Не было бы счастья - Саша Антонова

ГЛАВА 18

― Ха! ― воскликнул Влад. ― Уже интересно. Нельзя ли поподробней про клад?

― Куда уж подробней, ― буркнул дядя Осип. ― Отец Митрофаний прибыл в наши края и привез свою артель для восстановления церкви. Рабочие уехали, примерно, месяц назад, а святой отец, я так понимаю, принялся прочесывать лес по квадратам. Женщина из Трофимовки, которая помогает Глаше по хозяйству, говорила, что он все время в лесу пропадает. Видимо, в этих странствиях он и обнаружил приют Убогого человека и поручил ему искать захоронку. Паренек этот производит жуткое впечатление огромным телом и несоразмерно маленькой головой, да и лицом страшен, вылитый Йети. Однако, существо безобидное. Он немой, но слух имеет. А на днях Божий человек принес мне пять золотых самородков. То есть, клад он нашел… Я правильно говорю, отец Митрофаний?

― Да, все так и было, ― покивал батюшка.

Он уже пришел в себя. Ариадна отпаивала его крепким чаем.

― Ага, так в чем же дело? Давайте сходим в гости к Йети и узнаем, где он золото добывает, ― потер Влад руки.

― Он живет возле омута в шалаше, но золота там нет, ― остудил его пыл Федор.

― А вы, простите, откуда знаете? ― удивился Аркадий Борисович. ― Вы тоже кладоискательством занимаетесь или как?

― Мы с Лизой ходили на поиски Гоши, когда тот пропал, и случайно наткнулись на место жительства Снежного человека.

― Постойте… Снежный человек живет возле омута… Значит, Лиза, ты сказала мне правду, ― Влад засновал между креслами и кадками с розовыми кустами. ― Ты говорила еще об утопшем Мустафе и о скелетах, вываливающихся из шкафов. А я тебе не поверил, думал, бред обиженной барышни. Что за истории с Мустафой и скелетами? Кто-нибудь может рассказать?

― Мустафа-татарин у Эммы Францевны конюхом работал, ― пояснил дядя Осип. ― И поработал-то всего ничего, и пропал. Его шапку и ватник за мостом нашли. Мы с отцом Митрофанием баграми в том месте шарили, но тела не обнаружили. Загадочная история… А про скелеты в шкафу я ничего не знаю.

― Скелет из тайника в ореховом шкафу, который стоит в малой гостиной, я обнаружила. Он на меня упал, ― сказала я голосом Красной Шапочки. ― Батюшке срочно понадобился граммофон, и мы с Глашей спрятали останки под кровать в спальне Эммы Францевны. Все обернулись в сторону Глаши. Она дремала в кресле, прижав к груди пустой стакан. ― Глаша, ― тронул ее за плечо Аркадий Борисович. ― Что вам известно о скелете из орехового шкафа? Домоправительница подслеповато похлопала глазами и поерзала в кресле. ― Не знаю я ничего. Мое дело маленькое, что сказали, то и делаю. ― А что Эмма Францевна говорила про скелет? ― Она попросила от него избавиться, чтобы не впутывать сюда милицию и общественность. Страдалец еще с незапамятных времен в тайнике шифоньера стоял, весь истлел. Мы к этому касательства не имеем. Барыня велела Галицкому закопать его где-нибудь. Он и закопал, а я ничего не знаю и не ведаю, ― она поудобнее устроилась в кресле и прикрыла глаза.

― А где Галицкий? ― удивился дядя Осип. ― Я его уже который день не вижу, и на похоронах его не было.

Ему никто не ответил.

― Глаша, подождите не засыпайте, ― сказал Федор. ― Вы знаете, где Галицкий закопал скелет?

― Кажется, в ореховой роще, за полянкой с незабудками.

― А кто его выкопал и куда дел?

― Да-к, кто ж выкопал?! Божий человек, больше некому. Он там хозяин. Он его, скорей всего, к себе в омут пристроил, чтоб под рукой был… ― и она засопела, нахохлившись, как воробей.

― Что-то мне не хочется в гости к этому Божьему человеку, передернулась Ариадна. ― Вдруг надумает и нас в омут пристроить, чтоб под рукой были.

― От золота одни неприятности, желтый дьявол. Тьфу! ― сплюнул дядя Осип. ― Надеюсь, мы никогда не узнаем, где тот клад лежит. ― Дядя Осип, Вы рассказали Эмме Францевне о самородках? ― осмелилась спросить я. ― Нет, деточка, не успел. ― Я подумала, может быть, Эмма Францевна узнала про клад и хотела уточнить что-то. Вот и спускалась по боковой лестнице в направлении вашей комнаты. ― Что ж теперь гадать… ― А вот, интересно, как по нашему новому законодательству, кому принадлежит клад, найденный на приватизированной земле? Кто-нибудь в курсе? ― спросил Влад, и перебил сам себя: ― И вообще, что будет с имением? Кому отойдет наследство? ― Да, что ж тут гадать, ― опять хихикнула, проснувшись, Глаша. Известно кому… Елизавете Петровне… А Вы, Федор Федорович, не промах, богатую невесту отхватили. Все повернули головы в мою сторону. Я забилась Федору под руку и приготовилась заплакать. ― Откуда Вы знаете, Глаша? ― спросил мой защитник. ― В завещании все точно указано. Мы с Осипом самолично его подписали, аккурат в ту самую ночь, когда Эмма Францевна преставилась. ― В котором часу вы его подписали? ― взволновался Федор. ― Ну, мы после кофия прибрали все. Гости сели играть в карты. А Эмма Францевна к себе направилась. Тут она мне и велела с Осипом подойти минут через тридцать. Мы в малую гостиную пришли, было самое начало двенадцатого. Барыня нам бумагу показала, все подписи и поставили. Эмма Францевна в конверт запечатала и Осипу на хранение отдала. Мы разом посмотрели на дядю Осипа. Тот кивнул в знак согласия. ― Ну, что ж, пожалуй, самое время огласить завещание, ― предложил Аркадий Борисович.

Все, кроме меня, выразили одобрение.

Дядя Осип очень быстро вернулся с белым конвертом, запечатанным сургучом. Аркадий Борисович прочистил горло и зачитал документ.

Завещание Эммы Францевны претерпело некоторые изменения с тех пор, как я его видела. Уточнялось, что Елизавете Петровне Климовой отходило имение в Трофимовке вместе со всей обстановкой. Также прибавились имена еще трех наследников: внучатая племянница Полина Александровна Завьяловская получала на память наборную шкатулку для рукоделия, Владу бабушка завещала компьютер, а Федору ― лошадь, которая до сих пор обитала в конюшнях Аркадия Борисовича.

Ариадна, услышав, что ей Эмма Францевна оставила коллекцию фермуаров, разрыдалась. Отец Митрофаний трогательно отпаивал ее крепким чаем. Влад хохотал, как сумасшедший, а Федор сидел с вытянутым лицом и повторял одну и ту же фразу: «Вот это женщина!»

Через некоторое время эмоции поутихли, мужчины вновь наполнили свои рюмки марочным коньяком, мы с Ариадной перешли на кофе.

― Интересно, почему Эмма Францевна так поспешила с завещанием? Как будто, предчувствовала свою скорую кончину, ― печально вздохнул Аркадий Борисович.

― Мне кажется, что-то такое произошло в тот вечер, отчего она заторопилась, ― предположил Федор. ― Владимир, ваш рассказ о партийных деньгах имеет какое-то касательство к Эмме Францевне?

Тот пожевал нижнюю губу.

― После того, как вы с Лизой застали меня в будуаре, было бы глупо отпираться.

― Как вы догадались, что она владеет анонимным счетом?

― Мне сказала Лиза.

Все уставились на меня. Я отрицательно помотала головой, ничего не понимая.

― Ну, как же, Лиза?! Мы познакомились в Бадене, в гостинице, и Эмма Францевна показалась мне забавной старушкой из бывших господ… Полгода спустя я проводил одно журналистское расследование и с удивлением обнаружил, что моя знакомая бабулька ― «божий одуванчик» раздает российским предпринимателям кредиты на такие суммы, что даже хваленый Международный Валютный Фонд побледнел бы. И тогда я вспомнил, что ты сказала в тот злополучный вечер в Бадене… Мне неловко говорить об этом, но ты, Лиза, была просто невыносима… Помнишь, ты ворвалась в мой номер, хотя я был… хм-м… не один, исцарапала моей гостье лицо, устроила в комнате настоящий погром, а потом заперлась в ванной и вскрыла себе вены осколком стакана. Мне пришлось взламывать дверь и вызывать скорую помощь. А когда я заматывал тебе руки полотенцем в ожидании доктора, ты плакала, и обещала рассказать, откуда у Эммы Францевны деньги, и раскрыть мне тайну анонимного счета. Я тогда не поверил тебе, думал ― очередная ловушка экзальтированной дамочки, и отделался какими-то шутками… Ну, Лиза, не отпирайся!

Влад взял меня за руки и повернул их запястьями к себе. Его брови поползли на лоб. Понятное дело, ведь, никаких шрамов на моих руках не было.

― Как же так? ― поморгал он ресницами. ― Ведь я собственными глазами…

― Влад, скажите, ― отвлек его Федор. ― Вы не просили Эмму Францевну спуститься вниз, чтобы обсудить… гм-м… некоторые вопросы, связанные с партийными деньгами?

― Вы хотите спросить, не стал ли я причиной гибели Эммы Францевны? Нет, после кофе мы сразу сели играть, а Эмма Францевна пожелала нам «спокойной ночи» и поднялась к себе. Больше я ее не видел.

― Она погибла между одиннадцатью и двумя часами ночи, ― вклинился Аркадий Борисович. ― Все это время преферансисты провели за столом в оранжерее. Никто ни разу не выходил. А если учесть, что Глаша и дядя Осип подписали завещание в начале двенадцатого, то получается, что мы, вчетвером, не можем быть свидетелями несчастного случая.