Моя духовная биография - Тензин Гьяцо

Тибет ― святилище мира для всех людей

Мы всё больше зависим друг от друга, так что длительный мир в масштабе одной страны, региона или всей планеты возможен только в том случае, если будут учитываться общие интересы. В нашу эпоху самое главное ― чтобы все, и сильные, и слабые, сделали свой вклад в дело мира. Я говорю сегодня как вождь тибетского народа и буддистский монах, преданный принципам религии, основанной на принципах любви и сострадания. Но главное ― я здесь в качестве человеческого существа. И моя судьба ― делить со всеми вами, мои братья и сестры, эту планету. Мир становится все теснее, поэтому мы больше, чем когда-либо, нуждаемся друг в друге. Это касается всех частей света, включая и континент, откуда я родом.

В наше время в Азии, как и в других местах, очень напряженная обстановка. Идут открытые конфликты на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и в моей собственной стране, в Тибете. Эти проблемы, по большому счету, являются симптомами скрытой напряженности, которая установилась в зонах влияния крупных держав.

Чтобы выйти из этих региональных конфликтов, надо принимать во внимание интересы всех народов и государств, которые в них втянуты. Пока не сформулированы глобальные выходы, учитывающие чаяния народов, которых эти конфликты непосредственно касаются, никакие полумеры и уловки не помогут, возникнут лишь дополнительные проблемы. Тибетцы выражают горячее желание содействовать делу мира и полагают, что имеют уникальную возможность добиться его. Ненасилие и миролюбие ― наша традиция. С тех пор как в Тибете появился буддизм, а это произошло более тысячи лет назад, мы исповедуем ненасилие и уважение ко всем формам жизни. Мы применяем этот подход и в международных отношениях. Стратегически важное расположение Тибета в сердце Азии, между крупными державами нашего континента, исторически предуготовило нам главную роль в поддержании мира и стабильности. Именно по этой причине в прошлом все азиатские империи старались не затрагивать Тибет. Его значимость как независимого буферного государства рассматривалась как гарантия стабильности в регионе.

Когда в 1950 году только что образовавшаяся Китайская Народная Республика захватила Тибет, возник новый источник конфликтов. Это стало ясно после восстания тибетского народа против Китая и моего бегства в Индию в 1959 году; следствием этих событий стал рост напряженности между Индией и Китаем, приведший к приграничной войне в 1962 году. Сегодня, в 1987 году, крупные военные подразделения вновь сосредоточились по обеим сторонам гималайских границ, вновь опасно возросла напряженность.

На самом деле речь идет не о демаркационной линии между Тибетом и Индией. Именно противоправная оккупация Тибета открыла Китаю прямой допуск к индийским территориям. Китайские власти пытаются запутать дело, утверждая, что Тибет всегда входил в состав Китая. Это ложь! Тибет был полностью независимым государством, когда его захватила Народно-освободительная армия Китая в 1950 году.

С тех пор как тибетские императоры объединили Тибет более тысячи лет назад, наша страна была способна защищать свою независимость вплоть до середины XX века. Случалось, что Тибет распространял свое влияние на соседние народы страны, в другое время он переходил под власть сильных иностранных вождей, таких как монгольские ханы, непальские гуркхи, маньчжурские императоры или британцы, пришедшие в Индию.

Конечно, нередко случается, что какие-то государства испытывают иностранное влияние или вмешательство. Отношения по типу протектората, возможно, наиболее яркий тому пример: крупная нация осуществляет контроль над своими союзниками или более слабыми соседями. Но, как показали юридические исследования, проведенные на самом авторитетном уровне, наша страна, хотя и попадала под временное подчинение иностранным государствам, никогда не теряла своей независимости. И в момент вторжения коммунистической армии Китая Тибет был со всех точек зрения независимым государством.

Китайская агрессия, осужденная практически всеми народами свободного мира, представляет собой очевидное нарушение международного права. Сейчас, когда военная оккупация Тибета продолжается, мир должен вспомнить, что даже если тибетцы потеряли свободу, сегодняшний Тибет остается незаконно оккупированным независимым государством.

Я не пытаюсь ввязаться в дискуссию о политическом и юридическом статусе Тибета. Мое единственное желание ― подчеркнуть очевидный и неоспоримый факт, что тибетцы ― отдельный народ со своими культурой, языком, религией и историей. Если бы не китайская оккупация, Тибет сохранил бы свою роль буферного государства, сохраняя, пропагандируя и гарантируя мир в Азии.

Несмотря на длящийся десятилетиями геноцид нашего народа, я всегда старался найти решение с помощью прямых и откровенных дискуссий с Китаем. В 1982 году, после радикальных перемен в китайском руководстве и благодаря прямым контактам с правительством Пекина, я командировал своих представителей, чтобы начать переговоры по будущему моей страны и моего народа.

Мы вступили в диалог с искренним намерением найти положительное решение, принимая во внимание законные нужды Китайской Народной Республики. Я надеялся, что такой подход будет взаимным и мы в конце концов найдем выход, который учтет и удовлетворит надежды и интересы обеих сторон. К несчастью, Китай продолжил реагировать на наши усилия в защитительной манере, принимая наш подробный отчет о реальных трудностях Тибета за критику в свой адрес.

Но случилось и худшее. По-моему, Китай упустил шанс перейти к настоящему диалогу. Вместо того чтобы рассмотреть реальные проблемы миллионов тибетцев, он постарался свести тибетский вопрос к моим личным амбициям.

Мое самое искреннее желание, совпадающее с желанием тибетского народа, ― вернуть Тибету его неоценимую историческую роль, восстановить целостность страны, включив в нее провинции У-Цанг, Кхам и Амдо, превратить ее в зону стабильности, мира и гармонии. Следуя своей буддистской традиции в ее чистом виде, Тибет гостеприимно откроется всем, кто печется о мире во всем мире, благе человечества и сохранении естественной среды, в которой мы все вместе живем.[105]

Мы сейчас перенеслись в 1987 год, Далай Лама произносит эту речь в Комиссии по правам человека Конгресса США. После смерти Мао Цзэдуна начиная с 1979 года Дэн Сяопин провозгласил в Тибете политику широкой либерализации. Компартия Китая созвала первый рабочий форум по тибетскому вопросу весной 1980 года и отправила Ху Яобана, генерального секретаря китайской Коммунистической партии, изучить положение дел в Тибете. Шокированный крайней нищетой тибетского общества, он по возвращении предложил провести радикальные реформы по деколлективизации земли, придания Тибету более широкой автономии и уменьшению налогов. Было решено, что состав китайских управляющих кадров будет уменьшен на две трети, дав тибетцам возможность самим управлять страной, чтобы вдохнуть новую жизнь в их культуру. Были освобождены политические заключенные, содержавшиеся в тюрьмах с 1959 года, и Коммунистическая партия Китая призвала беженцев, в частности Далай Ламу, вернуться в страну, чтобы «принять участие в ее социалистическом преобразовании».

В 1979 и 1980 годы тибетское правительство в изгнании отправило в Тибет три миссии с целью изучения положения. Их визит вызвал такой взрыв народного ликования, превзошедший по своему накалу всё, что китайцы могли себе представить. В этих миссиях принимали участие братья и сестры Далай Ламы, и их соотечественники кидались к ним, чтобы прикоснуться и оторвать кусочек их одежд и унести домой как реликвию. Эти лоскуты имели для них ценность, поскольку принадлежали людям, близко общавшимся с их удалившимся в ссылку духовным вождем, почитание которого ничуть не ослабло. Двадцать лет идеологического одурманивания и жестоких репрессий не затронули чистоты их веры, к большой досаде коммунистического руководства. Второй визит пришлось даже сократить, потому что толпа тибетцев в Лхасе становилась неуправляемой.

В сентябре 1980 года Далай Лама предложил отправить пятьдесят школьных преподавателей из тибетской диаспоры, чтобы повысить качество преподавания в Тибете. Он был также готов открыть в Китае координационное бюро в Пекине, чтобы восстановить доверительные отношения, но его предложения были отклонены.

В марте 1981 года Далай Лама подтвердил эти намерения в письме к Дэн Сяопину, настаивая на том, чтобы учителям как можно быстрее было разрешено вести образовательную деятельность в Тибете. Через несколько месяцев, в июле, Ху Яобан прислал ответ, приглашая Далай Ламу вернуться в Лхасу и вновь получить тот же политический статус и те же условия проживания, которые он имел до 1959 года.