Рыцарь моих снов - Натали Де Рамон

Радости Патрисии и Герена не было границ: я представила птице-фрегат брата и Моник и наконец-то предложила начать осмотр замка. Мы начали первыми подниматься по лестнице; вся толпа возбужденно повалила следом. А я чувствовала себя предательницей. И не только по отношению к замку, но даже к «людям мадемуазель Романи», которые двое суток приводили его в порядок. И к себе самой, допустившей, что птица-фрегат похитит кусок моей жизни. Пусть даже она купит замок! Все равно это воровство. Это моя жизнь! Деньги тут ни при чем. Разве мой «день через неделю» можно купить за деньги?

Оставалось надеяться, что птице-фрегат не подойдет «здешнее биополе». И она уберется сразу. Сегодня, завтра, или послезавтра, или хотя бы до конца недели!

— Мило. Мило. Очень мило. Мило, — повторяла Бенорель после осмотра каждого помещения. Этим же словом она оценила и гостевые апартаменты, а затем королевским кивком головы поблагодарила — поблагодарила! — за экскурсию, заметив, что на сегодня достаточно.

С меня тоже было достаточно. Пат и Герен занимались расселением остальных, Моник с моим братом уединились в его апартаментах, а я ушла на башню.

Сидела и смотрела на закат. Просто сидела и просто смотрела, как его стремительно занавешивают тучи. А потом мне показалось, что где-то вдалеке сверкнула молния. И через полминуты задумчиво прогрохотал гром. Прошло еще сколько-то мгновений — молния сверкнула отчетливее, гром отозвался быстрее. В воздухе запахло дождем. Я собрала с лавки шубу, остальные вещи и понесла к себе, стараясь не обращать внимания на сновавших по всем этажам и залам телевизионных людей.

Из покоев пронзительно орала музыка, по лестницам скакали бенорельские дети, их увещевали няньки, горничные бегали туда-сюда с охапками постельного белья, томного вида персонаж сомнамбулой двигался по замку с металлическим прутиком, время от времени занося в книжечку заметки, в гербовом зале на столе громоздилась аппаратура, какие-то люди возились с ней, громко обсуждая футбольный матч, из библиотеки доносились сладострастные вскрикивания…

Замок равняется женитьбе, женитьба равняется замку — формула настойчиво вертелась у Люка в голове, пока он брился, обтирался полотенцем насухо, расчесывал волосы, душился, одевался, — замок равняется женитьбе, женитьба равняется замку… И не только: женитьба равняется еженощному присутствию зеленоглазой баронессы в его постели. Он ведь хочет оказаться там с ней? Хочет, и еще как — Люк всегда был честным с собой. Но жениться!

А замок плюс баронесса? Они лежат на противоположной чаше весов и уравновешивают женитьбу. О-хо-хо… Нет, все-таки игра стоит свеч! Решено: Люк едет в замок, делает предложение и они тут же оказываются в постели. А если не оказываются? Если она вздумает ждать первой брачной ночи? Ну и ладно: замок-то все равно достанется ему!

Стоп, дружище. Не так все просто. Во-первых, в эту самую первую брачную ночь может выясниться, что она непригодна к постели. Например, холодная амеба или еще что-нибудь. И он обречен! Нет, конечно, можно потерпеть ради замка. Но, во-вторых, нужны деньги, эти самые двести тысяч!

От расстройства Люк плюхнулся в кресло и посмотрел за окно. Там бушевало. Гло, моя бедная, невезучая Гло, подумал он. Извини, лодка, нам придется расстаться…

— Позволю себе напомнить, госпожа баронесса, — в коридоре мне навстречу попался Герен, возбужденный, довольный, с штопором в руках, — мадам Бенорель ожидает вас к ужину. Устрицы в белом соусе! Вечерний туалет! По окончании — пресс-конференция!

— Арман, передайте, что я не приду.

— Гран-барон всегда ужинал со своими гостями! — И ушел, гордо обидевшись.

Предатель! Похоже, гость здесь — именно я! Мог бы хоть из вежливости предложить донести шубу, корзину и все остальное в мои апартаменты.

Там было тихо и чисто, как вчера. Это слегка утешало. Я свалила свою ношу прямо на пол. Единственная странность, что ключ не торчал в замке входной двери, а она была не заперта. Обычно, уходя, я поворачиваю ключ, но никогда не уношу его с собой. Впрочем, учитывая мое состояние, я вполне могла и забыть запереть дверь. К тому же мой ключ подходит еще к двери бильярдной. Не исключено, что Герен воспользовался им в этих целях, чтобы не спускаться за запасной связкой. Конечно, не стоило бросать дверь открытой — в замке полно посторонних. Не забыть бы напомнить ему об этом.

Я подошла к окну. Молния сверкнула почти над замком, выхватив из темноты пузо или щеку тучи, мгновенно отозвался громовой раскат, и на металлическую отмостку с внешней стороны подоконника с характерным стуком брякнулись первые дождевые капли. Теперь ненастье надолго. От безысходности я заплакала вместе с тучей.

— Я так счастлива, дорогой! — Голенькая Моник лежала поперек широченной старинной кровати с резными столбиками балдахина и перебирала в воздухе ножками.

Потрясающая женщина, любовался ею Ален. Он надевал к званому ужину смокинг. С ней я чувствую себя двадцатилетним! Я готов опять прыгнуть к ней в постель, до чего ж хороша! Просто звезда из эротического фильма про старину, настоящая хозяйка замка. За прошедшие после похорон барона два дня и три ночи Ален окончательно пришел к выводу, что замок стоит того, чтобы избавиться от сестры. Анабель не создана хозяйкой замка, а вот Моник — именно то, что нужно для этой миссии.

Только Моник! Тем более что она готова все сделать сама, а он увидит сестру уже остывшей. Какая разница, отчего она умерла? От чьей-то руки или по собственному почину? Ален ведь не будет присутствовать при том, когда Моник введет ей избыточную дозу наркотика. Два шприца со смертельным раствором, несколько пакетиков порошка и горсть таблеток — для отвода глаз подложить в косметичку Анабель вместе со вторым шприцем — Моник тоже раздобыла сама. В крайнем случае — нет, конечно же крайнего случая не будет! — подозрение может пасть на Моник, но никак не на него. Он останется чист! Моник мужественно готова взять на себя все.

Она случайно вошла, когда Анабель колола наркотик. Та попросила не болтать, потому Моник никому и не рассказала. Зачем же? Такое деликатное семейное дело. Нет, прежде она не знала, что мадемуазель де Бельшют употребляет наркотики. Но у нее такая необычная профессия — изучать пингвинов в Антарктиде. Может, там она и пристрастилась к наркотикам от одиночества. Конечно же Моник не могла и предположить, что произойдет передозировка. Ужасно, такая трагедия!

Убедительно? Вполне. Он не пожалеет денег на адвокатов.

— Я даже не мечтала, что когда-нибудь смогу заговорить с мадам Бенорель. А теперь! Теперь она ужинает с нами! Она у нас! В нашем замке! Фантастика! Сама Великолепная Жозефина!