Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - Юрий Фельштинский

19 февраля Ленин выступил с защитой тезисов о подписании мира на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа с двухчасовой речью. Вероятно, он рассчитывал на победу. Но неожиданно для Ленина, как и для многих членов ЦК ПЛСР, большинство членов ВЦИКа высказалось против принятия германских условий мира. Протокол заседания ВЦИКа от 19 февраля «не сохранился», но на следующий день орган московской большевистской организации газета «Социал-демократ» поместила краткий отчет о заседании фракций. «Большинство стояло на той точке зрения, – писала газета, – что русская революция выдержит испытание; решено сопротивляться до последней возможности» [450] .

Тогда Ленин 19 февраля собрал заседание Совнаркома, на котором были обсуждены «вопросы внешней политики в связи с наступлением, начатым Германией, и телеграммой», посланной Лениным в Берлин. Большинством голосов против двух Совнарком содержание ночной телеграммы Ленина, посланной преждевременно и вопреки воле ВЦИКа, одобрил [451] . А так как Ленин провел в свое время резолюцию, передающую в ведение СНК вопросы, связанные с заключением мира, все необходимые формальности были выполнены. На следующий день Троцкий подал в отставку. 20 февраля он писал Ленину: «Я считаю, что я «уплатил по векселю» – и притом без просрочки. Когда я отстаивал неподписание, я доказывал, что нужно, чтобы всем было ясно, что мы не можем не подписать: нужно немецкое наступление. Разумеется, сейчас положение острее, чем три нед[ели] тому назад. Но этот вопрос уже не исчерпывается формальной «уплатой по векселю», – и я его снова поднимать не буду. Я считаю, что мы вчера сделали ложный шаг. Но отстаивать дальше свою политику я не мог, имея против себя половину ЦК с Вами во главе. Я слагаю с себя звание ком[иссара] по иностр[анным] делам. Само собою разумеется, что с моей стороны исключена возможность каких бы то ни было шагов, которые могли бы нарушить единство наших действий» [452] .

Вслед за этим Троцкий направил в Совнарком официальное прошение об отставке, которую мотивировал тем, что проводимая им политика «не дала тех результатов, которые многие из нас ожидали» [453] .

Видимо, в связи с принятой ВЦИКом резолюцией не подписывать мирного договора и из-за большой вероятности того, что война все-таки начнется вновь, 19 февраля Совнарком поручил Военной комиссии в составе Крыленко, Подвойского, начальника Морского штаба Альфатера и комиссаров П.Е. Дыбенко [454] и Раскольникова изучить вопрос «о возможности организации обороны» и «ведения революционной войны, если революция будет поставлена перед этой необходимостью». Доклады, сделанные Крыленко и Альфатером, Совнарком заслушал в 9 вечера 20 февраля. В этот же день Петроград был объявлен на военном положении [455] , а как действующий орган Совнаркома был создан Временный исполнительный комитет СНК во главе с Лениным. Иными словами, Совнарком лишался власти, и она передавалась теперь узкому кругу лиц, членам Совнаркома, «для создания непрерывности работы» в промежутками между заседаниями СНК – в составе Троцкого, Сталина, Ленина и двух левых эсеров: Прошьяна [456] и Карелина. Решение о создании этого нового органа не подлежало обнародованию и было принято с пометкой «Не публиковать» [457] . Временный исполком должен был принимать срочные решения в условиях военно-политического кризиса. Он сразу же издал несколько воззваний-прокламаций, из которых наиболее важным было обращение «Социалистическое отечество в опасности!», написанное Троцким и слегка скорректированное Лениным, которое тотчас же было послано телеграфом на места и вслед за этим опубликовано в газетах [458] . Тогда же Петросовет рассмотрел вопрос о возможной эвакуации города. А Московский комитет партии, который в случае оставления Петрограда становился столичным, 20 февраля подтвердил прежнее решение выступать против подписания мира, за революционную войну [459] .

21 февраля был создан Комитет революционной обороны Петрограда. Он был образован Петроградским Советом из 15 человек, в том числе всего состава Чрезвычайного штаба Петроградского военного округа, одного представителя от комиссариата по военным делам, пяти членов ВЦИКа и двух пар представителей от партий большевиков и левых эсеров [460] . Из видных большевиков в комитет вошли Зиновьев, М.М. Лашевич [461] , Володарский и С.И. Гусев [462] , К.С. Еремеев [463] , Подвойский и Урицкий [464] . Возглавил комитет Свердлов [465] . Чуть позже туда единогласно был кооптирован Радек [466] . Постановлением СНК было объявлено также об организации социалистической армии, поголовной мобилизации всех рабочих и об отправке всей буржуазии на рытье окопов под Петроградом [467] . На следующий день в «Правде» за подписью Крыленко было опубликовано воззвание о создании, в дополнение к мобилизованным, добровольческих частей Красной армии [468] .

Из-за состоявшегося только что решения заключить мир с Германией и отставки Троцкого на заседании ЦК 22 февраля произошел фактический раскол большевистской партии. Бухарин вышел из состава ЦК и сложил с себя обязанности редактора «Правды». Группа в составе Ломова, Урицкого, Бубнова, В.М. Смирнова [469] , И.Н. Стукова [470] , М.Г. Бронского [471] , В.Н. Яковлевой [472] , А.П. Спунде [473] , М.Н. Покровского и Г.Л. Пятакова подала в ЦК заявление о своем несогласии с решением ЦК обсуждать саму идею подписания мирного договора и оставила за собой право вести в партийных кругах агитацию против политики ЦК. Иоффе, Дзержинский и Крестинский также заявили о своем несогласии с решением ЦК заключить мир, но воздержались от присоединения к группе Бухарина, так как это значило расколоть партию, на что они идти не решались.

23 февраля в 10.30 утра немцы предъявили ультиматум, срок которого истекал через 48 часов. На заседании ЦК ультиматум огласил Свердлов. Советское правительство должно было согласиться на независимость Курляндии, Лифляндии и Эстляндии, Финляндии и Украины, с которой обязано было заключить мир; способствовать передаче Турции Анатолийских провинций, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 г., дать Германии право наибольшего благоприятствования в торговле до 1925 г., предоставить право свободного и беспошлинного вывоза в Германию руды и другого сырья; отказаться от всякой агитации и пропаганды против Центральных держав и на оккупированных ими территориях. Договор должен был быть ратифицирован в течение двух недель [474] . Гофман считал, что ультиматум содержал все требования, какие только можно было выставить [475] .

Ленин потребовал немедленного согласия на германские условия и заявил, что в противном случае уйдет в отставку. Тогда слово взял Троцкий: «Вести революционную войну при расколе в партии мы не можем… При создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной… Доводы В.И. [Ленина] далеко не убедительны; если мы имели бы единодушие, могли бы взять на себя задачу организации обороны, мы могли бы справиться с этим… если бы даже принуждены были сдать Питер и Москву. Мы бы держали весь мир в напряжении. Если мы подпишем сегодня германский ультиматум, то мы завтра же можем иметь новый ультиматум. Все формулировки построены так, чтобы дать возможность дальнейших ультиматумов… С точки зрения международной, можно было бы многое выиграть. Но нужно было бы максимальное единодушие; раз его нет, я на себя не возьму ответственность голосовать за войну» [476] .

Вслед за Троцким отказались голосовать против Ленина еще два левых коммуниста: Дзержинский и Иоффе. Но Урицкий, Бухарин и Ломов твердо высказались против. Сталин первоначально не высказался за мир: «Можно не подписывать, но начать мирные переговоры». Ленин победил: Троцкий, Дзержинский, Крестинский и Иоффе – противники Брестского мира – воздержались при голосовании. Урицкий, Бухарин, Ломов и Бубнов голосовали против. Однако Е.Д. Стасова, Зиновьев, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга поддержали Ленина. Семью голосами против четырех при четырех воздержавшихся германский ультиматум был принят. Вместе с тем ЦК единогласно принял решение «готовить немедленно революционную войну» [477] . Это была очередная словесная уступка Ленина.

Однако победа ленинского меньшинства при голосовании по столь важному вопросу повергла ЦК в еще большее смятение. Урицкий от своего имени и от имени членов ЦК Бухарина, Ломова, Бубнова, кандидата в члены ЦК Яковлевой, а также Пятакова и В.М. Смирнова заявил, что не желает нести ответственности за принятое меньшинством ЦК решение, поскольку воздержавшиеся члены ЦК были против заключения мира, и пригрозил отставкой всех указанных большевистских работников. Началась паника. Сталин сказал, что оставление оппозицией «постов есть зарез для партии». Троцкий – что он «голосовал бы иначе, если бы знал, что его воздержание поведет к уходу товарищей». Ленин соглашался теперь на «немую или открытую агитацию против подписания» – только чтобы не уходили с постов и пока что подписали мир [478] . Но левые коммунисты ушли, оговорив за собой право свободной агитации и защиту лозунга революционной войны, который развернули впоследствии на страницах печати, посвятив этому передовицы в московской газете «Социал-демократ», «Уральском рабочем» (статьи Е.А. Преображенского [479] и Г.И. Сафарова [480] ), а несколько позже – в «Коммунисте», официальном органе левой оппозиции (статьи Бухарина, В.М. Смирнова, Радека и др.).