Плот. По ту сторону времени - Стивен Бакстер

Роч! Кто же еще мог стать сменным мастером Ученых?

Рудокоп все еще смотрел на Риса.

— Ну что? Нечего сказать? А?

Рис смолчал, но, несмотря на это, ярость его собеседника только усилилась.

— В чем дело, плотовое дерьмо? Боишься немного поработать? А? Я покажу тебе, что такое работа…

Роч обхватил подлокотники кресла своими похожими на обрезки каната пальцами. Двумя тяжелыми движениями он поочередно оторвал ноги от подножки и опустил их на ржавую поверхность звезды.

— Костей ради, Роч, я верю тебе, — запротестовал Рис. — Ты убьешься…

— Только не я, плотовое дерьмо.

Теперь бицепсы Роча напряглись так, что вся их структура отчетливо проступила под мокрой от пота кожей. Медленно, с каким-то мычанием Роч приподнял свою тушу с кресла, колени его дрожали от напряжения. Наконец он выпрямился, пошатываясь и балансируя руками. Пять «же» оттягивали его живот, и он болтался, как перекинутый через пояс мешок с ртутью. Рис поежился, представив себе, как пояс должен врезаться в тело Роча.

На побагровевшем лице Роча появилось подобие улыбки.

— Ну что, плотовщик?

Он высунул язык. Потом медленно и осторожно оторвал левую ногу от поверхности и двинул ее вперед. Потом правую, опять левую, и так далее. Роч, как гротескный гигантский младенец, ковылял по поверхности звезды.

Рис смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.

Наконец Роч, удовлетворенный произведенным впечатлением, ухватился за подлокотники кресла и опустился на сиденье. Он с вызовом посмотрел на Риса — очевидно, к нему вернулось хорошее настроение.

— Ладно, пойдем, плотовое дерьмо, у нас есть работа. А?

Большинство Ученых направили на рудник. За какой-то воображаемый проступок Роч назначил им двойную смену. Между сменами предоставлялся часовой перерыв. Даже Роч пока не возражал против этого.

Когда наступил очередной перерыв. Рис встретил под одной из сферических ламп Ципса.

Некоторое время Ученые сидели в молчании. Они находились в одной из обширных пустот пористого ядра. По потолку, как звезды, были рассыпаны лампы, лившие тусклый свет на кучи металла и мрачные очертания Кротов.

В своем кресле Навигатор выглядел как мешок с жиром; черты его лица заострились. Короткие руки и ноги безвольно висели, как ненужные придатки. С некоторым усилием Рис помог ему поднести к губам бутылку с водой. Навигатор не сумел отпить, вода расплескалась на лохмотья, и капли, как пули, ударили о железный пол. Ципс виновато улыбнулся.

— Извини, — тяжело дыша, произнес он.

Рис покачал головой.

— Не стоит беспокойства.

— Ты знаешь, — наконец сказал Ципс, — условия здесь, конечно, тяжелые, но что делает их совершенно непереносимыми, так это… абсолютнейшая скука.

Рис кивнул.

— Тут всегда нечего было делать, разве что наблюдать за Кротами. Обычно они сами принимают решения, а люди вмешиваются лишь изредка. Если честно, то два опытных рудокопа могут справиться с работой. Нет никакой необходимости держать так много людей здесь, внизу. Для Роча это просто повод доставить нам неприятности.

— Не смешно! — Ципс тяжело, прерывисто дышал. — Я знаю о… состоянии здоровья некоторых. И думаю… думаю, что мы были бы более полезны в какой-нибудь другой роли.

Рис поморщился.

— Разумеется. Но попробуйте сказать об этом Рочу.

— Знаешь, я не хочу тебя обидеть. Рис, но ты, очевидно, имеешь больше… общего с этими людьми, чем… остальные Ученые. — Ципс закашлялся и схватился за грудь. — В конце концов ты один из них. Не можешь ли ты… сказать им что-нибудь?

Рис тихо рассмеялся.

— Ципс, вспомни, что я сбежал отсюда. Они ненавидят меня больше всех. Послушай, дела наладятся, я уверен. Рудокопы не варвары. Они просто озлоблены. Мы должны набраться терпения.

Ципс молчал, часто хватая воздух ртом.

Рис вгляделся в круглое лицо Навигатора. Оно было бледным и блестело от пота.

— Вы сказали, что вас заботит самочувствие других, Навигатор, а как насчет вашего?

Ципс потер грудь.

— Не могу сказать, что чувствую себя прекрасно, — с одышкой ответил он. — Разумеется, наше пребывание здесь, в таком гравитационном поле, отрицательно действует на сердце. Похоже, что человеческие существа не предназначены для функционирования… в подобных условиях.

— Что вы чувствуете? Какие-нибудь особенные боли?

— Не суетись, мальчик, — отрезал Ципс с прежней раздражительностью. — Я в полном порядке. Потом, ты же знаешь, я тут самый старший. Остальные… полагаются на меня…

Слова потонули в приступе кашля.

— Извините, — осторожно сказал Рис. — Конечно, вам виднее. Однако — э-э — если ваше здоровье так необходимо для нашего морального климата, разрешите мне помочь вам, только на эту смену. Вы оставайтесь здесь. Думаю, что смогу выполнить работу за нас двоих. И найду, чем занять Роча. Боюсь, что он ни за что не позволит вам подняться наверх до конца смены, но, возможно, если вы посидите спокойно, даже постараетесь уснуть…

Ципс подумал, потом сказал слабым голосом:

— Да. Было бы неплохо уснуть. — Он закрыл глаза. — Послушай, так будет лучше всего. Спасибо, Рис.

— Нет, я не знаю, что с ним, — сказал Рис. — Вы здесь единственный биолог. Грай. Я с трудом разбудил его, когда пришло время возвращаться на поверхность. Скорее всего его сердце не выдерживает тяготения там, внизу. Но что я могу еще сказать?

Ципс лежал, привязанный к койке, лицо его было покрыто испариной. Грай наклонился над Навигатором и беспомощно шевелил пальцами.

— Не знаю! Я действительно не знаю! — повторил он.

Четверо Ученых взволнованно перешептывались за его спиной. Маленькая хижина, которую они занимали, показалась Рису клеткой из страха и беспомощности.

— Подумайте как следует, — сказал он раздраженно. — Что бы сделал Холлербах, если бы был здесь?

Грай величественно выпрямился, втянул живот и сердито посмотрел на Риса.

— Позвольте напомнить вам, что Холлербаха здесь нет. И, кроме того, на Плоту мы имели доступ к лекарственным машинам и медицинским документам с Корабля. Здесь мы не располагаем ничем. Мы даже не можем обеспечить ему нормальное питание. У нас нет ничего…

— Ничего, кроме самих себя! — отрезал Рис.

Он обвел взглядом лица товарищей. Грязные, опухшие, они выражали обиду.

Рис вздохнул:

— Извините, — сказал он. — Послушайте, Грай, я тоже ничего не могу предложить. Вы столько лет работали. с этими документами, что должны были бы хоть чему-нибудь научиться. Поступайте, как сочтете нужным. Просто сделайте то, что возможно в этой ситуации.