Кедровый лохотрон - Анатоль Нат

Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что у вас там в ваших кедровых угодьях творится?

Молчишь! — обвиняюще ткнула она пальчиком в его сторону.

А вот мы с Изабеллой имеем! Нас, в отличие от тебя, уже проинформировали.

— Ну, и, — скептически глянул на неё Сидор.

Претензии Маши к ним с профессором были просто смешны. В памяти его тут же всплыло, что Машка умудрилась натворить за прошедшее время, всего лишь за три неполных года их нахождения здесь, в этом мире. Список впечатлял. Так что, честнее будет сказать прямо — сама она была проблема. Причём, большая такая, пудика на четыре.

Сидор скептическим взглядом окинул изящную фигуру Маши. Ничего так! Корнею явно повезло. Было там, за что подержаться и что приласкать.

Сидор лениво отогнал дурные мысли, мысленно махнув рукой на всё прошлое, и про себя ухмыльнулся. Настроение начало стремительно повышаться. Всё это было дело прошлое. Да и сил разбираться кто кому там чего должен, и кому, какие проблемы создал, честно говоря, не было. Как впрочем, не было и желания копаться в старом грязном белье. Своё бы отстирать. Сам он тоже дел в прошлом наворочал немало.

— Так что там с кедром то, говоришь? — не выдержав затянувшегося угрюмого молчания Маши, поторопил её Сидор. Что он меньше всего любил, так это вот такие пустые разговоры. Вокруг, да около, да ни о чём. К тому ж сопровождаемое вот таким вот непонятно с чего вдруг мрачным молчанием. — Говори толком. Вымерз, что ли?

— Сам ты вымерз! — рявкнула взбешённая Маша.

Последнее время из-за расшатанной нервной системы ей трудно было себя контролировать, и она частенько срывалась. На что все окружающие, впрочем, внимания не обращали, притерпелись. Да и понимали, что это скоро пройдёт, успокоится Машка.

— Если что и вымерзло, так это ваши с профессором мозги! Причём с самого начала, ещё до начала ваших дурацких работ!

Когда вы затевали эту свою безумную программу с кедровыми плантациями, вы чем думали? Задницей?

Вы знали о том, что это не тот кедр, что растёт у нас здесь на лонгарской равнине? Не лонгарский равнинный, а другая какая-то его разновидность — горный?

— Ну, знали, ну и чего. Какая разница? — удивился Сидор. — И тот кедр, и этот кедр. Что такого? Горный даже лучше. У него и шишка крупнее, и эти, орешки, больше. Тот хорош одним, этот — другим. Что попалось, то и посадили. Точнее, что привезли, то и посадили. А что?

— Судя по твоему глупому виду — значит, не знал! — в сильнейшем раздражении Маша хлопнула ладонью по столу.

Так вот, Мичурин ты хренов, чтоб знал на будущее. Оказалось, что при пересадке в определённом возрасте, в том самом, в котором вы его и сажали, десятилетнем, тот ваш неместный кедр, который горный, подгорный или как там его ещё…

Не знаю, как и обругать то его покрепче…, - с неожиданной горечью в голосе проговорила Маша.

Злая, раздражённая Маша вдруг откровенно, не смущаясь, грязно выругалась. У Сидора от изумления вытянулось лицо. Такого, он от неё никак не ожидал услышать.

— Да что случилось то? — изумлённо переспросил он, ничего уже не понимая. Машка чуть не плакала, глядя на него.

— Случилось, — змеюкой зашипела та на изумлённого Сидора. — Этот ваш кедр неместный, горный, подгорный или какой он там, начинает плодоносить не на семидесятый год после посадки, как у нас на земле, да и как здесь повсеместно имеет место быть у всех приличных людей, а на следующий же год после пересадки его зимой в десятилетнем возрасте. В одиннадцать лет!

— Угу, — флегматично отозвался Сидор с облегчением. — А я китайский император.

Да что за бред, Маша, — искренне возмутился Сидор. От подобной неслыханной глупости он на какой-то момент даже растерялся. — Да этого просто не может быть.

Не слушая его, возмущённая Маша наседала.

— И у нас с тобой сейчас на руках тысячи безхозных гектар тайги, с вашими посадками кедра. И все как один, они у нас проходят по графе "угодья".

А за угодья, за плодоносящие угодья, тем более такие урожайные как наши, — глаза Сидора изумлённо, неверяще распахнулись, — положено платить налоги, будь они неладны! — совершенно уже не сдерживаясь, рявкнула на Сидора расстроенная Маша. — Поскольку земли под них нам выделила городская администрация и мы являемся законопослушными жителями города.

— А законопослушные жители, чтоб ты знал, или вспомнил, если забыл, платят налоги, — сердито постучала она костяшками пальцев по столу. — Все, такие как мы, платят десятину, вот и мы должны платить.

Уже этой осенью наши угодья дадут второй уже урожай, а мы ни сном, ни духом. Точнее — ни рылом, — раздражённо глянула она на Сидора.

Первый год мы все благополучно проср…ли, так хоть второй бы не проср…ть!

— "Похоже, у Машки окончательно снесло крышу, — осторожно отодвинулся от неё Сидор. — Боже мой, что за бред она несёт".

— А безхозные они потому, что никто ими не занимается, — развела Маша руками. — А с наших угодий можно уже снимать урожай. Всё, завтра первый платёж — льгота кончилась. Пора пришла платить налоги. Второй год, нам в Совете так уж и быть простят, поскольку сами никак такого не ожидали, а вот за третий — будь любезен, дорогой. Плати!

— За что? — ещё больше растерялся Сидор. — За что платить то?

— Идиот! — не выдержав, обругала его снова Маша. — Ты чем слушал? Ухом или брюхом?

У нас нет семидесяти лет ожиданий, поскольку наши кедровые угодья уже дали даже не первый, а второй урожай. И никто больше откладывать наш платёж не намерен. Этой осенью с нас потребуют заплатить десятину. Со всех наших площадей, что стоят во всех списках. Шесть с чем-то там тысяч га. За которые мы обязаны заплатить в Управу налог в размере десятины, в натуральном выражении. Или в деньгах.

Конечно, если они начинают исправно функционировать, то есть давать урожай. А у нас они урожай уже дали. Досрочно! Вот нам счёт скоро и выкатят. Срок вышел.

— Выкатят? — ухватился за последние слова Сидор. — Значит, ещё не выкатили, а ты уже всполошилась?

— Может, ты ошибаешься? Откуда такие сведения, что нам счёт выкатят?

— От Имры Строгой, — донёсся со стороны до Сидора голос его жены.

Сидящая молча в стороне Белла, повернула к Сидору голову и внимательно смотрела на него, не отводя глаза.

— На днях у нас в гостях была гостья, Имра Строгая, сноха Головы. Ты её не застал, да она и сама не горела желанием с тобой пообщаться. Но нам, все, что надо сказала.

Городская Старшина готовит нам "ассиметричный" ответ на наши выкрутасы с Басанрогским перевалом и помимо этого надеется что-нибудь отщипнуть от нас из числа переселенцев. Тысчонку, другую.

— А чтоб мы особо не рыпались, собирается нас прижать с нашими кедровниками. И имеет на то несомненное право.

— Кедровники проходят в Совете по графе "угодья" и второй год уже как плодоносят. Что неоспоримо доказанный факт. Поэтому, мы обязаны этой осенью заплатить за них налог, десятину.

— Вот и всё, — скупо улыбнулась она одними губами.

— Впрочем, не всё так плохо, — включилась в разговор Маша. — Если кто не согласен, то нет проблем. Верни землю и убирайся с занятых тобой участков. Отдай другим. Желающих полно.

— Так может отдать? — неосторожно ляпнул Сидор. — Нахрена оно нам сдалось. У нас и других дел навалом. Нам только ещё с кедровниками сейчас и возиться.

— Что? — Маша посмотрела на Сидора как на идиота. — Отдать? Шесть тысяч гектар земли? Кедровник?

— Идиот! Ты видел как он плодоносит? Орех твой! Деревья — сплошь шишкой укрытые, как старый пень опятами. Под кроной — ковёр прошлогодних шишек. Вот такой толщины!

Маша в возбуждении махнула руками, изобразив нечто совсем невообразимое — слой опавшей шишки, толщиной не менее полутора метров.

— И плодоносит эта зараза, чтоб ты знал, раза в два больше своего равнинного собрата! И ценится он выше. И орех крупнее. Вот как два моих кулачка. С литровую банку будут, — Маша сунула Сидору под нос два своих сжатых кулачка, которым до литровой банки не хватало как минимум ещё пары точно таких же объёмов. — Ты эту новую шишку видел? Не видел? Ужас!

Орех — как жёлудь. — Вот такой подлец — как палец! — ткнула она своим пальчиком Сидору прямо в нос.

Нос ощутимо заболел. Маша в возбуждении силушки не сдерживала и врезала ему кулачком по носу от всей души.

— Ой, извини, — тут же повинилась она. Но, впрочем, мгновенно о том забыла.

Главное же, что ценится он, оказывается дороже, чем обычный, равнинный, — тут же опять вернулась она к наболевшему. — Что-то там такое с маслом, отжимаемым из ореха. Чем-то он ценнее. И меня уже за горло берут, чтобы я его продала. И чего делать — я не знаю.

— Что продала, — растерялся Сидор. — Орех или угодья?

— И то и другое, — гавкнула на него Маша в бешенстве.

У меня в банке на столе вот такенная стопка заявлений от местных промысловиков с просьбами сдать в аренду наши новые кедровники, — покосилась на него Маша. — А я не знаю что им ответить. То в банке ни одного клиента за целый год не было, а тут косяком поплыл. И всем: "Дай, да дай".