Король Матиуш Первый - Януш Корчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все повисло на волоске. Белые короли объявили: они не потерпят, чтобы им мешали по ночам спать, и немедленно уедут, и вообще хватит с них, они по горло сыты проделками этих чертенят.
Матиуш клялся, что это больше не повторится, и просил их остаться.
И белые короли, против ожидания, довольно быстро согласились. Одних прельщала охота, других – состязания силачей, и всем без исключения не терпелось увидеть фейерверк.
Случались и другие недоразумения. Король Дзинь-Дань во что бы то ни стало хотел со всеми здороваться и прощаться по церемониалу, принятому у него при дворе. В этом, конечно, ничего предосудительного нет, но если бы вы знали, как он здоровался! Сначала отвешивал каждому из присутствующих 14 вступительных поклонов, потом 12 обыкновенных, затем 10 официальных, 8 церемониальных, 6 торжественных и 4 дополнительных – итого 14 + 12 + 10 + 8 + 6 + 4 = 54 поклона. Продолжалась эта церемония 47 минут: вступительные поклоны по полминуты, остальные по минуте.
«Мои предки пять тысяч лет так здоровались и прощались, и никакая сила в мире не заставит меня отречься от этого древнего обычая!» – заявил оскорбленный король, когда ему деликатно намекнули, чтобы он поторопился.
«Ну хорошо, – говорили ему, – так можно здороваться с одним, с двумя королями, но с целой оравой королей это просто немыслимо!»
«Чудно, – думал Матиуш, – одни – совсем невоспитанные, другие – чересчур воспитанные. Как примирить их, таких разных?»
Наконец кому-то пришла в голову гениальная мысль: уговорить Дзинь-Даня отвешивать поклоны не лично королям, а их портретам. Так и сделали. Сфотографировали всех королей, и Дзинь-Дань каждое утро и каждый вечер без помех кланялся им в своей комнате. Отвесит положенное число поклонов одному королю, слуги тотчас подставляют портрет следующего, и так далее, пока всем не перекланяется. Бедняга всегда опаздывал к завтраку, хотя вставал на два часа раньше, а ложился спать на два часа позже остальных.
Бум-Друм по этому поводу рассказал Матиушу невероятную историю о том, как в минувшем веке целых пятнадцать лет шла кровопролитная борьба между двумя племенами. И вот из-за чего: прикладывать при встрече к носу указательный палец или мизинец? Каждое племя стояло на своем, никто не хотел идти на уступки. В борьбу вмешались жрецы, соседние вожди, и вспыхнула война. Предавали огню целые деревни, убивали детей и женщин, угоняли в рабство мирных жителей, бросали врагов на растерзание львам. Начались болезни, голод. Смерть косила людей, и наконец некому стало воевать. Борьба кончилась ничем – каждое племя сохранило свой обычай. И хотя это происходило сто лет назад, вожди двух враждовавших племен до сих пор не здоровались и сидели поодаль друг от друга.
Больше всех приезду радовалась детвора. Школы в столице пришлось временно закрыть: все равно никто не посещал занятий. Да разве усидишь в классе, когда по городу расхаживают настоящие негры! И за каждым – толпа мальчишек. Полиция с ног сбилась. Обер-полицмейстер жаловался, что похудел на семь кило.
«Сами посудите, – говорил он, – разбрелись эти чучела по всему городу, того и гляди хулиган какой-нибудь запустит в него камнем или машина их переедет».
Матиуш наградил обер-полицмейстера за усердие орденом. Вообще во время торжеств Матиуш, ко всеобщему удовольствию, раздал много орденов.
Наступил долгожданный день охоты. Но тут негритянских королей постигло разочарование. И не удивительно: они привыкли охотиться на слонов, тигров и крокодилов, а тут какая-то мелюзга – зайчишки да серны! Они решили, что над ними издеваются, и подняли такой крик, так грозно потрясали копьями и луками, что белые короли струсили и бросились к своим автомобилям. Бум-Друм носился как угорелый, размахивал руками, что-то кричал, успокаивал своих возмущенных братьев. Наконец ему это удалось.
В остальном охота прошла благополучно. Белые подстрелили далее двух кабанов и одного медведя. По их мнению, это неопровержимо доказывало, что и в Европе тоже водятся дикие звери. Король, убивший медведя, до конца охоты не отходил от негров, знаками объясняя им, какой он меткий стрелок и замечательный охотник. Он разглядывал их луки и стрелы и даже выразил желание переночевать в летнем дворце. А наутро за завтраком рассказывал, что его чернокожие друзья – милейшие люди, у которых можно перенять много полезного.
XXXV
Чрезвычайное происшествие! Дочь Бум-Друма, маленькая отважная Клу-Клу, приехала в столицу Матиуша в клетке с обезьянами!
Произошло это так. В зоопарке все было готово. На среду назначено торжественное открытие, а с четверга ворота зверинца гостеприимно распахнутся перед детворой. Все звери сидели по своим клеткам. Не хватало только трех обезьян редчайшей породы, каких нет ни у одного короля на земле.
Огромный ящик с обезьянами решили распаковать на глазах у толпы, собравшейся в тот день в зверинце. Ящик приставили вплотную к клетке и оторвали доску. Все замерли в ожидании. И вот в клетку перепрыгнула одна обезьяна, за ней вторая. А третьей нет. Когда ящик немного отодвинули от клетки, из него выскочила маленькая Клу-Клу, кинулась в ноги Бум-Друма и что-то быстро-быстро залопотала по-своему.
Бум-Друм страшно рассвирепел и, хотя уже не был дикарем, хотел пнуть девочку ногой, но Матиуш не позволил.
Конечно, убегать из дома нехорошо. Нехорошо, что Клу-Клу потихоньку открыла ночью клетку, выпустила одну обезьяну на волю, а сама заняла ее место. Но Клу-Клу уже наказана. Провести шесть недель в клетке с обезьянами – дело нешуточное. А Клу-Клу вдобавок – королевская дочка, привыкшая к роскоши. В пути же ей пришлось еще хуже, чем обезьянам: она не решалась подходить к окошечку, в которое сторож просовывал пищу, боясь, как бы ее не увидели и не отослали домой.
– Бум-Друм, дружище! – сказал растроганный Матиуш. – Ты должен гордиться своей дочерью. На такое не то что девочка, ни один белый мальчик не отважился бы!
– Ну и бери себе эту непослушную девчонку, раз ты ее так защищаешь! – проворчал Бум-Друм сердито.
– Хорошо! – согласился Матиуш. – Пусть живет в моем дворце и учится, а когда вырастет и станет королевой, проведет в своей стране такие же реформы, как я.
Удивительное дело, не прошло и часа после всех этих событий, а Клу-Клу вела себя так, словно ничего не случилось.
Когда старый профессор, который знал пятьдесят языков, рассказал ей о планах Матиуша, она выслушала его и преспокойно ответила:
– Я с ним совершенно согласна. – И, обращаясь к ученому, затараторила: – Милый, золотой, тигровый, крокодиловый профессор, научи меня поскорее вашему языку! А то как же я расскажу, о чем я думаю? У меня очень важные планы, а ждать и откладывать я не люблю.
Оказалось, Клу-Клу уже знает сто двадцать слов. Она выучила их, когда Матиуш был в Африке.
– До чего эта малышка способная! – удивлялся старый профессор. – У нее феноменальная память!
И в самом деле, Клу-Клу запомнила не только слова, но и где, от кого она их слышала. Сидя в клетке с обезьянами, она усвоила много новых слов от матросов.
– Фу, Клу-Клу, – брезгливо поморщился профессор. – Откуда ты знаешь такие нехорошие слова? Надеюсь, тебе неизвестно, что они значат…
– Эти три слова, – деловито объяснила Клу-Клу, – произнес грузчик, когда взваливал на спину нашу клетку. А эти четыре он сказал, когда споткнулся и чуть не упал. А так говорил наш сторож, когда приносил еду. А так кричали пьяные матросы.
– Милая Клу-Клу, как жалко, что первые слова, которые ты услышала от белых людей, оказались такими скверными! – сокрушался профессор. – Забудь их поскорей! Мы, белые, умеем разговаривать друг с другом вежливо и красиво. Я с радостью буду учить тебя, милая, храбрая, бедная Клу-Клу!
С этого дня и до конца торжеств Клу-Клу была в центре внимания. Во всех витринах красовались ее фотографии. Стоило ей появиться на улице в автомобиле, как мальчишки начинали неистово кричать «ура» и подкидывать кверху шапки. А когда на открытии детского парламента Клу-Клу без единой ошибочки произнесла: «От имени моих черных братьев и сестер приветствую первый в мире детский парламент!» – ее слова были встречены такой бурей аплодисментов, такими восторженными воплями и ревом, что даже энергичный, никогда не терявшийся Фелек в первую минуту растерялся. И, позабыв о своем высоком сане, подскочил к самому горластому депутату и закричал на весь зал:
– Заткнись, не то в зубы дам!
Белые короли были шокированы таким непарламентарным обращением с депутатами, но из вежливости промолчали.
С удовольствием описал бы я подробнейшим образом, какие забавы, пиры, веселые празднества устроил Матиуш в честь знатных гостей, но тогда не хватило бы места для более важного: ведь в книге о короле-реформаторе нельзя писать о всяких пустяках. Вы ведь помните, что Матиуш пригласил королей не для забавы, а ради важных политических целей.
