Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000) - Генрих Френкель

3. Соперники из окружения Гитлера

Чтобы лучше понять деятельность Геббельса на посту министра пропаганды, необходимо получить представление о главных фигурах из ближайшего окружения Гитлера, с которыми Геббельсу приходилось соперничать в борьбе за власть и за влияние на фюрера. Здесь мы дадим их краткие характеристики, содержащиеся в воспоминаниях Э. Ханфпггенгля, который много с ними общался и хорошо знал их лично[6]

Розенберг и Риббентроп

«С возвышением Геббельса значение Розенберге как политической фигуры сильно упало, хотя жалеть тут, пожалуй, было не о чем. В то время он поселился в роскошной вилле в Тиргартене. Он заведовал отделом внешних сношений нацистской партии и мечтал о должности министра иностранных дел, которую занимал фон Нейрат. Чтобы поднять свой престиж, он совершил поездку в Лондон, обставленную с большой помпой, но попал впросак, выставив себя в глупом виде: он решил возложить венок к памятнику погибшим в первую мировую войну, но англичане сочли его поведение неискренним, и кто-то сразу после церемонии выбросил венок в Темзу. «Неплохо было бы, чтобы вслед за венком туда же бросили и самого Розенберга!» — так оценили многие этот случай. Гитлер, который всегда ему покровительствовал, но, видимо, не питал иллюзий насчет его способностей, сделал вид, что ничего особенного не произошло и что визит прошел успешно. Я прекрасно знал, что это не так, и сказал об этом во всеуслышание, на что Гитлер, поворотясь ко мне (на приеме в рейхсканцелярии), сказал строго: «Ханфштенгль, вы позволяете себе слишком многое, критикуя партайгеноссе Розенберга; если я еще раз услышу подобное, я вас уволю!» Я ответил так, чтобы мои слова были истолкованы в пользу Риббентропа, который все еще был не у дел и надеялся с моей помощью поправить свое положение. По-моему, любой был бы лучше, чем Розенберг. Риббентроп всегда с энтузиазмом поддерживал мою мысль о чрезвычайно важной роли Америки, и поэтому я, не жалея сил, оказывал ему поддержку. Но Гитлеру он не слишком нравился. «А, это тот, «вышедший из строя»!» — сказал он не слишком любезно. В конце концов Риббентроп добился своего, но и Гитлер не забыл своих слов (значение которых стало ясно позднее).

У меня были дружеские отношения с Нейратом, поэтому я оставил свои попытки помочь Риббентропу, и вовремя, потому что вскоре вскрылись некоторые неприглядные факты из его биографии. Оказалось, что госпожа Мейсснер, жена государственного секретаря, служившего у Гинденбурга, знала Риббентропа еще мальчиком, когда он жил в Метце перед первой мировой войной. Его отец был кадровым офицером и служил в полку, стоявшем у Везеля, на Рейне. Маленький Иоахим был известен в своей гимназии как самый глупый ученик в классе, отличавшийся при этом непомерными амбициями и тщеславием. Фрау Мейсснер никак не могла поверить, что человек, поднявшийся до таких высот в нацистской партийной иерархии и считавшийся специалистом по иностранным делам, — тот самый Иоахим, знакомый ей по Метцу.

Приставку «фон», свидетельствовавшую о дворянском происхождении, он купил за деньги. Дело в том, что в Веймарской республике не были (как это ни странно) отменены аристократические титулы и звания; более того, можно было законным путем поменять буржуазную фамилию на дворянскую, убедив какого-нибудь бездетного аристократа передать вам свой титул. Риббентроп, женившись в 1920 году на богатой наследнице владельца фирмы по производству шампанских вин, отыскал пожилого бедного родственника, согласившегося оказать ему такую услугу. В то время он и его жена сумели проникнуть в высшее берлинское общество, где познакомились с некоторыми богатыми еврейскими банкирами. Риббентроп получил заем у одного из них, Герберта Гутмана, совладельца «Дрезднер-банка», и использовал деньги на то, чтобы основать фирму, специализировавшуюся на экспорте и импорте самых дорогих сортов шампанского и спирта.

Трудно сказать, случайно так вышло или нет, но официальное торговое название фирмы, образованное по первым слогам ее полного наименования, звучало как «Импогром» и получило вскоре самое зловещее толкование. Зимой 1933 года, вскоре после того как Гитлер пришел к власти, Гутмана зарезали в его доме (и кажется, не без участия Риббентропа).

Так Риббентроп оказался единственным среди нацистских руководителей, у кого имелись в личном распоряжении значительные денежные средства. Первым делом он свел знакомство с графом Геллдорфом, начальником берлинских штурмовиков, а потом, будучи человеком тщеславным и амбициозным, подружился с Герингом, по совету которого устроил у себя на вилле (в пригороде Берлина Далеме) ту самую знаменитую встречу Гитлера, Папена и Гинденбурга, состоявшуюся 22 января 1933 года, в результате которой Гитлер пришел к власти. Тем не менее, его дальнейшее возвышение происходило не сразу. Он постоянно околачивался то во дворце президента рейхстага Геринга, то в министерстве иностранных дел, предпринимая неуклюжие попытки проникнуть в ближайшее окружение Гитлера, но никак не мог добиться решающего успеха.

Ключик, которым он наконец сумел открыть эту дверь, оказался достаточно простым: это была неизменная готовность услужить фюреру, с помощью которой он и пробудил у него интерес к своей личности. Помня, должно быть, о военной карьере своего отца (не дослужившегося, впрочем, до высоких чинов), он вел себя в присутствии Гитлера как младший офицер, угодливо бросающийся исполнять каждое пожелание своего начальника. Полное отсутствие интеллектуального багажа не помешало ему в его попытках. Он просто ловил на лету фразы, брошенные Гитлером, украшал их витиеватыми словечками, а потом произносил в присутствии фюрера как услышанные где-то великие мысли — и этим сумел-таки завоевать признательность «хозяина». Кроме того, он наловчился улаживать бесконечные распри между старыми членами нацистской партии, став среди них признанным и незаменимым авторитетом в этом деле. Ему потребовалось пять лет на то, чтобы Гитлер постепенно проникся мыслью о возможности доверить ему пост министра иностранных дел, занимаемый Нейратом, исполнявшим свои обязанности с высоким профессионализмом. Не обошлось без помощи многих нацистских вожаков, продвигавших своего любимца с помощью закулисных интриг. Его соперником в борьбе за этот пост был Розенберг, рьяно стремившийся к цели, но восстановивший против себя почти всех и тем лишивший себя реальных шансов на успех. Геринг тоже поглядывал на эту должность, но у него нашлась масса других возможностей удовлетворить свой ненасытный аппетит. Да и Геббельс проявлял нешуточные амбиции, но Гитлер не без сожаления отверг его кандидатуру, чувствуя, что его физический недостаток помешает ему на этой работе. Разрешить ситуацию неожиданно помог Отто Дитрих (заведовавший отделом печати НСДАП): он хоть и не испытывал к Риббентропу особой любви, но совершенно возненавидел Розенберга и никак не желал его продвижения, решив лучше отдать предпочтение новичку. Риббентропу помог даже тот факт, что он довольно поздно стал членом партии — благодаря этому он оказался в стороне от всех враждовавших внутрипартийных группировок. К тому же он обладал умением вести себя в обществе — по крайней мере, если этого требовали обстоятельства; в остальных случаях он следовал простому правилу: угодливо поддакивал Гитлеру в его присутствии, а в отсутствие «хозяина» вел себя по отношению к окружающим с совершенно невыносимой надменностью и напыщенностью. Почти все главные фигуры партийной верхушки безошибочно определили его как «человека второго плана» и снисходительно решили, что он не сможет составить серьезную конкуренцию в борьбе за влияние на Гитлера.

Гитлер поручил Риббентропу возглавить специальное учреждение по вопросам внешней политики, получившее название «бюро Риббентропа», сотрудничавшее, с одной стороны, с внешнеполитическим отделом НСДАП, возглавлявшимся Розенбергом, а с другой — с министерством иностранных дел, которым руководил Нейрат. На средства партии была создана информационная сеть и установлены контакты с иностранными дипломатами и осведомленными людьми; это позволило снабжать Гитлера разнообразной и ценной информацией, содержавшей гораздо больше живых и интересных подробностей, чем деловые и взвешенные отчеты министерства иностранных дел. Постепенно Риббентроп подорвал позиции Нейрата, внушая Гитлеру при каждом удобном случае мысль о необходимости иметь во главе министерства надежного и преданного человека, умеющего организовать работу традиционно мыслящих чиновников в духе идей национал-социализма: «Невозможно добиться новых достижений со старой командой! — повторял он мысль Гитлера. — Эти люди не поймут ваших целей и просто избавятся от вас!»

Первый крупный дипломатический успех Риббентроп одержал в Англии в 1935 году, когда провел там переговоры о заключении англо-германского морского договора; и тогда же он возненавидел англичан за отказ принять его сына на учебу в Итон. Он посчитал это прямым оскорблением и не согласился удовлетвориться возможностью послать мальчика в Вестминстерскую школу. Потом он провел несколько лет в Лондоне в качестве германского посла, но так и не разобрался по-настоящему ни в характере англичан, ни в основных движущих силах британской дипломатии, и его ошибочные взгляды сыграли немалую роль в том, что Гитлер надеялся быстро и без больших потерь завоевать Англию.