Бальзак. Одинокий пасынок Парижа - Виктор Николаевич Сенча

Общую суету не мог не заметить даже папаша Бернар-Франсуа.

– Ничего не пойму! – возмутился однажды старик. – Снуют, снуют… Что происходит наконец?!

– Оноре… – шепнула в ухо мужа, уколовшись жёсткой щетиной, мадам де Бальзак.

– Ну… Оноре… ну…

– Он… Он…

– Тьфу, чертовка! Что он – что?!

– Дожили, милый: влюбился!

– В кого?

– В Эмманюэль…

– В дочь Гастона из мясницких рядов? Не бывать! Ведь этот Гастон – прощелыга!..

– Дурашка, – шлёпнула благоверного по мясистому носу жена. – Будь это дочь Гастона, разве мы с тобой сейчас бы о ней говорили?..

– Ну?..

– Что – ну? Готовься к свадьбе, дивизионный интендант! Эмманюэль – дочь наших соседей, аристократов де Берни.

– Этих богатеев?!

– Вот именно. Что скажешь, дорогой?

– Брачный контракт и…

– Это понятно! – перебила мужа мадам де Бальзак. – Кому доверим дело? Мсье де Мервилю?..

– Э-э, так дело не пойдёт, – насторожился Бернар-Франсуа. – Подобные вещи на коленке не решаются. Деньги, как, впрочем, и вопросы стряпчего, любят тишину. Отличные новости, жена! Есть над чем подумать и о чём помолчать…

* * *

Разочарование бывает двух видов: лёгкое и убийственное. Всё прочее не относится к этому понятию, являясь всего лишь игрой в это самое разочарование.

Бедные родители Оноре! Даже в самом жутком кошмаре они не могли предположить, какое разочарование их ждёт впереди. Правда, с которой пришлось столкнуться чете де Бальзак, оказалась не просто убийственным разочарованием, а убийственным вдвойне!

Во-первых, тю-тю все планы. Настоящие и будущие. Этот разудалый сорванец – раз! – и грязным башмаком по родительским планам. Ни безупречного брачного контракта, ни выгодной невесты, ни денежек. Следовательно, никаких перспектив. Кроме позора – ничего! Удружил, сынуля…

И во-вторых… моральная сторона вопроса. Роман с мадам де Берни – с этой старухой! – вывел Анну-Шарлотту де Бальзак из состояния былого равновесия. Эта негодная старушенция, позволившая себе шашни с её – ЕЁ! – невинным сыном, с этим нетронутым первым инеем стебельком, – надругалась не только над нежными чувствами горячо любящей матери, но и… Но и женщины! Женщины, у которой нагло, зло и цинично выкрали из семейного гнёздышка самое ценное – ЕЁ голубка! Нет, это просто какая-то вурдалачья выходка: Ведьма и Оноре…

Анну-Шарлотту будто подменили. Она забыла про ленты, театр и даже про мужа, сосредоточившись на одном – на мысли об одураченном сыне. Смириться с потерей имиджа и утраченной выгодой для мадам де Бальзак означало сложить руки и умереть. Ещё чего не хватало – она будет бороться! Поэтому пойдёт до конца. Женщины – не единственное, что заставляет кипеть кровь в жилах пылкого мужчины. Есть кое-что поважнее – перо и бумага, или сочинительство. Она встанет между ними – старухой и сыном, – взяв на себя бремя наставничества. Если понадобится – будет приплачивать будущему «гению от литературы» (а он им непременно станет!), чтобы только писал и писал.

Но! Для начала Оноре должен сделать первый шаг – уехать из Вильпаризи, покинув его на месяц, два, а если понадобится – то и на целый год. Куда? А неважно. Главное, чтобы подальше от этой распутной старухи! Скажем, в Байе, к сестре и зятю Сюрвилям. Разве у них для любимого братца не найдётся свободной комнаты? Так что в Байе, и только туда!

Литература! Что может быть интереснее и занимательнее?! Оноре удивлён: матушка штудирует его рукописи. Надменно-холодная, как айсберг, и расчётливая – теперь эта женщина вдруг превратилась в полную противоположность себе: мягкую, добрую, заботливую. И даже пытается казаться умной и начитанной, перебирая исписанные сыном листы с видом Нострадамуса.

Матушка… Как вы опоздали, мадам де Бальзак. С грустью смотрит Оноре на неуклюжие действия той, одного прикосновения которой когда-то было достаточно, чтобы он был счастлив. Эту бы нежность, глаза, полные ревностной любви, губы, готовые прильнуть к его щекам, познавшим помазок и жёсткость стали, – всё это тогда, тогда! Где вы были раньше, мадам де Бальзак?! Где были, когда ваш несчастный, затравленный, как щенок, Оноре, всхлипывая, мечтал только об одном – прижаться к материнской груди?..

Запоздалая любовь всегда отдаёт суррогатом. А всё потому, что она эгоистична и почти всегда по расчёту. В такой любви всегда есть что-то продажное, как у панельной женщины не первой свежести. О такой любви Оноре позже будет писать целые тома. Ну а матушке придётся отказать – как в её поползновениях совать нос в чужие рукописи, так и в попытке влезть в его отношения с любимой женщиной.

– Вы опоздали, матушка, – не выдержит однажды Оноре. – Пора понять: я просто стал взрослым.

Рано или поздно эгоистичная женщина жестоко отвечает за свой эгоизм. И первый удар всегда наносит самый близкий человек – собственный ребёнок. Познав детские лишения, он зачастую даже забывает сказать матери убийственное «прощай». Союз отпрыска с другой – более желанной и любящей женщиной – окончательно добивает несостоявшуюся мать. Мадам де Бальзак в этом неравном и запоздалом поединке за сына надеялась победить, совсем не ведая, что уже давно проиграла. Её сын обрёл ту, которую давно искал.

Впоследствии Бальзак скажет о мадам де Берни: «Она была мне матерью, подругой, семьей, спутницей и советчицей. Она сделала меня писателем, она утешила меня в юности, она пробудила во мне вкус, она плакала и смеялась со мной, как сестра, она всегда приходила ко мне благодетельной дремой, которая утишает боль… Без нее я бы попросту умер… Своими внушениями и поступками, исполненными самопожертвования, она помогла мне устоять в годину великих бурь. Она пробудила во мне гордыню, которая защищает мужчину от всех подлостей… Если я остался жив, то этим я обязан ей. Она была для меня всем… Ничто не может сравниться с последней любовью женщины, которая дарит мужчине счастье первой любви»{77}.

* * *

Бальзак находился под обаянием великовозрастной любовницы целых десять лет – с 1822 по 1832 год. Когда тридцатитрёхлетний красавец расстанется со своей возлюбленной, Лоре будет… пятьдесят пять. Впрочем, для обоих это не будет ничего значить. Мало того, они будут продолжать относиться друг к другу с такой нежной привязанностью и уважением, что говорить о каком-либо прекращении отношений не приходится. Писатель не забудет Лору никогда! Женщина, сумевшая, как Роден из глыбы мрамора, вытесать из неопытного юноши зрелого мужчину-любовника, а из ремесленника – маститого литератора, – эта женщина навсегда останется жить не только в сердце Оноре, но и в творчестве великого романиста. В его поведении, манере одеваться и, главное, в неповторимых бальзаковских романах, в которых мадам де