потерплю!»
Я вздрогнул и проснулся.
И сразу понял, что оказался в крайне неловком положении: футах в двенадцати от меня Джон и Мэри Кавендиш стояли друг против друга и явно ссорились. Они, по-видимому, не подозревали, что я нахожусь поблизости, так как, прежде чем я успел пошевельнуться или заговорить, Джон повторил слова, которые меня окончательно разбудили:
— Говорю тебе, Мэри, этого я не потерплю!
Послышался голос Мэри, холодный и сдержанный:
— У тебя есть право критиковать мои поступки?
— По деревне пойдут слухи! Только в субботу похоронили мою мать, а ты расхаживаешь повсюду с этим типом.
— О! Если тебя беспокоят только деревенские слухи…
— Не только. Мне надоело, что этот тип вечно здесь околачивается. И вообще он польский еврей.
— Примесь еврейской крови — не так уж и плохо! Это оказывает положительное воздействие… — Мэри помолчала, — на глупость ординарного англичанина.
Ее голос был ледяным. Неудивительно, что Джон взорвался:
— Мэри!
— Да? — Ее тон не изменился.
— Должен ли я так понимать твои слова, что ты по-прежнему будешь встречаться с Бауэрштейном, несмотря на высказанное мною недовольство?
— Если пожелаю.
— Ты бросаешь мне вызов?
— Нет, но я отрицаю твое право критиковать мои поступки. Разве у тебя нет друзей, которых я не одобряю?
— Что ты имеешь в виду? — неуверенно спросил он.
— Вот видишь! — тихо сказала Мэри. — Ты и сам понимаешь, что не имеешь права выбирать мне друзей!
— Не имею права? Я не имею права, Мэри? — произнес он с дрожью в голосе. — Мэри!..
Мне показалось, что на мгновение она заколебалась, но тут же резко воскликнула:
— Никакого! — И пошла прочь.
Джон бросился за ней вслед, и я увидел, что он схватил ее за руку.
— Мэри! — Теперь голос Джона звучал очень тихо. — Ты любишь этого Бауэрштейна?
Она задержалась. Мне показалось, что на ее лице мелькнуло странное выражение, древнее, словно горы, и в то же время вечно юное. Должно быть, так выглядел бы египетский сфинкс, если бы он мог улыбаться.
Мэри тихонько освободилась от руки Джона.
— Возможно, — проговорила она и быстро пересекла небольшую поляну, оставив Джона стоять, словно каменное изваяние.
Я нарочито резко шагнул вперед, так что сухие ветки захрустели у меня под ногами. Джон быстро повернулся. К счастью, он был уверен, что я только что появился.
— Привет, Гастингс! Вы проводили вашего друга до коттеджа? Довольно оригинальный малый! Он и в самом деле стоящий специалист?
— В свое время Пуаро считался одним из лучших детективов.
— Ну что же, должно быть, в нем что-то есть. В каком испорченном мире мы живем!
— Вы так думаете? — спросил я.
— Господи! Ну конечно! Начать хотя бы с этого ужаса в нашем доме… Люди из Скотленд-Ярда появляются и исчезают, как «Джек из коробочки».[44] Никогда не знаешь, когда и где они окажутся в следующий момент. Кричащие заголовки в каждой газете… Черт бы побрал всех журналистов! Вы знаете, сегодня утром целая толпа глазела, стоя у ворот. Будто в «комнате ужасов» у мадам Тюссо,[45] только бесплатно. Ну, что вы на это скажете?!
— Не унывайте, Джон! — попытался я его успокоить. — Это не может продолжаться вечно.
— Говорите — не может, да? Наверное, это будет продолжаться еще достаточно долго, так что мы никогда больше не сможем поднять головы.
— Нет-нет! Вы просто впали в уныние.
— Есть из-за чего! Если со всех сторон подкрадываются чертовы журналисты, куда ни пойдешь, на тебя пялятся идиотские физиономии с круглыми, как луна, лицами и выпученными глазами… И это еще не все! Есть кое-что и похуже.
— Что?
Джон понизил голос:
— Вы когда-нибудь думали, Гастингс, кто это сделал? Для меня это настоящий кошмар! Иногда мне кажется, что произошел несчастный случай. Потому что… потому что… кто мог бы это сделать? Теперь, когда с Алфреда Инглторпа снято обвинение, больше никого нет. Никого… Я хочу сказать… никого… кроме одного из нас.
Да, действительно, настоящий кошмар для любого человека! «Один из нас»? Конечно, выходит так… если только…
У меня появилась новая мысль. Я поспешно обдумал ее. По-моему, что-то прояснялось. Таинственное поведение Пуаро, его намеки — все подходило! Как я был глуп, не подумав об этом раньше, и какое облегчение для всех нас!
— Нет, Джон! — возразил я. — Это не один из нас. Как такое может случиться?
— Согласен, но тогда кто же?
— Вы не догадываетесь?
— Нет.
Я осторожно огляделся вокруг и понизил голос:
— Доктор Бауэрштейн!
— Быть не может!
— Почему?
— Да какой ему смысл в смерти моей матери?
— Мне это неизвестно, — признался я, — но, по-моему, Пуаро думает так же.
— Пуаро? В самом деле? Откуда вы знаете?
Я рассказал
