Будьте моей вдовой (СИ) - Комарова Марина

Мы вошли на храмовую территорию. Никого рядом не было.

- А где жрецы? – тихо спросила я, припоминая свой последний визит.

- Скорее всего проводят вечернюю молитву, - ответил Кентаро, пытаясь высмотреть хоть кого-то. – Ладно. – Он встряхнул волосами, и золотистые отблески скользнули по чёрному шёлку. – Нам всё равно в хранилище, там обязательно кто-то будет.

Я молча кивнула и последовала за Кентаро. Что ж, доверимся господину адвокату. Тут он точно разбирается лучше меня.

По пути нам никто не встретился. Размышляя, стоит ли напрячься или нет, я едва не споткнулась о порожек. Кентаро успел подхватить меня под локоть… под талию… и практически под грудь.

- Марджари! Осторожнее!

В голосе искреннее беспокойство, тёмные глаза абсолютно серьёзны. Но готова поклясться своей чжу, что на их дне пляшут смешинки словно тающие огоньки.

- Спасибо, что не дали расквасить нос на пороге храма. Кагеноками оскорбился бы точно, если б прихожанка явилась в виде, будто только вышла из уличной драки.

Кентаро тихо рассмеялся, бархатно так и завораживающе:

- Не думаю. Кагеноками знатно бы повеселился. Уж кто-кто, а он терпеть не может скучных ритуалов и занудных молитв.

И откуда он только знает?

Впрочем, подумать об этом не дали. Мы вошли в узкий тёмный коридорчик, наполненный ароматом благовоний.

Преодолев некоторое расстояние, оказались в маленькой комнатушке, больше походившей на пещерное углубление нежели нормальное помещение. Там сидел иссушенный временем жрец в оранжевом одеянии. Гладкая лысина отражала свет дрожащего светильника, наполненного божественной чжу. На крючковатом носу умостились круглые очки. Взгляд жреца направлен на колонку светских новостей в газете. А запястье левой руки намотаны черные четки во славу Кагеноками, в пальцах правой зажата сигара. Кажется, я многого не знаю про порядки в храме бога-тени.

- Добрый вечер, - поздоровался Кентаро. – Я хочу забрать содержимое ячейки Алона Ноаха.

- Все хотят, - ответил жрец, не поднимая глаз от газеты.

Я, честно говоря чуть не потеряла дар речи. Однако… манера поведения.

- Ячейка три-пять-девять, - невозмутимо добавил Кентаро и показал правую руку со сверкнувшим красным камнем массивным перстнем.

Жрец всё же посмотрел на нас. Уголок губ искривился в усмешке, смысл которой для меня остался непонятен. Но Кентаро вёл себя как ни в чем не бывало, значит… всё идет как надо.

- Господин… - маленькая пауза. – Дайгу. Вы уверены, что пришло слово? Алон очень бережно относился к этой вещи, сами понимаете.

Почему-то очень сложно избавиться от ощущения, что говорят одно, но подразумевают совершенно другое. Может быть, это просто мои фантазии? Наверное, запах благовония действует как-то странно.

- Хранитель, давайте придем к согласию мирным путем, - произнес Кентаро, облокотившись на стену и сложив руки на груди.

- Это можно, - невозмутимо кивнул жрец и взял с ближайшей полки аккуратный ящичек, изрисованный иероглифами. – Согласие получается через пожертвование на храм.

На лице Кентаро отразилось нечто похожее на: «Ну ты и наха-а-ал!». Но при этом не возмущение, а скорее… восхищение? Какие сложные отношения.

Не говоря больше ни слова, он отсчитал деньги и сунул в ящичек. Увидел укоризненный взгляд жреца и коротко бросил:

- Больше, чем достаточно, хранитель тайн. Теперь твоя очередь.

Жрец поправил пальцем очки на переносице, посмотрел на ящичек, что-то пробурчал и поставил его на полку. А потом… исчез.

Я только охнула:

- Кентаро, что происходит?

- Не переживайте, Марджари, это всего лишь тайная дверь. Но выглядит очень эффектно, согласен.

Жрец появился спустя некоторое время, вручил нам шкатулку.

-В целости и сохранности. При выходе не забудьте поблагодарить Кагеноками и омочить ладони в воде священного пруда.

Кентаро кивнул, и… всего на секунду, но я увидела, как на его красиво очерченных губах мелькнула улыбка. В какие игры они играют? Или господин адвокат просто очень хорошо знает этого хранителя? Ладно, не моё дело.

- Марджари, идём, - обратился ко мне Кентаро, шкатулка в его рука сияла золотисто-коричневым светом, - оставим неучтивого хранителя вместе с его сокровищами и сплетнями про разводы и измены звёзд музыкальных домов.

- Пока-пока, - махнул нам жрец, явно ни капли не уязвлённый такими словами.

Сама не понимая почему, я улыбнулась. А он занятный, хоть характер ещё тот. Мы направились к выходу из храма.

- Как это действует? – поинтересовалась я.

Кентаро передал мне шкатулку.

- Наденете под одежду. С виду выглядит как обычная подвеска, но защищает от чжу Ноахов.

- Как любопытно, - пробормотала я.

Несмотря на занудство жреца, ладони в пруду мы омочили и поблагодарили бога. Кентаро всё проделывал с невозмутимым лицом. Стоило только выйти за территорию храма, как нас окликнули. В нескольких шагах стоял другой жрец.

- Подождите меня, пожалуйста, Марджари, - произнес Кентаро и направился к нему.

Они какое-то время говорили, потом отошли дальше. Кентаро только жестом показал, что скоро вернется.

Ветер поднялся сильнее, пробирало теперь основательно. Я переминалась с ноги на ногу и про себя костерила на чем свет стоит всех жрецов, Ноахов и мерзкую погоду.

Откуда-то донеслось жалобное мяуканье. Я нахмурилась. Кошка не может слезть с дерева? Или что?

Сделала несколько шагов вперед, чтобы хоть что-то рассмотреть. За спиной кто-то утробно зарычал, и в моё плечо впились острые зубы.

Глава 13. Ночные прогулки шамана

- Ты стал другим, шаман, - задумчиво сказала Баожэй.

- Укус стеклянника меня не только тело, но и душу, - невозмутимо ответил я.

Мать Рода фыркнула, на миг из пафосной хозяйки всего края превратившись в недовольную кошку. Такую большую и снежную тигрицу, которой не понравилось, что её погладили против шерсти.

Бок до сих пор ныл, хотя надо мной потрудились несколько целителей. Стеклянник – это такая зараза, которая может не просто снести вам голову, но и в момент запускания когтей в плоть, оставить их осколки под ней.

Акихито дотащил меня до безопасного места, сдал знающим людям, но раны… раны выявились крайне дрянными, в результате чего я провалялся прикованным к постели куда больше, чем можно было предположить.

Самое гадкое, что во время горячечного бреда ко мне приходили то дракон, то Акихито, Император-Солнце… в совершенно непотребном виде. Уж бы Акихито или дракон, пережил бы. Но вот император… нет, увольте. При упоминании этого человека я действительно испытываю желание. Желание придушить его, сжечь и развеять прах над великой Хи-ямой.

Баожэй видела, что моё настроение далеко от радушного, но уходить не собиралась. А вот я уже не знал, как её выпроводить. Последнее время хочется побыть в одиночестве. Так можно и с духами поговорить, и просто от души проклясть тех, кто давненько этого заслуживает.

- Значит, ты ничего не знаешь, - произнесла она невозмутимо, но я сразу услышал оттенок: «Я тебе не верю, шаман».

- Не знаю, - повторил я в очередной раз.

Чистая правда, между прочим. Меня вырубило до того, как Акихито направился в пещеру. Беседы я их не слышал. Помню только, что возле меня крутился прожорливый ёкай, бормотавший под нос какую-то нецензурщину. Из исследовательского интереса я бы с удовольствием послушал: брань нечисти всегда такая занятная. Но меня вырубило так быстро, что даже «речь» Абуры не удалось разобрать до конца.

Баожэй молчала. С таким укором и оскорблённым достоинством, что дала бы фору всех императорской семье. Особенно той… как её, госпоже Сурико – жене уважаемого Гарту, родного дяди Тэ. Сам Гарту вполне себе приятный мужчина, зато в его жёнушки спесивости… ух, хватит на всю Джапонскую империю!

Хорошо, что они с Баожэй не пересекаются, иначе бы это была бы битва века. Пресса бы аплодировала стоя, да и светская жизнь двора хоть как-то бы разнообразилась. Я бы сам с удовольствием смотался в столицу Джапоны, чтобы посмотреть.