Маленькая красная кнопка (СИ) - Семакова Татьяна

Соболев заёрзал на сиденье, а я хохотнула:

— Пошла мысль?

— Ахеренное чувство, — ухмыльнулся самодовольно, — я же говорил, с тобой думается лучше.

«Ага, — влез внутренний голос, — а потом сказал, катись на три буквы по окончанию аудиенции».

— Оставлю тебя на вдову и смотаюсь в одно местечко, окей? — продолжает тут же. — Вызови такси от ворот, если не успею вернуться, встретимся дома, — чуть не заржала. Нервно, разумеется, ничего весёлого в повторяющихся из раза в раз событиях не было. — Ау, ты там уснула, что ли?

— Как раз наоборот… — пробормотала невнятно и сказала чуть громче: — Думаю над предстоящим разговором. Такси? Ок.

— Отлично!

Да уж конечно. Просто супер. Как по щекам нахлестали, мол, очнись, дурёха! И сверху ведёрко ледяной воды, чтоб не расслаблялась.

Тимур остановился у ворот, я тут же отстегнула ремень, но выйти не успела, он схватил меня за запястье и протянул:

— А ну-ка посмотри на меня…

— Чего? — попыталась сделать удивлённое лицо, но надутая нижняя губа никак не желала возвращаться на законное место.

Соболев вздохнул и задумался, уставившись в окно поверх моего плеча.

— Не, не понял, — выдал недовольно, — объясняй.

— Чего тебе объяснять? — но закос под дурочку разбивается о его укоризненный взгляд. — Да, блин, ну какая разница? Давай разберёмся поскорее и закончим всё это.

— Вот оно… — выдохнул, прикрыв глаза, — я тебя внимательно слушаю.

— Тимур, отпусти, — нахмурилась, дёрнув рукой, — кому нужны эти сцены?

— Сцену устраиваешь ты, а не я. Мне нужны простые объяснения.

— Ну а мне не хочется разжёвывать тебе элементарные вещи! — вспылила, дёрнув ещё раз, но он лишь сжал сильнее.

— Придётся. Иначе ничего не получится.

— Думала, мы вместе будем проверять все теории, — соврала, отведя взгляд.

— Это не продуктивно, Ди, — сказал со вздохом, — моё участие не нужно тут, твоё — там. Потом новые сведения в кучу и дело в шляпе. Я реально замудохался уже на пороховой бочке сидеть.

— Ладно, поняла… — пробормотала в ответ, а он уточнил:

— Точно?

— Точно, точно, — слабо улыбнулась и он отпустил мою руку, — встретимся в твоём доме.

Успела заметить, как он поморщился, захлопнула дверцу и подошла к видеодомофону, нажав на кнопку.

Если честно, была готова к тому, что меня попросту не впустят. Постою, меня обматерят через динамик и посоветуют держаться подальше, но дверь просто щёлкнула, чуть приоткрывшись, а я просто вошла.

Домина в три этажа больше напоминал усадьбу. Колонны, низкая лестница с пандусом, высокие окна в французском стиле, ухоженная зелёная территория с цветниками и плодовыми деревьями, все дорожки идеально ровные и заасфальтированные, входная дверь нараспашку и хозяйка в инвалидном кресле в проёме, как главное украшение.

Я подошла на расстояние, достаточное для того, чтобы не кричать, но при этом не слишком близко, чтобы не смотреть на неё свысока, и поздоровалась.

— Действительно приятный голос, — ухмыльнулась женщина и вскинула подбородок, разглядывая меня. — Что ты хочешь, Диана?

— Понять его мотивы, — отвечаю честно, пожав плечами.

— Любовь, — улыбается неожиданно дерзко, бесцеремонно, нахально. — Моим сыном всегда движет лишь любовь. Ко мне, к тебе.

— А к человечеству любовь Вы ему привить не хотите? — спрашиваю язвительно. Задело! Её тон, её надменность, её не высказанные претензии. Стерва!

— О чём ты? — хмурится в ответ.

Вот и спесь куда-то улетучилась. Забавно, я думала, взбесится. Или не забавно? Чёрт, я что, лишнего сболтнула? Она не знала? Не знала, чем её сын занимается? Твою мать…

— О чём ты?! — повторяет нервно и вытягивается в струну.

— Просто хотелось Вас уязвить, — морщусь в ответ, — извините. Не знаю, в курсе ли Вы, но он спорил на меня, а тут Вы бросаетесь такими громкими словами, как любовь.

— Ах, спор, — кривит женщина своё красивое лицо, — глупые мальчишки. Но одному ты простила, так ведь?

— А вы близки, — ухмыляюсь, подперев колонну плечом.

— На сколько это возможно, — слабо пожимает плечами в ответ. — Своей жизни у меня нет, хоть рассказы послушать.

— Почему? Вы ещё молоды, красивы. Даже это уродливое кресло не делает уродливой Вас.

— Любовь, — вновь загадочно улыбается Елена Викторовна. — Да ты знаешь, кому я объясняю. Впрочем, когда проживёшь с ним больше тридцати лет, станет понятнее. Красива? Молода? Всё это такая глупость, такая ересь… если нет притяжения, внутреннего, прожигающего, ослепляющего, нечего и начинать. Я вполне самодостаточна, мне не нужен мужчина только для того, чтобы не чувствовать себя одинокой. Тебе прекрасно известно, что это не работает.

— Пожалуй, — отвечаю кисло.

— Ты мне нравишься, — хмыкает, глядя с насмешкой, — мы бы никогда не подружились, но против бы я не была. И против внуков, пусть не родных. Имей ввиду.

— Вы сватаете мне сына? — я начала улыбаться против воли, чем вызвала ответную улыбку. Красивую, искреннюю.

— Выходит, что так, — говорит немного жеманно, — может, и подружились бы. Поёшь?

— В последнее время преимущественно танцую. На раскалённых углях.

Она прыснула и засмеялась. Звонко, заразительно… не знает. Точно не знает.

— Выпьешь чаю? — спрашивает с улыбкой, перестав смеяться, а смотрит с озорством. — Ибрагим должен вернуться с минуты на минуту…

— О, похоже, у меня срочные дела! — крякнула, отлепившись от колонны, а она вновь рассмеялась.

— Иди, чудо в перьях, — слегка качает головой и отъезжает вглубь прихожей. — Было приятно познакомиться. Даже странно, — хмыкает и захлопывает дверь, не дожидаясь ответа.

Трясу головой, приходя в себя, разворачиваюсь и спешу покинуть территорию, на ходу вызывая такси. Не хватало ещё столкнуться с Ибрагимом…

Переминаюсь с ноги на ногу за воротами в ожидании машины и попутно пытаюсь понять, что удалось выяснить. И ответ, как не прискорбно, весьма однозначен. Ничего.

Ну, не то чтобы совсем… например, можно смело отметать теорию Соболева о муже-тиране и подлеце. В Турцию она не вернулась по совсем другим причинам, отца Ибрагима она любила, любит до сих пор. Подтвердила версию, что Ибрагим переехал ради неё, а в остальном… ну, переехал, что с того? По-быстрому нашёл канал, чтобы ввозить наркотики в город и с удобствами расположился. Может и Али действует с ним заодно и на пару они старательно пудрят мозги Соболеву, прикрываясь какими-то третьими лицами, на самом деле несуществующими.

«А мужик, выпрыгнувший на ходу?» — напоминает внутренний голос.

А мужик… когда понял, что везут его допрашивать, сообразил и то, что либо не выдаст Ибрагима и его убьют, либо выдаст и убьют тем более. Только перед этим он настрадается при любом раскладе, а тут потерпеть — всего ничего.

Если так, то единственный способ для Соболева выбраться — убить Ибрагима, Али и всех, кто с ними связан. И даже это не избавит от проблем с законом, Ибрагима не будет, значит, отдуваться придётся ему. Дела… и что я ему скажу? Что мне не открыли?

В своих мыслях сажусь на заднее сиденье такси и оно резво трогается с места, быстро набирая скорость.

«Псих какой-то» — ворчу мысленно и смотрю на водителя, моментально покрываясь гусиной кожей.

За рулём сидит Анисимов.

20

Не к добру про сиганувшего из машины мужика вспомнила.

Плюю на скорость, дёргаю ручку, но безрезультатно. Уж лучше рискнуть и попытаться удрать, пока не выехали на шоссе, чем то, что он собирается со мной вытворять. Времени у него было предостаточно, чтобы помечтать вдоволь. Но удача не на моей стороне: передвигаюсь по сиденью к другой двери — с тем же успехом.

— Если только через окно, — усмехается с водительского места Анисимов.

Хорошая идея! Но, увы, не прокатило: кнопка открытия окна не работает, а выбить его я попросту не смогу, хотя не постучать для успокоения совести не могла. Последний шанс… Достаю из сумочки телефон, но он почему-то не ловит.