Леонид Быков. Аты-баты… - Наталья Тендора

– Как всегда – яичницу из шести и три бутылки кефира?

Леша сутками мог работать без передышки с отдачей, вызывающей удивление: откуда в нем было столько энергии, позволяющей работать сразу и над ролью, и над переделкой сценария по ходу дела, и над разучиванием песни? У него было столько фантазии, одержимости, темперамента, мастерства, что казалось – ему нет преград ни в чем. Он играл на любом музыкальном инструменте, подвернувшемся под руку, хорошо, очень задушевно пел, изумительно профессионально танцевал, обладал потрясающей музыкальностью и пластикой.

Я вспоминаю натурные съемки картины «Максим Перепелица», проходившие в летних военных лагерях. Здесь все, от солдата до генерала, что называется, были влюблены в Лешу. Его обожали за простоту, веселый нрав, жизнелюбие, юмор. Леша пел, плясал, играл сценки из еще не отснятой картины, делился своими планами на будущее, помогал ребятам-военнослужащим в самодеятельности.

Мне, тогда еще только пришедшей в кинематограф, Леша тоже во многом помог, раскрывая секреты кино, за что я ему очень признательна.

По вечерам, после работы, мы с наслаждением слушали его упоительные рассказы из времен войны, просто человеческих отношений, характеров, сцен из будущего фильма, который он мечтал снять сам. Многие эпизоды, наблюдения, о которых мы услышали от Леши еще в 1955 году, потом были реализованы, спустя 18 лет, в картине «В бой идут одни «старики».

Когда Леша много лет спустя пригласил меня в свой первый фильм на студии имени А.П. Довженко «Где же вы, рыцари?» на эпизодическую роль капитана милиции, я была счастлива! Счастлива, прежде всего, от представившейся возможности общения с этим человеком. Это была иллюзия путешествия в молодость. Как бы перечеркивались прошедшие десятилетия: тот же голос, та же простота и естественность в общении, то же спокойствие, трепетность, одухотворенность, способная зажечь и повести за собой в самый невероятный мир фантазии любого. И при этом беспредельная честность, прежде всего перед самим собой, своей совестью человека и художника».

Брат-«близнец»

Когда фильм был готов, выяснилось, что у него появился брат-близнец. Мало кто знает о скандале, разразившемся после выхода картины «Максим Перепелица». Зрителям казалось, что появление столь схожих по тематике и героям фильмов, как «Максим Перепелица» и «Солдат Иван Бровкин», – случайность или ошибка, но никак не целенаправленный соцзаказ. По сути, это было не что иное, как конкуренция киностудий. В начале 1955 года, когда «Ленфильм» сдавал в Главном управлении по кинематографии СССР кинокомедию «Максим Перепелица», московская Киностудия имени Горького представила союзному кинематографическому начальству свою цветную музыкальную кинокомедию «Солдат Иван Бровкин», поставленную по сценарию Георгия Мдивани режиссером Иваном Лукинским.

Все этажи здания на Гнездниковском гудели от возбуждения: в кино появилось два фильма-близнеца: черно-белый «Максим…» и цветной «Иван…» – с почти одним и тем же сюжетом, с одинаковыми коллизиями, с расстановкой героев. Все понимали, что правда на стороне создателей «Максима Перепелицы». Мало того, что поставлен он был по одноименной книге, вышедшей в свет четыре года назад, так еще и по радио несколько лет подряд звучали ее радиоэкранизации.

Однако Георгий Мдивани слыл драматургом высокого ранга, был членом правления Союза писателей и, пользуясь своим положением, добился, чтобы его фильм «Солдат Иван Бровкин» был выпущен на экран гораздо раньше «Максима Перепелицы». В архивах Ивана Стаднюка долгие годы хранилась стенограмма заседания Комиссии по военно-художественной литературе Союза писателей СССР от 20 октября 1955 года. Она обсуждала просмотренную московскими писателями кинокомедию «Максим Перепелица» перед выходом на экран. Заседание вел военный писатель С.Н. Голубов. В обсуждении фильма приняли участие двадцать человек, среди них – Михаил Алексеев, Григорий Поженян, Николай Шундик, Марк Максимов, Алексей Марков, Константин Поздняев, Герман Нагаев, Матвей Крючкин… То был день триумфа всей съемочной группы и актерского ансамбля фильма. Хотя выступавшие высказывали и отдельные критические замечания, Стаднюк, окрыленный высокими оценками коллег, отказался от прямого конфликта с Георгием Мдивани и не стал доказывать первородство своего сюжета.

А еще он вспоминал такой случай. Однажды в предбаннике парикмахерской Центрального Дома литераторов ему довелось встретить великого Александра Петровича Довженко. Стаднюк сидел в ожидании своей очереди к знаменитому цирюльнику Моисею. Довженко уже был в кресле мастера. Кто-то обратился к автору «Максима…» по фамилии…

«Вы Стаднюк? – тут же отреагировал на это Александр Петрович. – Я смотрел вашего «Перепелицу». Не переживайте… То, что позволил себе Мдивани, – мерзко. Но его фильм – цыганщина дурного вкуса, а «Максим Перепелица» – народная комедия. Ей суждена долгая жизнь». Время не согласилось со столь резкой оценкой мэтра кино и сохранило для нас оба фильма – они стали одинаково любимы и дороги зрителям.

И все же вскоре после этого разговора в «Комсомольской правде» появилась статья Галины Колесниковой, в которой все было поставлено с ног на голову. Автор доказывала, что не Мдивани позаимствовал у Стаднюка сюжет кинокомедии, а наоборот. После этого обиженный Стаднюк был вынужден отправить письмо в «Правду», и Мдивани постигли неприятности – по партийной линии и в секции кинодраматургов. По прошествии какого-то времени виновник сам позвонил Стаднюку домой, прося прощения. Несмотря на признание собственных ошибок, акцент в телефонном разговоре был сделан на безнаказанность бродячих сюжетов – ну, подумаешь, автор тридцати кинокартин «перебежал» дорогу сценаристу-дебютанту… Вскоре в знак примирения Мдивани прислал Стаднюку трехтомник собственных пьес с теплой дарственной надписью… Так конфликт между авторами был исчерпан.

Еще одна газета – «Красная звезда» опубликовала огромную хвалебную статью о «Максиме Перепелице». Правда, параллельно с этим материалом газета послала в войска корреспондента, собирающего критические отклики на тот же самый фильм, публикация которых заняла в газете целую полосу. Главный акцент обвинения в адрес сценариста был сделан на пропаганду панибратства в армии. Как пример приводился эпизод, где командир роты, старший лейтенант Куприянов, приглашал Максима после возвращения с гауптвахты, посидеть с ним рядом на скамейке, давая ему закурить сигарету из своего портсигара…

Не нарушая традиций

Надо сказать, что в сценарии, написанным Иваном Стаднюком, многое идет от традиций украинского водевиля. Быков, как и его герой, очень легко чувствует себя в этом жанре. То, что в другом жанре обернулось бы крушением, в водевиле – лишь повод лукаво перемигнуться со зрителем: знай, мол, наших! Препятствия здесь на то и создаются, чтобы герой их с легкостью преодолевал. При этом он ничуть не стесняется своего комического происхождения, напротив, гордится им, демонстрируя очевидное превосходство над всеми. И оно действительно впечатляюще: такой любого вокруг пальца обведет.