Игрок - Иэн Бэнкс

— Мне кажется, тот оркестр один раз сыграл что-то знакомое.

Автономник приподнял руки Гурдже и сделал еще кое-какие подгонки.

— Да, но первое, что пришло в голову этому парню, была песня «Вылижи меня». Вы знаете слова?

— Вот оно что, — усмехнулся Гурдже. — Вот, значит, какая песня. Да, тут могут возникнуть заминки.

— В самую точку. Если они узнают правду, то, возможно, объявят нам войну. Типичная для Контакта неразбериха.

Гурдже рассмеялся.

— А я-то прежде думал, что Контакт — очень эффективная организация. — Он покачал головой.

— Хорошо, хоть что-то получается, — пробормотал автономник.

— Ну, вы скрывали информацию обо всей этой империи семьдесят лет — это у вас тоже получилось.

— Скорее везение, чем профессионализм. — Флер-Имсахо выплыл из-за спины Гурдже и теперь парил перед ним, проверяя, как сидит платье. — Вы что, и вправду хотите знаки различия? Можно что-нибудь придумать, если уж вам так хочется.

— Не стоит.

— Хорошо. Мы назовем ваше полное имя для объявления о прибытии — звучит весьма впечатляюще. Они никак не могут понять, что у нас нет званий, так что, возможно, «Морат» будет использоваться как титул. — Маленький автономник спустился вниз, чтобы закрепить оторвавшуюся золотую нить у рубчика. — В конце концов, это к лучшему. Они не знают Культуру, потому что не могут объяснить ее в своих иерархических терминах. Они не воспринимают нас всерьез.

— Какой сюрприз.

— Гмм. У меня такое чувство, что это все часть плана. Даже этот недоделанный представитель — прошу прощения, посол, — тоже часть плана. Да и вы тоже, я думаю.

— Думаете?

— Они же разрекламировали вас, Гурдже. — Автономник поднялся к его голове и теперь слегка приглаживал волосы, а Гурдже отталкивал назойливое поле от своего лба. — Контакт сообщил империи, что вы — игрок высшего класса. Они сказали, что вы можете играть на уровне полковника/епископа/младшего министра.

— Что? — в ужасе воскликнул Гурдже.

— А возьмите меня — я узнал об этом всего час назад из новостных лент. Они вас используют. Они хотят, чтобы империя была счастлива, и намереваются добиться этого с вашей помощью. Сначала на империю нагоняют страху, сообщая, что вы сможете победить лучших ее игроков, потом, когда — это самое вероятное — вас вышибут в первом туре, они тем самым убедят империю, что Культура — пшик, ничего не стоит, мы все делаем не так, нас легко унизить.

Гурдже спокойно посмотрел на Флер-Имсахо, сощурив глаза.

— Значит, вы считаете, в первом туре, да?

— Ой, я прошу прощения. — Маленький автономник чуть отодвинулся от Гурдже. — Вы оскорблены? Я просто высказал предположение… понимаете, я видел, как вы играете… то есть я хочу сказать… — Голос машины замер.

Гурдже снял тяжелое платье и бросил на пол.

— Я, пожалуй, приму душ, — сказал он.

Машина помедлила, потом подняла платье и быстро покинула каюту. Гурдже сел на кровать и потер бороду.

Вообще-то машина ничуть не оскорбила его. У него были свои секреты. Он был уверен, что может сыграть гораздо сильнее, чем предполагал Контакт. Он знал, что последние сто дней на «Факторе» вовсе не лез вон из кожи. Да, он пытался не проигрывать и не делать очевидных ошибок, но и не раскрывал всех своих возможностей, держа их про запас для будущих игр.

Он сам не понимал до конца, зачем так скрытничал, но ему почему-то казалось важным не посвящать Контакт во все подробности, утаивать кое-что. Это была его небольшая победа над ними, маленькая игра, ход на малой доске, удар по первоэлементам и богам.

Большой дворец в Гроазначеке расположился у широкой и мрачной реки, которая и дала городу имя. В тот вечер устраивался большой бал для самых важных персон, которые будут играть в азад следующие полгода.

Их привезли в наземном автомобиле по широкому, усаженному деревьями бульвару, освещенному прожекторами на высоких столбах. Гурдже сел на заднее сиденье рядом с Пекилом, — тот уже сидел в машине, когда ее подали к отелю. Водителем был азадианец-мужчина в форме — судя по всему, машину контролировал только он. Гурдже попытался не думать о возможных авариях. Флер-Имсахо в своем камуфляже расположился на полу и тихонько жужжал, притягивая к себе тонкие волокна из пушистой напольной обивки.

Дворец был не так громаден, как предполагал Гурдже, хотя и не без достоинств. Он был пышно декорирован и ярко освещен, на каждом из многочисленных шпилей и куполов красовались знамена. Длинные, богато украшенные, они величественно колебались на ветру — неторопливые переливающиеся геральдические волны на фоне оранжево-черного неба.

Во дворе под навесом, где остановилась машина, громоздились золоченые помосты, на которых горели двенадцать тысяч свечей разных размеров и цветов — по одной на каждого участника игр. На самом балу присутствовало около тысячи человек, из них половина — игроки, а прочие — главным образом советники игроков, официальные лица, священники, офицеры и чиновники, которые были вполне довольны своим нынешним положением (и заработали должностную безопасность, а значит, стали несменяемыми, как бы ни сыграли их подчиненные) и не собирались соревноваться.

Остальные приглашенные были наставниками и администраторами азад-колледжей (учебных заведений, где обучали игре) — эти тоже освобождались от участия в играх.

Ночь была, на вкус Гурдже, слишком теплой — в застоявшемся душном жарком воздухе царили запахи города. Платье казалось ему тяжелым, на удивление неудобным, и он спрашивал себя, когда можно будет, не нарушая этикета, оставить бал. Они вошли во дворец через огромные двери, по бокам которых располагались массивные открытые ворота из полированного, украшенного драгоценными камнями металла. Вестибюли и залы сверкали роскошными украшениями, стоящими на столах, свисающими со стен и потолков.

Люди были такими же неправдоподобными, как и обстановка. Женщины, которых здесь вроде было немало, поражали драгоценностями и экстравагантными платьями. Гурдже по колоколообразной форме платьев догадался, что женщины, видимо, не только высоки, но и толсты. Проходя мимо, они издавали шуршание и распространяли сильные, тяжелые, прилипчивые ароматы духов. Многие из тех, мимо кого проходил Гурдже, мерили его взглядом, или внимательно изучали, или даже останавливались и впивались глазами в него и в парящего, гудящего, искрящегося Флер-Имсахо.

Через каждые несколько метров вдоль стен и по сторонам дверей стояли, замерев, мужчины в цветастой форме, чуть разведя обтянутые штанинами ноги и сцепив за прямой, как кол, спиной руки в перчатках. Взгляд их был неподвижно устремлен в высокий разрисованный потолок.

— Зачем они там стоят? — прошептал Гурдже, обращаясь к автономнику на эаском и понизив голос так, чтобы не услышал Пекил.

— Демонстрация, — ответила машина. Гурдже задумался.

— Демонстрация?

— Да, демонстрация того, что император богат и достаточно важен, чтобы расставить повсюду сотни бездельников-лакеев.

— А разве и без этого все не знают о богатстве и важности императора?

Автономник помолчал несколько мгновений, потом вздохнул.

— Вы так до сих пор и не поняли психологию богатства и власти, Жерно Гурдже?

Гурдже пошел дальше, улыбаясь той стороной своего лица, которая была не видна Флер-Имсахо.

Верховники, встреченные по пути, были одеты в такие же тяжелые платья, что и Гурдже, — пышные, но без нарочитости. Но больше всего Гурдже поразило то, что все это место и все в нем присутствующие, казалось, принадлежали к другой эпохе. Обстановка дворца, одежды людей вполне могли быть сделаны по меньшей мере тысячу лет назад. Изучая это общество, Гурдже просматривал записи старинных имперских обрядов и тогда решил, что неплохо разобрался в древних одеяниях и формах. Теперь ему казалось странным, что, невзирая на очевидный, хотя и ограниченный, технический прогресс империи, внешняя сторона оставалась неизменной. Древние традиции, моды и архитектурные формы оставались и в Культуре, но люди пользовались ими по своему выбору, скорее даже изредка: это был один из множества стилей, и за него не держались слепо и упрямо, отказываясь от всего остального.

— Подождите здесь — о вашем прибытии сообщат, — сказал автономник, ухватившись за рукав Гурдже.

Тот остановился рядом с улыбающимся Ло Пекилом у двери, ведущей к широкой лестнице, за которой находился главный бальный зал. Пекил вручил карточку одетому в форму верховнику на последней ступени, и усиленный голос того громко зазвучал в огромном помещении.

— Достопочтенный Ло Пекил Моненайн, БИД, Уровень Два Главный, Медаль империи, Орден за заслуги с вручением орденской планки… а с ним Чарк Гавант-ша Джерноу Морат Гурджи дам Хазезе.