Волчата голодны всегда - Кирилл Казанцев

– Ошибки быть не может? – заранее зная ответ патологоанатома, спросил опер.

– Шутишь? – усмехнулся врач. – Там даже все пломбы и мосты совпадают.

Теперь для оперативника многое прояснилось. Установив, что тела принадлежат родителям Екатерины Смирновой, он понял, что Хлыст убрал их со своей дороги, чтобы быть с их дочерью. Однако оставались и белые пятна. Почему Обносову понадобилось устраивать эти фокусы с золотом и пытаться выдать тела Смирновых за тела своих хозяев? В поисках ответа на этот основной вопрос Андрей Фролов подъехал к ночному клубу, в котором размещался предвыборный штаб Кузьмы Сергеевича. Охранник на входе доложил шефу, и через пять минут капитан полиции был сопровожден в кабинет кандидата на пост мэра.

– Ну, что, капитан, все мечтаете увидеть меня за решеткой? – с победной улыбкой встретил его Кузьма Сергеевич. – Вы, кажется, обещали мне теплое место в тюрьме на шконке Хлыста?

– Если в сфере ваших интересов будет оставаться наркота, сядете и без моей помощи, – огрызнулся опер, кинув взгляд на связку ключей на столе Обносова.

– Это вам Хлыст на меня наговорил? – Улыбка на лице Кузьмы Сергеевича стал натянутой. – Надеюсь, вы, опытный работник уголовного розыска, ему не поверили?

– Конечно, он все врет, – подыграл ему Фролов. – Он также врет о вашем брате – партнере по наркобизнесу, который весьма эффективно использует свое служебное положение.

– Если вы пришли обвинять меня, кандидата в мэры города, в торговле наркотой, то должны понимать, что я этого так не оставлю. Я расцениваю ваш приход как черный пиар в интересах моих конкурентов по выборам. – Маска доброжелательности окончательно спала с лица собеседника капитана.

– Нет, я пришел лишь задать пару вопросов, на которые вам лучше ответить, – предложил ему Фролов.

– Почему? – недоуменно пожал тот плечами.

– Потому, что мне известны имена этих убитых людей, на которых вы просили надеть золото Малахитовых.

– А если не отвечу? Что тогда? Арестуете?

– Нет, просто буду считать, что вы связаны с этим двойным убийством, и не слезу с вас до конца века, – улыбнулся Фролов, зная, что уже надоел Обносову хуже горькой редьки.

– Ладно, объясню, и то только потому, что мне не хочется участвовать во всех этих криминальных скандалах за несколько дней до выборов, – согласился Обносов.

– Тогда ответьте мне, Кузьма Сергеевич, зачем вы затеяли всю эту историю с фальсификацией трупов и ложным опознанием?

– Поскольку Николай Малахитов испытывал трудности с управлением огромным имуществом родителей, ему потребовалось оформить все, что осталось после них, на себя. Для принятия наследства нужны свидетельства о смерти. А для этого нужны были два мертвых тела. Тела мужчины и женщины примерно одного возраста с пропавшим мэром и его женой. Я, располагая кое-какой информацией о деятельности омсовцев, обратился за помощью к Хлысту. Тот и подсунул мне эти два трупа. И если бы не его жадность, все прошло бы в лучшем виде. – Кандидат на пост главы города Хромовска сделал паузу, посмотрев в окно. – Но я рад, что так все закончилось, ведь бывший мэр города и его жена вроде бы живы. Некрасиво бы получилось, если бы они вернулись и обнаружили две свои могилы на городском кладбище.

Пока он договаривал и смотрел в окно, Фролов, не осознавая до конца зачем, не удержавшись, спрятал связку его ключей себе в карман.

– Да, и как скоро их ждать обратно? – как ни в чем не бывало усмехнулся оперативник в лицо повернувшегося к нему Кузьмы Сергеевича.

– Иван Николаевич в телефонном разговоре с Ником сказал, что через три дня они прилетят из Швейцарии.

– Хорошо, что приедут после того, как вы станете новым мэром, – не удержался от иронии Фролов. – А то еще отложили бы выборы, и старый глава вновь сел бы в свое кресло…

Обносов промолчал.

– А ведь я подозревал вас в убийстве мэра с женой, – признался Фролов.

– Все когда-нибудь ошибаются, капитан, – снисходительно отреагировал Кузьма Сергеевич, к которому после этих слов вернулось хорошее настроение.

– Да и я буду рад, что ошибался, когда на следующей неделе увижу Ивана Николаевича Малахитова, – кивнул капитан.

– Вы, кстати, не знаете, куда исчез ваш начальник? – вспомнил про Нефедова Кузьма Сергеевич.

– Нет, все его ищут. Ни его, ни жены, – пожал плечами Фролов. – Сын только в городе, но вечно под кайфом, и поэтому ничего внятного сказать не может.

– У начальника полиции сын наркоман? – удивился Обносов. – Какая жалость.

– Кузьма Сергеевич, а у вас дети есть? – поинтересовался Фролов у своего циничного собеседника.

– А зачем мне они? Разве вы не видите, что на улицах творится? – вопросом на вопрос ответил Обносов.

Когда неприятный гость ушел, Кузьма налил себе коньяка и, откинувшись в кресле, мысленно перебрал всех своих женщин, но не нашел ничего, заслуживающего его внимания. За исключением одной. Только одна из всех могла бы стать матерью его детей. Ее звали Татьяна. Они познакомились больше пятнадцати лет назад в больнице, куда Кузьма Сергеевич попал после автомобильной аварии. Сильно переломавшись, он был вынужден лежать на вытяжке, и свое беспомощное состояние воспринимал с огромным стыдом и унынием. Особенно, когда дело касалось отправления естественных надобностей. Тут на тридцатипятилетнего мужчину находило состояние оторопи. Приходящие санитарки стыдили и ругали его, требуя баснословные суммы денег за приведение его постели и его самого в порядок. Но тут появилась она. Молодая медсестра, которая своим тактом и искренней заботой сумела расположить к себе «безнадежного» больного, обслуживать которого отказывался весь младший медицинский персонал отделения. Ей было девятнадцать лет, выпускница медицинского училища; он – уважаемый в городе человек, управляющий мэра города. Кузьма быстро пошел на поправку, его сняли с вытяжки, и он уже мог без посторонней помощи доковылять до туалета. Обносов стал самостоятелен, но почувствовал от этого разочарование, так как теперь не мог рассчитывать на то внимание, которое ему раньше уделяла добросердечная девушка. Вечерами он просиживал у нее на медицинском посту, пытаясь обратить на себя ее внимание. Попытки обольщения удались, и Татьяна ответила взаимной симпатией, хотя не позволяла ему ничего, выходящего за рамки приличия. Его выписали, они стали встречаться. Обносов красиво ухаживал, приглашая девушку в рестораны, даря цветы и милые, но далеко не дешевые безделушки. В один из вечеров он проводил ее до комнаты в общежитии. На улице шел дождь, и у него промокли ноги.

– Тебе нельзя так идти обратно, – заметила девушка, в которой заговорил медик, – ты должен просушить обувь и надеть сухие носки.

– У тебя дома есть дежурные мужские носки? – улыбнулся Кузьма.

– Нет, но я просушу утюгом твои, – не поняла его шутки девушка.

– А твоя соседка? – поинтересовался мужчина.

– Она на ночном дежурстве.

Они прошли в ее комнату, где после горячего чая с настойкой все и началось. Дождь барабанил по подоконнику, словно играл цирковую дробь перед выполнением опасного трюка. Кузьма, волнуясь и сбиваясь в словах, признался девушке в любви, делая ей предложение. Татьяна, к его радости, согласилась. Подгоняемый успехом и непроизвольно возникшей эрекцией, он пошел дальше.

– Я так не могу, – воспротивилась девушка, убирая его руки, пытающиеся расстегнуть кофточку.

– Я же тебя люблю, – обиженно проговорил он.

– Давай после нашей свадьбы. Подожди немного, я ведь старомодная девушка, в церковь хожу, – умоляла его Татьяна.

– Ты мне не веришь? – оскорбился Обносов. – Я же сделал тебе предложение! Тогда зачем же ты согласилась стать моей женой?

– Ты правда не передумаешь? – пришла в замешательство девушка, боясь обидеть любимого человека.

– Вот тебе крест! – осенил себя крестным знамением Обносов. – Или тебе здоровьем своим поклясться?

– Нет, мне достаточно того, что ты перекрестился, – моментально успокоилась Татьяна, прильнув к Кузьме и предаваясь его воле…

Обносов был счастлив и назначил день свадьбы, но его бывшая одноклассница, а теперь жена мэра и хозяйка Лидия Малахитова, узнав о его намерениях, резко воспротивилась этому. Она стала угрожать Кузьме увольнением, аргументируя это тем, что он перестанет в достаточной мере справляться со своими обязанностями. А в обязанности Кузьмы входили и сексуальные прихоти его любвеобильной одноклассницы, которая, как собственница всего ее окружающего, просто не пожелала делить с молодой медсестрой одну из своих любимых игрушек. Кузьма не хотел лишиться большой зарплаты и всех выгод, которые несла его должность. На очередной встрече с Татьяной он объявил ей, что не может на ней жениться, так как больше ее не любит и считает их связь ошибкой. Девушка брызнула слезами, но потом взяла себя в руки и, закусив губу, произнесла только: «Бог тебе судья».