Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота» - Тимур Федорович Дмитричев

недоумению и разочарованию беглецов во главе с Мигелем предназначенное для их спасения судно тогда так и не появилось. Судьба этого фрегата осталось неизвестной. Испытывавшие невероятное отчаяние люди, ждавшие его более пяти месяцев, могли только гадать о причинах непоявления этого корабля в назначенном месте: возможно, спасатели были замечены турками и были вынуждены уйти в море; может быть, они сочли произведение высадки по каким-то причинам опасным; нельзя было исключать и вариант их ареста турецкими властями. Как бы там ни было, вся измученная продолжительным и, как оказалось, безрезультатным ожиданием спасения группа была вынуждена вернуться в грот и решать, как быть дальше. Однако ждать им пришлось недолго, решение об их судьбе было принято без их участия.

Поскольку беглецы не смогли осуществить намеченный побег, вероятность их обнаружения и ареста резко возросла. При такой печальной развязке всей этой затянувшейся истории становилось очевидно, что сразу же будут выявлены их сообщники, помогавшие им скрываться и получать через них питание и нужные сведения. Осознав грозившую ему опасность подвергнуться жесточайшему наказанию и даже смертной казни, вовлеченный в эту операцию «ренегат» Дорадор решил сам рассказать о ней Хасану Ага и получить от него соответствующее снисхождение за предотвращение побега своих соотечественников. Рано утром 30 сентября вооруженная толпа турок ворвалась в грот, где скрывались беглецы, которые, будучи обнаруженными врасплох, не смогли оказать сопротивления нападавшим и были арестованы.

В этой практически безвыходной ситуации Мигель Сервантес вновь проявил свою удивительную смелость и невероятное присутствие духа: он принял исключительно на себя одного всю идею организации побега и, спасая всех своих соучастников, заявил, что они лишь слепо следовали его указаниям и советам. Представ затем перед разгневанным Хасаном Ага, он продолжал настаивать на этой версии даже при обрушившемся на него потоке оскорблений и угроз смертной казни. Его поразительное благородство и восхитительное мужество помогли спасти от наказания всех его товарищей и оставшегося в качестве заложника монаха Хорхе де Оливара, которого турки подозревали в соучастии в организации побега. Главным пострадавшим в данной истории оказался садовник начальника тюрьмы: через несколько дней после ареста беглецов он был повешен на виселице и умер в страшных страданиях. Самому Сервантесу и на этот раз удалось избежать смертной казни. Закованный в цепи и с тяжелыми гирями на ногах он был отправлен в мрачные застенки тюрьмы сроком на пять месяцев.

Такая снисходительная мера наказания в отношении организатора побега целой группы пленных испанцев не могла не вызывать удивления, поскольку новый губернатор имел репутацию очень жестокого человека, который не задумываясь подвергал провинившихся рабов избиениям и пыткам за малейшие нарушения. В данном случае он, видимо, полагая, что Мигель принадлежал к приближенным мадридского двора, решил не лишать себя крупной суммы денег, которую рассчитывал получить при его выкупе. Некоторые документы того времени, касающиеся данного эпизода, упоминают также о том, что при всей его известной жестокости Хасан Ага нередко очень ценил высокое мужество, которое проявляли в плену испанцы, и был восхищен редким благородством и смелостью Сервантеса, что и побудило его проявить снисхождение при вынесении ему относительно мягкого наказания за такое тяжкое преступление. В более суровых тюремных условиях нежели раньше Мигель пробыл с октября 1577 г. по февраль 1578 г. Однако постигшая его неудача и дополнительное пребывание в застенках и на этот раз не сломили его непокорный дух и решимость добиваться свободы.

Уже на следующий месяц после выхода из темницы Сервантес предпринимает третью попытку организации побега. На этот раз он сумел найти одного мавра, которого направил со своими письмами в Оран к испанскому губернатору дону Мартину де Кордоба и другим тамошним ответственным лицам. В них он просит своих высокопоставленных соотечественников тайно прислать в Алжир одного или нескольких «агентов», которые могли бы организовать бегство его самого и еще трех идальго на свободу. Однако этот план тоже оказался неудачным: на одной из дорог уже недалеко от этой испанской крепости мавр попал под подозрение турецких властей и был задержан. Обнаруженные при нем письма с именем и подписью «некоего Мигеля де Сервантеса» для передачи испанскому губернатору были изъяты и вместе с арестованным мавром возвращены в Алжир самому Хасану-паше. Согласно сообщению в одной из хроник того времени губернатор «приказал упомянутого мавра без промедления посадить на кол, и этот мавр, проявляя большую выдержку, умер, ничего не сказав; а названному Мигелю де Сервантесу он приказал дать две тысячи палок». Такое число палок означало верную смерть. Однако по показанию одного из свидетелей этого события, «и если он их не получил, то потому что были добрые посредники».

Поразительно, что вот уже в третий раз после организации побегов Сервантес избегает очень серьезного наказания с применением пыток или нанесения ему телесных повреждений, обычно применявшихся в подобных случаях, как отрезание ушей или вырывание ноздрей, не говоря уже о смертной казни. Такое отношение к нему со стороны губернатора сам автор отмечает в «Алжирском пленнике», говоря об «одном испанском солдате по имени де Сааведра, совершавшем такие вещи, которые останутся в памяти всех тех людей на долгие годы, и делал он их для обретения свободы». И продолжая свой рассказ, он отмечает: «Хасан Ага никогда не избивал его палками сам и не приказывал это делать другим и даже не обзывал его плохими словами; и за малейший проступок, а у него их было много, мы боялись, что его посадят на кол, да и сам он боялся этого не раз». Невольно возникает законный вопрос: кто же могли быть такие «посредники» или защитники пленного и трижды пытавшегося сбежать испанского раба?

Предположение, упомянутое выше применительно к двум предшествующим побегам, можно вполне отнести и к третьему из них: хозяин Сервантеса Дали Мами, желая сохранить его для получения большого выкупа, мог просить Хасана Ага фактически простить неудачного беглеца. Некоторые исследователи жизни писателя считают, что его защищали и другие влиятельные «ренегаты», с которыми он сумел установить доверительные отношения. Особое место среди них в этом отношении отводится выходцу из Рагузы в Далматии «ренегату» под именем Хаджи Мурат, ставшему очень богатым чиновником с большими связями в высоких эшелонах власти Османской империи. Еще в 1573 г, а затем и в 1577 г. Хаджи Мурат проводил секретные переговоры с испанскими представителями, которые затем привели к переговорам двух сторон в Константинополе и последующим коротким передышкам в военных действиях между ними в 1579–1581 гг. Целый ряд испанцев, участвовавших в этих дипломатических демаршах, были ранее знакомы с Сервантесом или поддерживали с ним связь, в том числе и после его возвращения в