Личный прием. Живые истории - Евгений Вадимович Ройзман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24.06.2016
Галя Дубинина зашла. В «Букинисте» работала. Вышла на пенсию, ей насчитали пять тысяч – стажа не хватает. Я говорю: «Как так?» Она говорит: «Документы найти не могут». Стали разбираться, нашли ее начальницу, которая тоже вышла на пенсию и получает пять тысяч. Она говорит: «Когда Книготорг расформировали, они должны были сдать документы в архив. Возиться никому не хотелось, они их просто сожгли за углом». Ох, сколько еще таких.
05.08.2016
Женщина рассказывает:
– Женя, представляешь, я как-то стояла у кассы в магазине, деньги считала, а ко мне подошел какой-то мужик-армянин, спросил, в чем нуждаюсь, и стал каждую неделю привозить мне продукты. И он, – говорит, – не только мне, он еще и другим бабушкам привозит. Когда к «Радуге», когда к «Карнавалу». Сам звонит и сам развозит. Зовут его Азат Саркисович.
Мне стало очень приятно. Я позвонил Масису Назаряну, и он сказал:
– Да, знаю, фамилия у него Галоян, у него какое-то время назад сын погиб. Он многим помогает, добрый мужик.
Азат Саркисович, спасибо вам, доброго здоровья!
12.08.2016
Оля пришла, хорошая девчонка, работу ищет. У нее дочка приемная, Маша. А Оля сама воспитывалась в детдоме. И она Маше сказала.
Я говорю:
– А зачем сказала? Может быть, лучше было не знать.
Она отвечает:
– Надо знать. Я еще в детдоме была, мечтала маму найти.
Спрашиваю:
– Нашла?
Оля в ответ:
– Да, нашла. Когда она освободилась последний раз, ее парализовало. Вот, содержу, ухаживаю.
19.08.2016
Пришли люди с Чернышевского, 9. Это старинный двухэтажный особняк в самом центре города. Построен в девятнадцатом веке, красивый балкон, решетки кованые. В революцию хозяева убежали (очень надеюсь). В доме поселились новые жильцы. Разгородили на коммуналки, сортир вынесли на улицу, изрядно все загадили. Понятно, что ни один из этих новых жильцов дом своим не считал и не следил за ним. Дом обветшал, и всех расселяют. Дом опустел, стоит изуродованный, заброшенный, поникший. Сто лет у него не было настоящего хозяина, не будет и сейчас. И это самая главная проблема большинства памятников архитектуры России. Хозяев выгнали, а сами стать хозяевами не сумели. Пословицу вдруг вспомнил: хозяйство вести – не мудями трясти.
26.08.2016
Потом девчонка пришла. Девятнадцать лет. Губастая, круглолицая деваха. Плачет, тушь размазала. Живут в двушке. Мама работала в управляющей компании – сократили. Сестра умерла от рака. Сын у сестры – четырнадцать лет – в детдоме живет. Она хочет его забрать, хотя у нее самой дочь семь месяцев. Но все равно навещает и какие-то гостинцы возит. Долг за квартиру… семьсот тридцать пять тысяч рублей. То есть не платили никогда. Мать, видимо, веселой жизни была, выпивала. Ну и все вот так под откос. Очень сложно выруливать. Проблема в том, что квартира не приватизированная, а муниципальная. В любой момент могут оказаться на улице. Ищем варианты. Пока договорились, чтобы свет включили.
02.09.2016
Потом Евгений Касимов позвонил. У женщины, писательницы, жесточайшая онкология. Нужно срочно что-то решать. А ей даже детей оставить не с кем. Сдала в монастырь. Вообще, не дай бог заболеть. Столько сразу нерешаемых проблем вылезает!
09.09.2016
Пришла мама с пятнадцатилетней девочкой, и привели девочкиного кавалера. Восемнадцать лет ему, сидит такой зайчик перепуганный. Он с этой девочкой живет уже скоро год, а начал жить с ней, когда ей было еще четырнадцать. Но у девочки в то время уже был годовалый ребенок от другого юноши. Теперь на этого дурачка возбудили уголовное дело по 134-й за связь с несовершеннолетней. А на девочку возбудили другое уголовное дело – за ненадлежащее воспитание ребенка, потому что девочка в октябре сделала аборт. По догадкам родителей этого умника, аборт она сделала от другого. Просто из консультации сразу позвонили в Следственный комитет. И вот они сидят у меня.
– Чем вам помочь?
Старшая в этой славной компании – девочкина мама. И она говорит:
– Нам надо получить разрешение, чтобы Вова мог на Ане жениться и ребенка усыновить.
А Вова-то ни сколь много от Ани ушел, а по уму-то может еще и отстает.
– А что Вовины родители скажут? – говорю.
Тут Вова воспрял:
– Дядя Женя, меня родители били, я поэтому ушел.
– Хорош врать! – говорю ему. – Я твоих родителей знаю, они тебя ни разу пальцем не тронули.
Сидит молчит. Сложнейшая ситуация. И этически, и юридически. Смотрю, чтобы глупостей никто не наделал.
16.09.2016
Пришел мужчина. Три высших. И говорит:
– Найдите мне работу, я голосовал за «Единую Россию».
Я говорю:
– Поздравляю. А ко мне-то зачем пришли?
– Так к ним ходить бесполезно, – говорит.
Думаю, когда будут выборы, он снова проголосует за «Единую Россию». Три высших образования бесследно не проходят.
23.09.2016
Пришла пожилая женщина. Говорит:
– Мне уж умирать скоро, а у меня душа не на месте. Я маленькая очень любила своего деда, он добрый был, а потом он исчез. Я его все время ждала, искала, а мне никто ничего не говорил. И потом уж мне перед смертью родители рассказали, что его в тридцать седьмом году расстреляли. Я очень хочу узнать что-то о его судьбе.
Я говорю:
– А как фамилия у него?
– Афанасьев Григорий Александрович.
Я говорю:
– Подождите, прямо сейчас скажу.
Сразу нашли: «1882 г. р. Родился в Вятке, жил в Свердловске. Севгипроцветмет, экономист. Арестован 19.12.1937, осужден 30.12.1937, расстрелян 03.01.1938». Ничего нового. Удивляет только спешка. Там, кстати, половину этого института выкосили.
Показал женщине. Спрашиваю:
– Легче стало?
– Нет, – говорит.
И пошла.
И буквально через несколько человек заходит другая женщина. Показывает дореволюционную купчую. Ее дед, Герке Константин Эдуардович, в 1912 году купил на Шарташе гектар земли и собирался прожить там всю жизнь. Через пять лет землю у него практически всю отняли, а через двадцать лет расстреляли.
Я сразу же показал этой женщине: «1870 г. р., родился в Волынской губернии, жил – село Шарташ, работал – вачежная фабрика, техник. Арестован 27.12.1937,
