Порочный босс для тихони (СИ) - Арская Арина

— Не разговаривай со мной в таком тоне, — едва слышно отзываюсь я.

— Хватит от меня бегать, Аля, — хрипит в лицо Евгений.

— Иначе что?

— Ты хочешь проверить? — он недобро на меня щурится.

Нет, я не хочу проверять, но когда Мари кричит “До встречи и удачи тебе, Аля!” и хлопает дверь, я срываюсь с места, однако меня через несколько секунд под мои крики тащат в комнату.

— Какая же ты упрямая сука.

Евгений швыряет меня на кровать, наваливается сверху, перевернув на живот, и заламывает руки за спину.

— Я тебе сказал, не сбежишь.

— Отвали, мудачила!

— Кому-то не помешает рот вымыть с мылом, — он связывает запястья поясом от халата.

Я брыкаюсь, и через минуту у меня связаны щиколотки капроновыми колготками.

— Да что ты творишь!

— Не советую кричать, — Евгений уверенно и резко запрокидывает мою голову.

А я ведь, как он сказал, упрямая сука. В общем, я кричу, а он заталкивает мне в рот какую-то тряпку. Его злая грубость отзывается во мне жгучим желанием, и испуганно замираю в его руках. Я мозгами не хочу, чтобы наша борьба со связыванием окончилась соитием. Это ведь отвратительно, поэтому я сердито и громко дышу через нос.

— Завелась, да?

Отрицательно мотаю головой, и Евгений приспускает с моей попы пижамные штаны и беспардонно лезет пальцами к промежности. Я в ярости мычу, а он хмыкает:

— Лгунья, — скользит пальцами между влажных складок, а затем натягивает трусики и штаны обратно на попу. — А вот нет. Не заслужила.

Я возмущенно вскидываюсь на матрасе, когда он насмешливо хмыкает, рассматривая вязкие нити между пальцев.

— Как же ты меня выводишь из себя, Аля, ты бы знала.

Уязвлено всхрапываю. Это я-то его вывожу? А он у нас, получается, ангел во плоти? Если я не могу сбежать из квартиры, то сползу с кровати, потому что не хочу даже лежать на одном матрасе, на котором он сидит.

— Да чтоб тебя, — рявкает Евгений, когда скованно и неуклюже перекатываюсь к краю кровати.

Он меня рывком подтягивает к себе, прижав спиной к мятому одеялу, и усаживается сверху на бедра:

— И куда ты собралась, гусеничка моя?

Тянется руками под сердитое мычание к маечке и с треском рвет ее, оголяя грудь и живот:

— Какая прелесть.

Поглаживает грудь с ехидным оскалом, стискивает напряженные соски в пальцах, вглядываясь в мое лицо, которое горит жгучим смущением и гневом, и пробегает ладонью под шумный выдох по ребрам.

— Если ты меня хорошо попросишь…

Закусываю тряпку в зубах и зло мотаю головой. Вот еще. Не буду я тебя ни о чем просить. Я не поддамся больше искушению и не стану подчиняться низменным желаниям своего слабого тела.

— Ну, как знаешь, — Евгений неторопливо и с тихим шуршанием расстегивает ширинку. — Я сам справлюсь, а ты будешь смотреть и завидовать.

Смена настроения Евгения от чистой ярости до игривых издевок меня ошарашивает. Я тяжело сглатываю, когда он бессовестно вываливает из ширинки эрегированный член в переплетении синеватых вен и крепко обхватывает его кулаком. Перевожу одурманенный взгляд с темной головки на лицо Евгения, и он мне лукаво подмигивает.

— Связанные секретарши очень сексуальны, — с утробным стоном ведет кулаком к головке и тяжело выдыхает, всматриваясь в глаза.

Мне бы закрыть веки, но не могу, пусть мне до икоты стыдно. Я опускаю взор на руку, что уверенно скользит по стволу члена, и зло фыркаю.

— Ты готова меня умолять? — головка скрывается за крепко сжатыми пальцами.

Я парализована и загипнотизирована откровенным зрелищем. Кулак опускается к яичками и вновь поднимается, а у меня между ног все плавится от тянущей и требовательной боли.

— На меня смотри, — Евгений касается свободной рукой моего подбородка.

Глаза его заволокло темной пеленой, на лбу проступила венка, а зубы крепко сжаты. Он будто себе не приятно делает, а схватил приступ эпилепсии. От каждого движения он едва заметно вздрагивает, судорожно выдыхает и на шее можно разглядеть напряженные мышцы. Он меня одновременно и пугает, и очаровывает.

Рука его ускоряется, движения становятся короче и яростнее. Евгений задерживает дыхание, и через секунду из его груди вырывается приглушенный рык, но глаз не закрывает. Всматривается в лицо осколками весеннего неба и сдавленно урчит. Я вздрагиваю, когда живот обжигают горячие капли густого семени, и делаю свистящий и короткий вздох.

— Непослушные девочки, — Евгений с тяжелым дыханием наклоняется ко мне, — не заслуживают без оргазмов.

Мне остается только обиженно хлопать ресницами. Чмокает в кончик носа и падает рядом на кровать:

— Я тебя перевоспитаю.

Опускаю взгляд на живот в белесых пятнах спермы, и напрягаю ноги, чтобы унять свербящее желание под трусиками, и мычу, чтобы Евгений смилостивился и меня порадовал пальцами, но он встает и выходит из комнаты, тихо насвистывая под нос.

Я могу перевернуться на живот так, чтобы складка на одеяле оказалась под лобком, и поерзать, чтобы утихомирить пульсирующую похоть.

Насколько это будет жалко? Оцениваю возможное унижение на десять из десяти и поэтому выбираю молча сопеть и злиться. Не буду я тиранить одеяло, как бы мне не хотелось его изнасиловать.

— Ты там заснула, что ли? — Евгений возвращается с влажным полотенцем в руках и нависает надо мной.

Распахиваю ресницы и осуждающе хмурюсь, а он в ответ ласково улыбается и заботливо вытирает живот.

— Готова поговорить?

Глава 33

На вопрос готова ли я поговорить, я отрицательно качаю головой и мычу. Евгений смахивает с моего лба локон и присаживается на край кровати.

— Я согласен, не стоило связываться с замужней женщиной, но это был эксперимент, — Евгений пробегает пальцами по животу к груди и задумчиво ее поглаживает. — Я решил, что уж с замужними дамами не будет проблем и душещипательных признаний. Супруги для любви, а я для секса без обязательств. Именно такой уговор и был с Валерией.

Я закатываю глаза и отворачиваю лицо. У них был уговор, видишь ли! Он воспринимает женщин как безэмоциональных кукол, а мы ведь другие. Мы привязываемся и влюбляемся, и только для очень редких редких женщин секс — это лишь удовлетворение физиологической потребности. Постойте-ка. Если Евгений убеждал меня, что он занимается исключительно любовью, то он, подлец, прекрасно это осознает.

— Аля, — он вытаскивает мокрую от слюны тряпку из моего рта, — мне прежде не было стыдно.

И замолкает.

— За что именно тебе стыдно? За то, что вломился ко мне домой…

— За это мне не стыдно, — он вздыхает. — Мне стыдно, что все в меня влюбляются.

— Ты даже сейчас не можешь быть серьезным, — я недовольно причмокиваю, чтобы разогнать кровь по онемевшему языку и губам. — И Лера тебя не любит.

— Она была готова от мужа уйти…

— И мужа тоже не любит! — рявкаю я. — Ей было страшно просто от него уйти, а тут ты подвернулся и… Короче, — вглядываюсь в его оскорбленные глаза, — женская психика очень сложная штука, ясно? Муж у нее так себе, но признаться, что брак себя изжил — очень сложно. Легче пойти на измену и уйти к другому мужику, чтобы проскочит момент одиночества.

— Ты хочешь сказать, что меня использовали?

— Ну что ты, — я горько смеюсь, — ты не дался. У тебя свои причины скакать по женщинам и избегать серьезных отношений.

Теперь отворачивается он и обиженно поджимает губы.

— Несчастная любовь? — тихо предполагаю я.

— Знаешь что? — он подскакивает на ноги и зло зыркает на меня. — Ты мне тут свои психологические штучки…

— Ты же сам хотел поговорить, — я укладываюсь на кровати поудобнее. — Вот мы и говорим.

— Я не верю женщинам и несчастной любви у меня не было… — глухо отвечает он.

— Мама, да?

Вскрикиваю, когда Евгений с размаху бьет кулаком по дверце шкафа, и она с грохотом срывается с петель и падает на пол.

— Тебе бы к психотерапевту, дружочек, — испуганно шепчу я, когда Евгений в ярости разворачивается ко мне, — тут дипломированный психолог не справится.