Нерожденный - Владимир Контровский

Тихоокеанский флот США к этому времени имел двойное превосходство в силах. К осени 1944 года в составе его ударного соединения насчитывалось десять тяжёлых и восемь лёгких авианосцев, имевших более тысячи самолётов, восемь новых линкоров, девятнадцать крейсеров и семьдесят эсминцев. И всё-таки адмирал Ямагути вышел ему навстречу – так, как и положено истинному самураю. Он ещё не знал, что японская базовая авиация будет почти полностью выбита предварительными ударами американских палубных эскадрилий, и что японские субмарины не смогут выстроить эффективную завесу у Марианских островов – лучшие самураи-подводники к этому времени уже погибли, а противолодочная оборона янки стала гораздо более совершенной, чем два года назад.

Враждебные флоты сближались. Но времена, когда адмиралы жаждали увидеть на горизонте неприятельские корабли, чтобы обрушить на них залпы тяжёлых орудий, ушли безвозвратно: авианосные соединения обменивались ударами, находясь за сотни миль друг от друга. И в этой дуэли у японцев было заметное преимущество: радиус действия «джуди» и «джиллов» намного превышал радиус действия «авенджеров» и «хеллдайверов» – пятьсот-шестьсот миль против четырёхсот. А кроме того, в Филиппинском море, вдоль и поперёк перечёркнутом трассами разведывательных самолётов, японцы первыми обнаружили флот адмирала Хэлси, и первыми нанесли удар: утром 19 декабря 1944 года с палуб всех японских авианосцев поднялись в небо сотни крылатых боевых машин.

Однако богиня Аматерасу, похоже, пребывала в плохом настроении и не позаботилась о своих сыновьях. Мобильный флот оказался в районе сосредоточения американских лодок, и около восьми часов утра одна из них атаковала шестью торпедами «Тайхо» – флагманский корабль Ямагути и лучший авианосец японского флота. В цель попала всего одна торпеда, не причинившая серьёзных повреждений («Тайхо» мог выдержать несколько таких попаданий), хотя Ямагути перенёс флаг на привычный «Хирю». Но эта торпеда оказалась роковой: она повредила бензиновые цистерны, из-за неверных действий командира дивизиона живучести бензиновые пару расползлись по всему кораблю, и около трёх часов пополудни чудовищный взрыв буквально разодрал огромный авианосец изнутри. Великолепный «Тайхо» затонул в 17.20, унеся с собой две тысячи человек своего экипажа.

Беда не приходит одна. В 11.15, когда над американскими авианосцами уже вовсю шёл воздушный бой, другая американская субмарина – «Кавэлла», – прокравшись внутрь японского ордера, с шести кабельтовых выпустила шесть торпед в «Сёкаку» и добилась трёх попаданий. Через три часа корабль-ветеран, участник атаки Пёрл-Харбора и боёв у Мидуэя, Гавайев и Соломоновых островов, затонул.

Адмирал Ямагути отнёсся к потерям своего флота с истинно восточным стоицизмом. Исход сражения был ещё далеко не ясен – японские самолёты волна за волной обрушивались на американские корабли, а во всех предыдущих боях такие атаки имели успех. Но времена изменились: удача окончательно отвернулась от самураев. Хотя дело было вовсе не в удаче: качественное и количественное превосходство американцев обеспечило им победу.

Четыреста пятьдесят японских самолётов, атаковавших тремя раздельными волнами, были встречены пятью сотнями «хеллкэтов», пользовавшихся радарным целеуказанием. Радары засекали японские эскадрильи ещё на подлёте, за девяносто миль – у американских истребителей было достаточно времени для перехвата, а полторы сотни А6М-5 не сумели прикрыть торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики. Японский «зеро» был идеальным «танцующим» самолётом для воздушного боя, исход которого решает мастерство пилота, но японские лётчики-асы, ощущавшие истребитель продолжением своего тела[59], полегли в боях у Мидуэя, на Гавайях и в юго-западной части Тихого океана. А в групповом бою «стенка на стенку» лёгкие японские истребители проигрывали американским «адским котам», более живучим и лучше вооружённым. Японские лётчики сорок четвёртого года заметно уступали пилотам янки по лётной и боевой подготовке, но даже асы сорок второго года, принёсшие славу империи Ямато, не выиграли бы бой один против десяти.

Потери атакующих были огромными. Из ста пятидесяти пикировщиков «джуди» было сбито сто тридцать, из ста пятидесяти торпедоносцев – сто сорок, из ста пятидесяти «зеро» погибло более ста, тогда как американцы потеряли всего около сорока машин, и почти все их пилоты были заботливо выловлены из воды. Все атаки японцев оказались безрезультатными – вернее, почти все: один самурай всё-таки добился успеха.

Часть «зеро» использовалась в бомбардировочном варианте – они несли 250-кг бомбу, – и лейтенант Императорского флота Сунсуке Томиясу, продемонстрировав превосходную технику пилотирования, прорвался и, применив «специальную тактику»[60], вогнал свой «зеро» в носовой самолётоподъёмник авианосца «Энтерпрайз», самого заслуженного корабля флота Соединённых Штатов Америки. Одна 250-кг бомба – это вроде бы и немного («Биг Е» не раз выдерживал более мощные удары), но пожар и серия взрывов превратили авианосец в груду искорёженного железа, чудом державшуюся на плаву. «Энтерпрайз» дотащили до Западного побережья, но его ремонт был признан нецелесообразным – проще, быстрее и дешевле было построить новый корабль. И ветерана списали на металлолом[61].

Атака «Энтерпрайза» лейтенантом Томиясу

Истратив всю свою палубную авиацию, потеряв два авианосца и не добившись ожидаемого успеха, Ямагути вечером 19 декабря отдал приказ отходить к берегам Японии. Командующий Объединённым флотом замкнулся в себе, и офицеры штаба боялись задавать ему вопросы.

US Navy бросился в погоню. «Вы перестреляли птиц, – передал Хэлси вице-адмиралу Митчеру, командующему авианосным соединением, – теперь сожгите гнёзда. Вперёд!». Оба флота всю ночь шли на север, а на следующий день, 20 декабря, разведывательные самолёты Митчера обнаружили японские корабли. Расстояние до них было большим, сокращалось оно очень медленно, и командующий 58-м оперативным соединением, опасаясь с наступлением ночи упустить противника, приказал атаковать японцев с предельной дистанции. Самолёты ударной волны должны были возвратиться уже в темноте, и поэтому Митчер не поднял все свои самолёты. Для атаки японского мобильного флота было отобрано ограниченное число самых опытных лётчиков, и это, вероятно, спасло японцев от полного разгрома.

Сто двадцать пикирующих бомбардировщиков, шестьдесят пять торпедоносцев и сто пятьдесят истребителей атаковали японский флот около 18.00, и уцелевшие «зеро» не смогли их остановить. «Дзуйкаку» получил прямое попадание бомбы позади мостика, и шесть бомб разорвались вблизи корабля; в «Цукуба» попали две бомбы, не причинившие бывшему «Индомитеблу» заметного вреда; легкий авианосец «Тиёда» получил прямое попадание в кормовую часть полетной палубы; «Рюхо» получил незначительные повреждения от близких разрывов; две бомбы, попавшие в «Титосэ», повредили полётную палубу и затруднили взлёт и посадку самолётов. Авианосец «Хиё» подвергся комбинированной бомбовой и торпедной атаке; попавшая в него торпеда вывела из строя рулевое управление. В дрейфующий корабль попала ещё одна торпеда, вспыхнул большой пожар, и в 19.30 авианосец затонул.

Для «Хирю» тоже пробил час судьбы. Авианосцу-ветерану досталось две торпеды и четыре тысячефунтовые бомбы; пожар быстро вышел из-под контроля и распространился на все палубы, и уже в сумерках горящий авианосец был добит торпедами эсминцев охранения. Адмирал Тамон Ямагути отказался покинуть обречённый корабль и погиб вместе с ним. «Я проиграл битву, – заявил он своим штабным офицерам, пытавшимся уговорить его спастись, – и не вижу смысла жить дальше».

…Жёлтый дракон извивался и шипел под натиском орла. Удары мощного орлиного клюва раз за разом взламывали драконью чешую, и огненная драконья кровь превращалась в потоки горящего напалма, лившегося на японские города из чрева «летающих крепостей», взлетавших с Марианских островов.

И не было силы, способной погасить этот огонь…

Глава двенадцатая. Проклятье духов синто

А на самом деле всё было не так, как в действительности…

Просторная бетонная коробка ангара-склада обладала отменной акустикой. Любые шумы, даже самые незначительные – покашливание, шорох одежды, скрип стульев, – здесь были слышны отчётливо и неестественно громко. Однако сейчас, несмотря на присутствие нескольких десятков людей, в ангаре царила полная тишина – напряжённая тишина, которая обычно сопутствует началу очень важных событий.

Почти все присутствующие принадлежали к высшим военным кругам Империи – они решали судьбы миллионов солдат, сражавшихся с неумолимо наступавшим противником. В первую очередь от этих генералов и адмиралов – и, конечно, от воли Императора – зависела жизнь и смерть их соотечественников, одетых в военную форму (и неодетых в таковую тоже). И только трое из собравшихся в ангаре не были представителями почитаемой в стране военной касты.