Огненный перевал - Сергей Самаров

Чтобы встретиться со старшим лейтенантом Воронцовым, мне пришлось спуститься с тропы на дно ущелья. Дело не самое простое, потому что склон был очень крут, и приходилось придерживаться рукой за стволы. Но, поскольку в левой руке я нес автомат, придерживаться пришлось правой, а для этого необходимо было отпустить полы рясы. Как только я сделал это, полы сразу стали цепляться и за кусты, и за камни. Но я справился, спустился, а не скатился под гору. И уже через двадцать шагов после этого встретил солдат. Они несли в лагерь окровавленные тела трех убитых. Погибли два солдата и старший лейтенант Валуев.

— Как там обстановка, батюшка? — спросили меня на ходу, когда я посторонился, чтобы уступить дорогу, перекрестился сам и перекрестил тела.

— Божьей заботой, нижний пост хорошо держится. Хотя с патронами плохо…

— С патронами у всех плохо. Успехи как?

— Полтора десятка бандитов «положили».

— Потери есть?

— Двое убитых. В первом же столкновении, когда на тропе нечаянно встретились. Может, вы и туда за телами сходите?

— Некогда, батюшка… Старший лейтенант приказал сразу возвращаться.

Они прошли мимо, а я поспешил к старшему лейтенанту.

Воронцов встретил меня, сидя на камне. Посмотрел угрюмо и устало, но в общем-то вполне буднично. И прежде чем начать разговор, дождался, когда я на соседний камень сяду. Начал накрапывать мелкий и частый дождь, внешне похожий на водяную взвесь, и из-за этого сильно уменьшилась видимость в ущелье. В такой дождь к любой позиции можно подойти невидимым на дистанцию прицельной стрельбы. Воронцов это, видимо, тоже понял и знаками из какой-то непонятной мне азбуки отослал пулеметчика и солдата с перевязанной головой выше по ущелью, куда-то под вертолет, чтобы наблюдать подходы к недавно сооруженному брустверу оттуда и предупредить о подходе противника заранее. И только потом Воронцов на меня переключился.

— Давай докладывай, отец Валентин, как там дела? — сразу перешел он на «ты», но я против такого перехода не возразил, потому что в сложной обстановке так разговаривать всегда удобнее.

— Меня капитан Павловский прислал, — соврал я без зазрения совести. — Спрашивает, зачем ты обстрелял вертолет?

— Сильно требовательный капитан, батюшка?

— Сильно… До неприличия…

— Я сам хотел бы у Павловского спросить, почему он этот вертолет не обстрелял? — возразил Воронцов, уверенный в своей правоте, в которой я пока еще уверен не был, но уже начал его уверенностью заражаться — старлей, как мне кажется, ничего напрасно делать не будет, он создает впечатление психически очень устойчивого человека. — Мог бы обстрелять хотя бы из стрелкового оружия, чтобы отпугнуть и не пустить дальше. И он, и лейтенант Соболенко… Разведывательные полеты следует пресекать в самом начале, чтобы противник не имел сведений о наших силах.

— Разведывательный полет… — не понял я и от возмущенья рукавами рясы, как ворона крыльями, взмахнул. — Вертолет МЧС… Нас искали и нашли… А мы вместо благодарности пулеметами встретили. Хороша благодарность.

— Ни один вертолет МЧС в такую погоду поднят в воздух не будет. Из личного опыта знаю. Они грозового фронта всегда боятся. Сам слышишь, как громыхает…

В небе в самом деле громыхало то с одной стороны, то с другой. Да и дождик, подобный тому, что наши головы мочил, тоже полетам не способствует, потому что делает видимость, матерь ее, не самой наилучшей.

— А кто же тогда?

— Боевики.

— Да откуда у боевиков вертолет возьмется? — не согласился я.

— Трудно, что ли, захватить? Или купить вместе с пилотом… Там только два человека было. Пассажира я подстрелил. Не знаю, убил или ранил, но попал — это точно. В голову.

— Из пулемета? — я не поверил не тому, что старший лейтенант Воронцов мог попасть в пассажира вертолета из пулемета, я не поверил, что он сумел рассмотреть такие подробности.

Но старший лейтенант просто кивнул на соседний куст. На куст плащ-палатка была наброшена, а под ней стояла винтовка с большим и, вероятно, мощным оптическим прицелом. Стандартные снайперские винтовки Российской армии я хотя бы на фотографиях видел. Эта была явно не из их числа.

— Откуда такая красавица?

— Боевой трофей. «Дальнобойка»… Прицел с тепловизором. Понимаешь, что это такое?

— Понимаю.

Про тепловизоры мне, кстати, совсем недавно кто-то рассказывал. Кажется, кто-то из специалистов-«домушников» мечтал приобрести на профессиональные нужды. И объяснял суть этого прибора.

— Вот такая ситуация. Пилот, может быть, в самом деле из МЧС. Форма у него какая-то… Как у генерала из кукольного театра. А рядом с ним кто-то в гражданском костюме. Чеченец…

— И что? — спросил я. — Ведь не в камуфляже же… А если бы даже и в камуфляже…

— Почему наш вертолет обстреляли? — спросил старший лейтенант.

— Потому что с нашего вертолета их обстреляли, — ответил я уверенно.

— Неправильно. В нас бы все равно стреляли, выстави мы пулеметы или не выстави. В нас бы стреляли только потому, что мы представляем собой федеральные силы и мы увидели банду, которая готовится к прорыву через перевал… То есть мы знаем, где банда сосредотачивается и где ее можно уничтожить бомбовыми ударами. Вот потому нас и сбили, вот потому пытаются уничтожить сейчас. Ради спасения собственной жизни и выполнения собственной задачи — уничтожить.

— И что? — повторил я вопрос, хотя уже понял суть и понял, как Воронцов распознал противника. В принципе, трудно было с ним не согласиться.

— А то, что бандиты точно из тех же самых соображений обязаны были попытаться сбить и этот вертолет, маленький и совершенно не защищенный. Но они даже единого выстрела по нему не сделали. То есть они знали, что в вертолете летит кто-то свой, кто исследует наши позиции. И мне остается только сожалеть, что у меня нет под рукой крупнокалиберных пулеметов, как у боевиков. Тогда эту машинку мы бы просто искрошили. Дошло, батюшка?

— Дошло, товарищ старший лейтенант.

— Так и передай мои соображения капитану Павловскому. А теперь докладывай, что там в нижнем ущелье делается?

Я изложил положение на нашем посту подробно, расписал ситуацию и пожаловался на отсутствие патронов.

— Мы разжились у бандитов. Пусть лейтенант подумает, как это сделать. Убитых видно из-за поворота?

— Не всех. Большинство не видно.

— Выставьте прикрытие и пошлите пару человек. Пусть убитых обыщут. Что может сгодиться, пусть забирают. Убитые с вещмешками?

— С рюкзаками.

— Провизия… Мы на голодном пайке. Тоже следует добыть…

— Понадобится?

— Ждать придется долго. Ждать и драться. Для этого силы нужны… Победить нужно. Не знаю, как тебе, батюшка, а мне вот никак нельзя сейчас погибать… Дела не позволяют… И потому я намерен победить…

— Бог даст, победим… — я перекрестился.

В лагере я не сказать чтобы сильно удивился, потому что чего-то подобного, матерь его, ожидал, но забавное удовлетворение почувствовал. Капитан Павловский к моему возвращению изменился даже внешне. Он стоял у края площадки перед тропой, поджав губы и заложив руки за спину, грозный, нахмуренный и предельно решительный. Просто маршал Жуков, а не капитан Павловский. Однако ситуацию изменил, судя по всему, не сам Павловский, а его, матерь ее, беременная жена, стоящая чуть в стороне с видом заправской генеральши и поглядывающая на все и всех свысока, несмотря на свою внешнюю сутулую мелкотравчатость.

Я ситуацию прочитал и решил поиграть ею, чтобы поставить и самого капитана, и его плюгавую половину на соответствующее им место. Все было ясно: мелкая особь дала настойчивый втык своему капитану, может быть, даже пинка отвесила, хотя бы словами, и тот, в дополнение ко втыку возмущенный обстрелом несущего, как ему казалось, спасение всем нам вертолета, решил взять власть в свои руки. Причина, на взгляд капитана Павловского, нашлась весьма даже уважительная. И все дело с нашей аварией к тому же грозило скорым и благополучным завершением. Самое время власть захватывать, чтобы потом награды делить…

— И что там этот безголовый старлей делать изволит? — спросил капитан так, словно посылал меня Воронцова арестовывать.

— Безголовый старлей, брат мой, головой соображает, — ответил я спокойно и заметил, как шагнула в нашу сторону беременная мадам. — И, судя по всему, соображает гораздо быстрее и качественнее, чем священник и два офицера погранвойск, вместе взятые. И это соображение позволило ему, за отсутствием крупнокалиберных пулеметов, которые в состоянии сбить вертолет, подстрелить пусть не пилота, но пассажира вертолета… Из трофейной снайперской винтовки…

— И что там этот старлей насоображал, чтобы под суд не пойти? — спросила беременная жена капитана. А сколько в скрипучем голосе ярости и сарказма, сколько ненависти ко всем. Вот бы кого в бой послать — от ее вида боевики моментально разбегутся…