Прислушайся к себе - Диана Уитни

— Побежали наверх? — весело воскликнул Рик.

— Беги, если ты спортсмен, я уже выдохлась.

— В таком случае, — притворно вздохнул он, — мне не остается ничего другого, как подхватить тебя на руки и как королеву перенести из снежной пустыни в цивилизованный мир.

— Ладно, — она остановилась и протянула к нему руки, — неси меня, я согласна.

Его лицо выразило полное недоумение.

— Как? Ты и в самом деле хочешь, чтобы я отнес тебя? Туда, на самый верх этого гигантского холма размером с шестиэтажный особняк?

— Ах, вот как? А кто-то полчаса назад сказал мне, что этот холм высотой не больше детской горки, усмехнулась она, — ладно, прекрасно понимаю, что твое предложение было всего лишь бравадой. На этот раз я тебя прощаю, но предупреждаю…

— Не пойму, ты взываешь к мужскому самолюбию или упрекаешь меня в том, что я не в состоянии защитить даму от опасностей природы? — рассмеялся он. — Да нет, дорогая. Это не было бравадой.

Все еще держа санки в руках, он склонился к ней, словно желая поцеловать, но вместо этого подхватил ее и забросил себе на плечо.

— Вперед! — закричал он и полез на вершину холма.

Катрина не смогла вымолвить ни слова.

К тому времени, когда они добрались до места, где Грэйси и Хизер лепили снеговика, Катрина смеялась как сумасшедшая, до колик в животе, а Рик стонал, как раненый зверь, его силы, кажется, были уже на исходе.

Грэйси посмотрела на них и тут же выронила снежок, который только что слепила.

— Господи, пойду позову на помощь!

Рик закряхтел и согнулся, чтобы Катрина спустилась на землю.

— С ней все хорошо, — проговорил он, задыхаясь. — Только замерзла немного.

— Да уж, — пробормотала Грэйси. Она встала и отряхнула снег с перчаток. — Я вижу, что Катрина жива-здорова. Я говорю о тебе. Ты похож на привидение.

— Всего лишь обморозил лицо. — Рик попробовал восстановить дыхание. Он выпрямился и бросил на землю пластиковую дощечку. — Я всего лишь старался быть галантным кавалером.

— Ты просто пускал мне пыль в глаза, красовался. И называй вещи своими именами, — вмешалась в разговор Катрина. — Но должна признаться, это было красиво.

— Мне очень жаль, но ты слишком тяжела для меня. Тебе надо худеть.

— Даже и не пытайся критиковать меня.

— Значит, я нашел твое больное место? — обрадовался он.

— Еще раз заговоришь об этом, и я тебя убью. Ты этого хочешь?

Она шутливо похлопала его по плечу, он лишь ухмыльнулся в ответ. Грэйси воздела руки к небу и вернулась к снеговику, тихо ругаясь себе под нос.

— Мама, мама, — запрыгала Хизер, радостно хлопая в ладоши, — я слепила снеговика.

— Правда? — Катрина осмотрела кривобокий, снежный столбик, наверху которого красовалось нечто вроде головы с точечками глаз и улыбкой из камешков. — Потрясающий снеговик, дорогая.

Рик нахмурился и прошептал сквозь зубы:

— У меня такое впечатление, что он слегка не той формы. Тебе больше надо заниматься с дочерью, дорогая.

Он поднял малышку и удобно устроил на руках.

У него это вышло так естественно, что Катрина невольно залюбовалась милой ее сердцу картиной.

— Так, дорогуша, и что же ты думаешь по поводу этой снежной фигуры?

Хизер посмотрела на снеговика и захлопала глазами.

— Я сделала сама!

— Какой замечательный снеговик! — сказал Рик с напускной серьезностью. И лишь в уголках губ сияла насмешка. — Хочешь покататься на санках?

— Да! — кивнула головой девочка, и Катрина не успела возразить.

— Надеюсь, ты не собираешься прокатить ее с того холма? — с тревогой в голосе спросила Катрина. Это же преднамеренное убийство!

— Нет, конечно, нет, мы прокатимся с детской горки, — усмехнулся он своей дьявольской усмешкой, тут же поднял со снега санки, не опуская при этом малышку. — Дочка будет похожа на мамочку.

Катрина скорчила обиженную гримасу, а он лишь рассмеялся от души, Хизер повернулась к маме и помахала ей рукой. Катрине пришло в голову, что они отлично смотрятся вместе. Когда-то именно так она представляла себе отношения с отцом Хизер. Так должно было быть, но, увы, не было. Такими были отцы ее друзей либо просто знакомых, но только не ее собственный и не ее малышки.

Будучи еще ребенком, Катрина частенько фантазировала на тему предполагаемого отца, придумывала, как они вместе играют или едут куда-нибудь.

А однажды она додумалась до того, что ее отца забрали инопланетяне, потому что столь сильного проявления отцовских чувств они среди землян еще не наблюдали и решили его исследовать. Отец, конечно, очень тосковал по любимой доченьке на чужой планете, но не знал, как вернуться, а уж как она скучала по нему!..

Все ее сказки имели трагический конец, но почему-то утешали ее. Где-то в глубине души она очень хотела верить, что ее отец оставил их не навсегда.

Точно так же думали и ее сестры о своих собственных отцах. И всех троих сирот было очень жаль.

Катрине стало вдруг интересно, что по этому поводу думал Рик.

Интересно, хоть один мужчина когда-нибудь задумывался над тем, какой ущерб они наносят маленьким существам, уж не говоря об их матерях.

Может, они просто не знают, что делают. Им и в голову не приходит об этом задуматься.

— Ты все еще считаешь любовь сказкой?

Вопрос, прозвучавший над ее ухом, напугал ее.

Она совсем забыла, что рядом с ней стоит Грэйси. И уж никак не ожидала, что ее чувства и мысли настолько очевидны. Нет, она все больше склонялась к мысли, что для Грэйси не существует никаких тайн.

Сначала Катрина, погруженная в свои мысли, не могла понять, о чем говорит Грэйси. И лишь несколько секунд спустя вспомнила свои собственные слова по поводу любви-сказки.

— Любовь, может, и реальна, — задумчиво проговорила Катрина. — А вот мифом является представление о том, что эта самая любовь может длиться вечно, чего не бывает.

Грэйси затуманенным взглядом смотрела на симпатичного молодого человека, катавшего на санках звонко смеющуюся малышку.

— Вечность — это слишком долго, — сказала она, кивнув.

— Да. — И Катрина обняла себя за плечи, словно желая защититься от столь очевидной истины. — Но вообще-то под вечностью я подразумевала всего каких-то пару десятков лет.

— Уж они-то могут быть прекрасными, — рассмеялась Грэйси. В ее голосе звучало столько уверенности, что она невольно передалась и девушке. — Однажды мне представилось, что любовь похожа на авокадо. Большую часть своего существования оно слишком молодое и зеленое, и им не насладишься по-настоящему. Но если запастись терпением и настойчивостью, то со временем оно превратится в мягкий и вкусный плод.