Каникулы 2075 - Антон Перунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько продолжалась эта пытка неизвестностью — не знаю, скорее всего, совсем не долго, но мне показалась почти вечностью. Один из них шагнул вперед и уселся по-турецки прямо на траву. Остальные подтянулись следом. Вуххх, ну не убили, уже хорошо! Только как я буду с ними беседы вести, когда у меня зуб на зуб не попадает, сволочи, нагнали жути! Вспомнил про фляжку со спиртным, вытащил, изо всех сил унимая трясучку и отхлебнул, едва не поперхнувшись. Густая, плотная жидкость медленно потекла внутрь. И почти сразу обратно, откуда то из глубины обраткой пошла волна тепла. Вроде отпускает. Поколебавшись мгновенье, передал емкость ближайшему к себе слева наезднику. Он, словно так и надо, спокойно принял, снял шлем и отхлебнул. Интересно. Выгоревшие на солнце, влажные от пота густые волосы, темная от въевшегося загара кожа, лицо совсем молодое, ну точно не старше меня. Но и отличается. Внутренне взрослее, что ли. Суровее. Когда почти пустая фляжка вернулась ко мне в руки, я смог, наконец, спокойно выдохнуть. Ну, вот и познакомились.
— Ты откуда здесь взялся, самоход? На варнака гочного не похож. Или отбился от своей стаи, а, расейский?
— Кхм. Леонид Истоков. Можно короче — Ток. С Земли, да, получается — расейский. Я пилотом коптера был. Попал в переплет. И вот посреди степи оказался. Увидел огонек на юге, решил туда идти.
— Интересно рассказываешь. Вроде и слова есть, а понять трудно. Если пилот, где коптер? Переплет? Опять же — толком расскажи. И что за огонек увидал и откуда — давай подробнее. — Спокойно и обстоятельно принялся расспрашивать тот самый, кто первым шагнул к огню. Крепкий, даже массивный, лицо уверенное, сразу видно — командир.
По едва ощутимой смене интонации я почувствовал, что последний вопрос заинтересовал предводителя больше всего. Потому начал отвечать с него.
— С горы высмотрел, которая к северу, день пути пешком, километров сорок примерно. — Приноравливаясь к манере разговора, говорю в ответ. — Может, меньше. На вершине ручей, поляна. Смотрел ночью. В бинокль. Увидел далеко на юге свет, долго горел. Не знаю что и как, но точно не пал степной — тогда бы черточкой был свет, а там точка и все.
Старший из наездников задумчиво посмотрел на меня.
— А не свистишь? Уверен в своих словах? — Уточнил требовательно.
— Да. — Не колеблясь, отвечаю, глядя в глаза.
— Братцы, в седла. — Разом поднявшись на ноги негромко приказал старший. — Надо на Стасову заимку гнать. И ты, расейский, собирайся махом, со мной поедешь.
Эти ребята не тянут. Миг и все разобрались по мотоциклам, заревели двигатели, ударили снопы света от фар. Как не спешил, а все равно пришлось им ждать, пока гасил огонь, совал вещи в рюкзак и садился позади командира. Повезло, что у него оказался не байк, а настоящий багги. Так что разместился почти с комфортом. А то уж и не знал, как удержаться на коротких задних сиденьях двухколесных машин остальных наездников. Рванули с места так, что в ушах заложило, и с непривычки больно стукнулся и так битым затылком о балку, уй! Искры вперемешку со слезами из глаз, ветер в лицо. Хватаюсь руками и держусь изо всех сил. Лишь бы не вылететь, сразу смерть! А потом сквозь шум, тряску и безумие гонки проступили восторг и понимание. Что вот они несутся на своих грохочущих байках. Настоящие хозяева этой земли — молодые старожилы Прерии, подлинные дети Гаучо.
Призрачная гонка в лунном свете прекратилась так же внезапно, как и началась. Я, кряхтя от боли во всем теле, выбрался с сиденья и сначала скорее учуял, а уже потом разглядел пепелище. Черное, в обломках пространство выжженной земли с остатками обугленных построек. Получается это и есть та заимка? Наездники, не дожидаясь приказов, кинулись вперед, разгребая зачем-то руины. Что они ищут? Никто не обращал на меня внимания, не звал с собой и ничего не объяснял. Чтобы не мешать, просто отступил в сторону и наткнулся на вздувшийся труп собаки. Черт!
Отскочив с неожиданной прытью на пару метров, ощутил, как сквозь мощнейший запах гари проступает другой, сладковато-тошнотворный. И только теперь увидел, что искали прерийцы — отовсюду они несли тела. Три, пять, восемь. Мертвые люди. Погибшие при пожаре? Прислушиваюсь к голосам и с трудом разбираю:
— Все убиты, следы от пуль, уколов и порезов ножом. Как мясники работали. У Михася правая рука отрублена. Дочек его… — голос прерывается и замолкает.
С ума сойти!!!!! Людей пытали, убили! Да кто ж такое сотворил? В голове закружилась кровавая морока — я упал на колени и оперся рукой о землю, стянул бейсболку с головы и закрыл нос и рот, не в силах больше терпеть запаха горелой плоти. Стыдливо огляделся, но никто даже не обратил на меня внимания — никому я здесь и сейчас не нужен.
— Следы? Нашли? — Жесткий, холодный тон старшего, зачем он так сейчас? — Паша, что скажешь?
— Есть, командир, как не быть. Они особо и не скрывались, подъехали открыто прямо к воротам, вынесли их таранным ударом. Видишь, четкая колея от широких вездеходных колес? Такие у охотничков гочных только и есть. Так что… след почти свежий — суточной давности. Все сходится, Андрей.
— Так, Сашка и Петро, похороните их. Берите лопаты у меня в машине. А мы — пойдем по следу. Как закончите, выдвигайтесь к Турьей лощине, там нас ждите.
— Старшой, а как мы с лопатами поедем?
— Верно, тогда ты Сашок, бери мой багги, а я на байке пока. По седлам, Паша, ты первый.
Моторы взревели, пятная темноту лучами света, и вскоре на пепелище легла тишина, нарушаемая лишь коротким скрипом лопат, вгрызающихся в землю. Без сил уселся я на землю. Никто по прежнему меня не окликал. Словно забыли напрочь. Я огляделся по сторонам и обнаружил
