Дочь друидов - Дуглас Брайан

И было, от чего. Рослые, с разлетающимися волосами, с длинными смертоносными луками в руках, друиды двигались бесшумно и разили молча. Казалось, их очень много, хотя на самом деле их было не более десятка. Но перемещались; они так стремительно, что перепуганным горожанам чудилось, будто их целое полчище. Обороняться не было никакой возможности, и уклониться от стрел не смог ни один.

Тасон, пронзенный сразу пятью стрелами, рухнул на стол и затих среди яств, попробовать которые ему так и не довелось. Ноттон схватился обеими руками за стрелу, торчащую у него из груди. Он раскачивался из стороны в сторону и жалобно завывал, когда вторая стрела оборвал его жизнь.

– Остановитесь! – закричал Конан, вскакивая на стол рядом с трупом Тасона.

Лучница с серебряными волосами держала за волосы лошадиного барышника. Острый кинжал впивался тому в шею под ухом, и первая капелька крови уже выступила на поверхность.

– Этот был четвертым, – сказала она, с холодным злым смехом обращаясь к Эндовааре. – Как мы поступим с ним, брат?

– Его нужно допросить, – закричал Конан, боясь, как бы друиды не прикончили последнего из четверых, у кого были расширенные черные зрачки. – Допросите его! Не убивайте сразу!

Эндоваара вышел вперед, откинул со лба волосы, огляделся по сторонам. Он был необыкновенно красив сейчас – когда стоял среди мертвецов и раненных, в разгромленном трактире. Как всякий друид, Эндоваара являл собой сгусток жизни. Он был слишком живой, слишком красивый, слишком юный – и вместе с тем вечный; смотреть на него означало для смертного и к тому же больного, испуганного человека доставлять себе сладкую боль.

Эндоваара сказал:

– Вы, люди! Встаньте и подходите ко мне, один за другим. Я хочу видеть ваши глаза.

Они, робея, приближались. Он не обращал никакого внимания на их страхи. Ему было важно одно: нет ли еще кого-то с расширенными зрачками. Люди не понимали, чего хочет от них этот страшный человек. Они просто подходили к нему и позволяли ему рассматривать себя. Его узкое лицо и странные глаза пугали их еще больше, чем его равнодушие. В эти мгновения он был больше похож на насекомое, нежели на человекоподобное существо. Он не знал ни сострадания, ни любопытства. У него имелась некая тайная цель, которую он преследовал, не считаясь с окружающими.

Один за другим горожане слышали от него тихое:

«Ступай, ты свободен. Уходи, ты свободен…»

Некоторые были ранены, но никто – тяжело. Эндоваара мало интересовался ранами этих людей. Они оказались в неподходящем месте в неподходящее время, вот и все.

Наконец Конан остался наедине с лошадиным барышником, трактирщиком и лежащим без сознания Туризиндом. Эндоваара гибко наклонился над наемником, осмотрел его, поднял голову.

– Почему этот человек так важен для тебя, Конан? – спросил он. – Он избит и ранен, попал в беду по собственной глупости. Он плохо умеет защищать себя.

– Нет, он неплохо себя защищал, – подал голос барышник. – Он уложил того дворянина, сделал это мастерски, я вам скажу. Я все видел, ударил его, подобравшись так, что он не заметил.

– Хороший солдат всегда заметит врага, – возразил Эндоваара.

– Не в нашем случае… Впрочем, мне безразлично. Можете его добить, если хотите. Все вы – ничтожества… и люди, и друиды. Я видел тех, кто обладает истинной властью. Вам до них далеко. Даже если вы сейчас меня убьете, вам недолго жить. Вы подчинитесь или умрете.

– Вот это-то я и хотел услышать, – осклабился Конан.

Глава одиннадцатая

Туризинд пришел в себя и увидел, что находится в лагере друидов, возле костра. В первые мгновения ему подумалось, что случившееся с ним в последний день – чудесное появление рыжей лошади, бегство, странный трактирщик и жестокая драка в трактире, – все это ему попросту пригрезилось. С ним такое бывало и раньше, когда сны оказывались более реальными, нежели явь.

Но когда он пошевелился, его избитое тело отозвалось резкой болью. Нет, все произошедшее в городке под названием Юстриан, было на самом деле.

Не слишком надеясь услышать ответ, Туризинд негромко позвал:

– Конан…

– Я здесь, – послышался на удивление тихий, почти сердечный голос.

Как не похоже на Конана! Где же его вечные язвительные ухмылочки? Туризинд приподнялся на локте.

– Ты? Это вправду ты, Конан?

– Да. Лежи. Тебе здорово досталось.

– Где мы?

– Я тебе все расскажу, ты просто лежи и слушай, хорошо?

– Хорошо… Только сперва ответь мне на один вопрос: чем опоили тебя друиды?

– Опоили? – Теперь в голосе Конана звучало удивление.

Туризинд, удовлетворенный результатом, хмыкнул.

– Ну да. Полагаю, это какой-то любовный напиток. Никогда еще ты не был таким милым. Ты меня поцелуешь, Конан? Я ведь очень плох. Поцелуй меня перед смертью!

– Дурак! – резко оборвал его Конан.

– Теперь я верю, что это ты, – удовлетворенно произнес Туризинд. – Продолжай.

– Ты самоуверенный болван! Что ты наделал? Ты попросту удрал из лагеря.

– Да, – не стал отпираться Туризинд. – Именно это я и сделал.

– Далеко ты не ушел,- сказал Конан.- Я ведь предупреждал тебя, что без меня ты не справишься.

– Ты забываешь об одной очень важной вещи, Конан. Я и не намерен ни с чем «справляться». Ни с тобой, ни без тебя. Я просто хочу жить. Жить и быть свободным. Понимаешь? И для этого мне не нужен ты. Мне никто не нужен, кроме меня самого. Так что я сбежал от тебя – и повторю попытку, как только встану на ноги. Я желаю остаться в одиночестве. Во всяком случае, без тебя – это уж точно.

– Без меня ты никогда не будешь свободен по-настоящему, – сказал Конан с непонятной усмешкой. – Если тебе интересно, что с тобой случилось на самом деле, то слушай и не перебивай. Ты добрался до Юстриана, но там тебя уже ждали. И так будет везде и всегда, куда бы ты ни направился. Повсюду тебя поджидают. Тебе нет пути, кроме одного-единственного, самого опасного – но и самого верного.

– Сколько тебе подают в базарный день, бабушка-сказительница? – поморщился Туризинд. – Что за чудные загадки?

Конан наклонился над ним, сверкнул дикими глазами:

– Ты будешь меня слушать?

– Да. – Туризинд чуть отодвинулся. – Ты меня задушишь. Говори попроще. Все-таки я был тяжело ранен в неравном бою и плохо соображаю. Сообразуйся с этим обстоятельством.

Конан фыркнул.

– Те люди сами не понимали, почему сошлись в Юстриане, так?

– Какие – «те»?

– Чужаки в трактире, что набросились на тебя. Они ведь не были знакомы, верно?

Туризинд призадумался, вызывая в памяти все случившееся.