Азюль - Автор неизвестен

— Да мы ее под Франкфуртом оставили.

— Все это — ерунда! — один из них, Эдик с сияющим идиотизмом и круглым, как блин лицом, на котором еле виднелись, западающие куда-то глубоко глаза, принял небрежную позу. Я понял, что и ему удалось сочинить вранье, и оно будет сейчас представлено на суд слушателей. Он его представил победным голосом. — Мне, вот, должны двести семдесят тысяч передать!

— Что — марок? — недоверчиво спросил я.

— Нет, — почему-то обиженно ответил он, — рублей.

Я усмехнулся, махнул рукой и открыл кошелек. Там у меня лежало штук десять стомарковых. Достав деньги демонстративно ими помахал.

— Это всего четыре таких бумажки, — пусть не заносится!

— Эдик, — поинтересовался, молчавший доселе Леня, — а на хрен тебе здесь рубли? Ты ими разве что свою комнату или общественный сортир обклеешь…

— А я еще трактор умею водить… — добавил на всякий случай Эдик.

Аргумент этот можно расценить, как последний и я решил уже удалиться, оставив своим коллегам дальше слушать чушь, сотрясающую воздух.

Не знаю почему, но компания эта показалась мне странной. Спрашивал их, зачем они приехали, а те не знают. «Альфред позвал, мы и приехали.» Аргумент, конечно, веский, но все выглядит уж больно по детски, а каждому уже пару-тройку лет за двадцать. Альфред, который старше их всех, смотрится просто обычным заносчивым трепачом, как и большинство мужского населения по ту и эту сторону Кавказа. Эдик лицом похож на мелкого спекулянта, который просто ненавижу. Кроме заносчивости у него в мозгах есть только глупость. Девчонки у них, правда, вполне «ничего». Лена «жена» Альфреда, та что с ребенком, довольно симпатичная. Две Вики, одна из которых — вылитая Мадонна, тоже красивые, но красота у женщин в большинстве случаев — вовсе не признак ума. Однако, чтобы я там не говорил, но в «русской» компании прибыло. Хорошо это или плохо, мы еще посмотрим. Жалко, что опять не видно души, с которой можно нормально пообщаться.

Следующая неделя ознаменовалась большим событием. Леня после долгих бесплодных попыток дозвонился, наконец, домой и получил адрес своих франкфуртских друзей, ради которых вся его поездка и была затеяна. Собравшиь с силами и с мыслями, что само по себе трудно, он уехал во Франкфурт и пропал дня на четыре. Мы немножко стали волноваться за его судьбу: уж не пал ли он жертвой тамошних наркоманов и пеннеров, по нашему бомжей. Но поскольку никаких сообщений по телевизору не передавали, причин для сильный волнений не возникло. Но все же через четыре дня рано утром раздался стук в мою дверь. Я полез открывать ее, еле продрав глаза и готовый обрушить брань на нарушителя спокойствия. Однако брани не было. В коридоре стоял молодой, спортивного сложения парень, лет двадцати. В каждой руке у него имелось по ящику пива. Он мне широко улыбнулся и спросил по-русски:

— Паша?

— Ну, — кивнул я головой.

— Леня приехал. Я — Владик. Это вам, — он указал на бутылки.

Сопротивляться я не стал. Он внес ящики вовнутрь. Катя ошарашенно взглянула на него. Парень представился и ей. Моя жена высунула из под одеяла руку и его поприветствовала. Вылезти всей было неудобно: может он не привык разговаривать с совершенно не одетой женщиной. Владик извинился и, сказав, что еще зайдет, удалился. Я кинул ему вслед, что он может быть моим гостем, хоть каждые пять минут, если он столько пива приносить будет. Мы с женой недоуменно переглянулись. Но, если признаться честно, то от дармовой выпивки отказываться у нас еще в привычку не вошло. Катя пошла одеваться.

Через пять минут Владик появился, как и обещал. На этот раз он вместо пива привел Леню, хотя по мне так лучше бы пива. Ребята принесли три сумки плотно набитые едой.

Что ж, признаюсь без ложной скромности: я люблю, когда меня угощают!

Взяли по пиву и повели светский разговор. Слово взял Леня и пояснил что Владик — его лучший друг по Эргли. Я в это могу вполне поверить. Будь у меня такой знакомый с ежедневным пивом, то он сразу бы стал и моим лучшим другом. Я поинтересовался, много ли у Лени еще таких друзей и не может ли он чуть — чуть поделиться.

Сам Владик приехал к его обшим с Леней знакомым месяц назад. Это время жил у них. Знакомые его — это простые советские немцы, уже полтора года здесь. Живут они вполне прилично. Каждому дали по номеру в гостинице. Денег платят много. Никто работать не хочет. Каждый день поддают. Вполне здорово! Леня у них тоже четыре дня проходил подготовку, но потом по его словам «вырвался». Те денег дали на выпивку. Теперь, скупившись на скорую руку и взяв Владика с собой, он прибыл назад.

— Хорошо, — оценил я его поступок. — А чего ты Крабчикова или Бороду не зовешь?

— А ну их, — пояснил тот. — Борода скучный, все трясется за деньги, а Юра просто глупый и трепет без умолку. Специалист!

Я согласился, да и если меня угощают, то никакого интереса угощают ли еще кого не возникает в моей душе.

Владик оказался серьезным специалистом в немецкой психологии и нам удалось за время знакомства много подчерпнуть из его знаний. Каждый взял по третей бутылке, а он принялся читать нам короткую лекцию по этому вопросу.

— Вот — пиво! — говорит он, указывая на бутылку. Я внимательно пригляделся и кивнул: это и вправду оказалось при ближайшем рассмотрении пиво. — Вот пиво. Настоящий немец всегда возьмет ящик. Ему так выгодней. Он потом ящик с бутылками сдаст и деньги за тару получит.

Лично мне совершенно все равно, как там берет пиво немец, даже если он по этому поводу становится настоящим. Владик глубокомысленно отпил из бутылки и продолжил.

— Настоящий немец не пьет воду из под крана, он возьмет ящик минеральной, а потом сдаст посуду.

Нам возразить оказалось совершенно нечего и пришлось брать по четвертой.

— Вот — Андрей — наш друг. Он здесь живет, но не работает. Ему грязная работа не нужна, по черному он тоже работать не хочет. Настоящий немец на черную работу не пойдет.

— А он настоящий? — поспешил поинтересоваться я.

Владик подумал и покачал головой.

— Нет, пока еще нет, — с серьезным видом оценил он.

Видать в его системе настоящего немца были весьма сложные определения и классификации по стеклотаре и прочим подобным вещам. Подробно интересоваться никто не стал.

Традиционно постучали в дверь. Все уже знали, кто это. Вошел Юра бодрым петушинным шагом.

— О-о, какие гости! — весело поприветствовал я его. — Иной раз как к тебе в первом часу зайдешь, так ты еще дрыхнешь, как сурок. А тут нет одиннадцати, а он уже, как штык.

— Так вы тут пьете, — будто только заметив, выговорил он своим обычным дрожащим голосом, вечно опасающимся, что его обделят.

— Догадливый: видно, что человек армию прошел.

Дверь опять скрипнула и впустила на этот раз Филиппа.

— О! Ребятки с утра заправляются! — потирая руки констатировал он.

Ему и Юре без дальнейших комментариев выдали по бутылке и отрезали закусить. В дверь опять постучали. Я просто полез за очередной бутылкой и молча вручил ее вошедшему Борису.

— Да я хочу чайку.

— Уж ладно, начни с пива!

Компания познакомилась с Владиком и разговор потек в прежнем направлении.

— Я, — повествовал Владик, — договорился с Андреем, что живу у него, а за это готовлю ему кушать. Он меня потому и держал и, вообще, он человек очень хороший. Мы с ним каждый день в пивную ходили. Настоящие немцы приходят в Локал — это пивная местная, садяться, и потихоньку потягивают пиво, разговаривают между собой.

— Да-а! — мы все покачали головой и, поскольку были не настоящими немцами, то пиво не потягивали, а пили и достаточно быстро. На обед никто не пошел.

— Скажут, что русские все померли, — высказал предположение Борис.

— Что ж они — идиоты? Они знают, что только одно может удержать русского от обеда: или выпивка или лучший обед.

— Или обед с выпивкой.

— Настоящие немцы имеют в полдень что-то типа ланча, а обедают вечером.

«Настоящие немцы еще и не трепят без умолку.» — подумал я, но ему не сказал. Все таки он — гость, да и кроме «настоящих немцев» вполне нормальный.

— Я вот, Владик, говорю ребяткам, — запел Филипп свою прежнюю песню, — что надо какое-нибудь дело делать. Вон — Юра и Леня в машинах понимают. Они могли бы их здесь ремонтировать и гонять в Союз. А там всегда есть люди, которые покупают.

— Хрошо! Пусть делают, — Владик понимающе кивнул.

— Так я им про то же, нам надо что-то сделать.

— А ты, что — слесарь?

— Да нет, я строитель.

— Так чего ты можешь с машинами?

— А-а! Главное — это закрутить народ. Я всегда так подбиваю к делу.

Владик тоже заинтересовался шикарным проектом, несомненно сулящим сверхприбыли в кратчайшие сроки. Они принялись подробно обсуждать детали с Юрой и Филиппом. Я махнул рукой, дал Лене еще бутылку, от которой тот и не подумал отказываться, и мы с ним молча продолжили. «Куда мне до крутых дельцов?» — пояснил я ему.