Город золотых теней - Тэд Уильямс

Рени вывесила на верхнем краю поля зрения громадные мигающие часы. Большая часть адресов доступа была местной — почти всю информацию удалось достать в крупных банках памяти, — но кое-какие сбросы шли издалека, и обнищавшая библиотека непременно накрутит на них повременной тариф. Они уже три часа сидели на линии и пока не нашли ничего стоящего. Ксаббу уже час как перестал задавать вопросы — то ли его ошеломили переменчивые горы сведений, то ли он просто заскучал.

— Всего лишь пара тысяч случаев, — проговорила Рени. — Для всех остальных причины известны. Из десяти миллиардов — это немного. Карта распределения, отметить случаи красным. Посмотрим еще раз.

Светящаяся сетка рассыпалась, ее сменил сияющий изнутри стилизованный глобус — идеально-круглый плод, падающий сквозь пустоту.

«И где мы найдем другую такую планету? — спросила себя Рени, вспомнив, что сказала Ксаббу о колонизации. — Величайший из возможных даров, а как мы с ним обошлись?»

На поверхности шара начали появляться красные точки, распространяясь как плесень. Они отображали реальную хронологию случаев болезни, но какого-либо порядка Рени уловить не могла — точки беспорядочно проступали на иллюзорном глобусе. Если это эпидемия, то довольно странная. Рени нахмурилась. Даже когда все точки заняли свои места, распределение оставалось необычным. Больше всего их было в наиболее населенных районах — неудивительно. В странах «первого мира» — в Европе, Америке, окраинах Тихого океана, — их было меньше, и распределялись они равномернее. В странах «третьего мира» точки жались к берегам морей и рек кровавой сыпью, напомнившей Рени о кожных болезнях. На мгновение ей показалось, что она нащупала связь, — загрязненные воды, выбросы токсинов…

— Уровень загрязнения среды выше стандарта ООН , — потребовала она. — Лиловый.

На глобусе повысыпали сиреневые точки.

— Срань, — резюмировала Рени.

— Что случилось? — поинтересовался из темноты Ксаббу.

— Лиловый — это места сильного загрязнения среды. Видишь, как случаи комы в Южной Азии жмутся к берегам моря и рек? Я подумала, что тут есть связь, но в Америке ее нет — половина случаев в экологически безопасных областях. В странах «первого мира» случаев почти вдвое меньше, но я не думаю, что причин две — одна для нас, одна для них. — Она вздохнула. — Убрать лиловый. Может, причин и правда две. А может, сотни. — Она подумала немного. — Плотность населения, желтый.

Когда начали появляться золотые огоньки, Рени выругалась снова.

— Вот почему береговая линия — там больше всего городов. Мне об этом двадцать минут назад следовало подумать.

— Может, вы устали, Рени? — предположил Ксаббу. — Вы давно не ели и работали упорно…

— Я уже готова сдаться, Ксаббу. — Она воззрилась на испещренный алыми и желтыми точками шар. — Но это все странно. Даже с плотностью населения не выходит. В Африке, Северной Евразии, Индии почти все случаи в густонаселенных районах. А в странах «первого мира» — чуть больше в больших городах, а так равномерно. Глянь на эти красные точки посреди Америки.

— Вы пытаетесь найти нечто, с чем можно соотнести случаи комы, как у Стивена, да? Что-то, что люди делают, или испытывают, или от чего страдают — объединяющий фактор?

— Именно. Но на распределение обычных болезней это не похоже. Загрязнение тоже ни при чем. Ни ритма, ни смысла. На секунду мне пришло в голову, что это связано с электромагнитным излучением — знаете, как от трансформаторов, — но Индию и Африку почти полностью электрифицировали десятки лет назад, так что если причина в ЭМИ, почему болезнь наблюдается только в городах? Что такого встречается по всему «первому миру», а в «третьем» — только в больших городах?

Глобус висел перед ней, мерцая огнями, словно неоновая вывеска на незнакомом языке. Безнадежно. Столько вопросов, и ни одного ответа. Рени начала набирать код выхода.

— Скажем по-другому, — произнес неожиданно Ксаббу. — Чего не бывает в тех местах, которые горожане называют «дикими»? — В голосе его звучала сила, словно он пытался выразить нечто очень важное, и в то же время отрешенность. — Рени, чего не бывает в таких местах, как моя дельта Окаванго?

Поначалу она не поняла, к чему он клонит. Потом по спине ее пробежал холодок.

— Показать распределение пользования сетью. — Голос Рени лишь чуть подрагивал. — Минимум час… нет, два часа в сутки на дом. Оранжевый.

Вспыхнули новые индикаторы. Рой крохотных светлячков обратил глобус в огненный шар. А в центре почти каждого ярко-оранжевого пятна пламенела хотя бы одна кровавая точка.

— Господи, — прошептала Рени. — Господи… Они совпадают.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МОДЫ: Мбинда выводит улицу на подиум.

(Изображение: весеннее шоу Мбинды — модели для улицы.)

ГОЛОС: Дизайнер Хусейн Мбинда объявил текущий год «Годом улицы» и подтвердил эти слова показом своей весенней коллекции в Милане, где гамаки бездомных и «шюты», которые носят городские Очкарики, были воссозданы из новейших синтеморфных тканей.

(Изображение: Мбинда выступает с возвышения из картонных коробок.)

МБИНДА: Улица с нами, она внутри нас. И ее нельзя игнорировать.

Глава 6

Ничейная полоса

Ее дыхание пахло корицей. Лежащая на его груди рука с длинными пальчиками, казалось, весит не больше листика. Пол не открывал глаз, опасаясь, что, если он это сделает, она исчезнет, как это не раз случалось прежде.

«Ты не забыл?» Шепот — тихий и нежный, как птичья песенка в отдаленном лесу.

— Нет, не забыл.

«Тогда возвращайся к нам, Пол. Возвращайся».

Ее печаль пропитала все существо Пола. Он поднял руки, желая ее обнять.

— Я не забыл, — повторил Пол. — Я не…

Грохот взрыва заставил Пола дернуться. Ожила одна из немецких одиннадцатидюймовок. Когда в четверти мили от него упал первый снаряд, дрогнула земля и заскрипели доски, которыми была обшита траншея. По небу поползли огоньки сигнальных ракет, окрашивая дымные трассы снарядов яркой краснотой. Лицо Пола смочила дождевая морось. Его руки были пусты.

— Я не… — тупо произнес он, так и не опустив вытянутых рук и уставившись на покрывающую их грязь, освещенную огоньками ракет.

— Что «не»? — Финч сидел рядом на корточках и писал письмо домой. Когда он повернул к Полу голову, в стеклах его очков замерцали красные огоньки. — Красотку во сне увидел? Ну, и как она? — Легкость его тона не вязалась с пристальностью взгляда.

Пол раздраженно отвел глаза. Почему товарищ так на него смотрит? Это же был просто сон, так ведь? Очередной из столь упорно изводящих его снов. Женщина, печальный ангел…