Проект Россия. Большая идея - Юрий Шалыганов

Но при теократии нового типа знание будет работать в обратную сторону: чем его больше, тем неустойчивее конструкция. Об этом человек боится думать. Если понимаем невозможность совмещения образования и демократии, все равно сердце не принимает выводы. Это где-то там установление демократии требует дебилизации. А у нас все иначе будет. И выборы настоящими, может быть, будут. Не в том смысле, что никто мухлевать и манипулировать не станет, а в том, что все сознательно смогут сделать выбор. Как хорошо… (и дальше мыслью унесемся во что-то приятно-уютное).

Да, мы зависимы от подсознательных установок. Если даже понимаем, что это утопия, она все равно перевешивает здравый смысл. Хочется верить, как тот благородный молодой офицер в рассказе Толстого, что с солдатами, прошедшими муштру, можно общаться по-человечески, словами. Он пробует. У вверенных ему солдат дисциплина стремительно падает. Он признает свое заблуждение, и старшина успокаивает его. Он говорит, мол, ничего, ваше благородие, теперь все будет правильно, порядок наведем. И показывает в качестве аргумента огромный рыжий кулак.

Вторая, не менее важная и одновременно противоречивая тема: нужно соответствовать современным требованиям безопасности и обороноспособности. Сегодня это возможно только при высокоразвитой экономике, что требует высокого уровня потребления. Нужны люди-трубы, прогоняющие через себя вал производимых товаров.

Здесь мы снова возвращаемся к уровню человека. Идеальный потребитель — не слишком умный. Только такому можно культивировать мысль: потребление — смысл жизни. Глубокий человек не сможет считать потребление делом жизни. Высокоразвитую личность не купишь на технологии «в этом сезоне модной считается новая модель телефона».

Чтобы человек потреблял столько, сколько нужно для развития системы, он должен сделать это смыслом жизни. Чтобы человек считал потребление своим призванием, он должен быть как можно менее образованным и как можно более амбициозным. Чем больше человек образован, тем меньше в нем потребительской активности, что ограничивает развитие экономики (кто покупать будет продукцию и услуги?).

Взрослый человек может жить ценностями песочницы, самозабвенно лепить куличи, устраивать вокруг совочков разборки, если он слабоумный. Человек среднего ума не сможет жить песочницей. Те, кто выше среднего, вообще едят, чтобы жить, тогда, как экономика требует, чтобы они жили для того, чтобы есть.

Если смотреть в стратегической перспективе, страны с более глупым населением будут иметь более развитую экономику, ибо только у глупых целью жизни может быть потребление. Чем выше человек, тем меньше он играет в игру «купи новый телефон, потому что это круто». Вопрос времени, когда общества, формирующие узких людей и малую часть элиты, поглотят общества, сделавшие упор на формирование высоко духовных людей (никуда не годных потребителей). Если только умные не поймут эту тенденцию и не примут установку штамповать потребителей за пределами своей страны. А самим ориентироваться на что-то более высокое. Но тут тоже свои проблемы.

Почему в армии ввели муштру? Потому что армия есть машина из людей. Ее качество напрямую зависит от отсутствия у составляющих ее деталей свободы. Чем меньше свободы (люфта), тем точнее детали выполняют свою программу, и тем эффективнее работает машина. Чем больше люфт (свобода), тем хуже работает машина. Собрать из вчерашних крестьян армию-машину можно одним способом — превратить человека в робота. Максимально хорошая машина — из роботов. Максимально плохая машина — из думающих людей. Военные столкновения доказывали это на практике.

Аналогично и с развитием производства. Сначала один человек знал все операции цикла. По мере развития обществу требуется более сложная продукция. Один человек не может выполнить весь технологический цикл, от добычи и обработки сырья до изготовления конечного продукта. Возникает разделение труда. Одни добывают сырье, другие делают из него полуфабрикат, третьи изготавливают продукт.

Чем активнее идет развитие, тем больше разделяется труд. На сцену выходит конвейерный рабочий, знающий одну операцию — привинтить конкретную деталь на конкретное место. Он более тупой, он робот, но он вытесняет мастера-ремесленника.

Человек производственной и военной машины, по сути, биологический механизм. В идеале он не должен думать за рамками своих функций. К нему предъявляются те же требования, что и к роботу — сосредоточиться на выполнении своей узкой задачи.

На государственном уровне началось соревнование по превращению людей в механизмы (отупление). Возникает прообраз морлоков и элоев. Специально создаются технологии, ориентированные на выдавливание из человека всего, что мешает ему быть роботом.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: нельзя продавать наркотики ради изыскания средств на борьбу с наркотиками. Но если не превращать людей в потребителей, мы проиграем экономическое соревнование (следом и все другие соревнования). Как нам быть?

Поставленные таким образом вопросы загоняют нас в угол. Фактически мы должны или принять за данность истину, озвученную всеми религиями о печальной судьбе массы, и действовать исходя из реалий, или отказаться от глобального проекта. Что делать?

Вопрос риторический. Как пассажир тонущего судна может отказаться от спасения? Тем более, если он перед этим честно пытался донести эту информацию до других пассажиров, но они ее не слышат, не могут услышать. Как быть этому пассажиру, если он пришел к выводу: единственный способ спасения — накормить людей отравой, от которой они умрут, но зато раздуются как воздушные шары и, если их связать воедино, возникнет непотопляемая конструкция.

Все так, но только не хочется спасаться на такой конструкции. Какая-то она нечеловеческая. Если иного выхода нет, лучше застрелиться. Новая теократия в теории дает выход, но она похожа на спасение на трупах, что равносильно убийству души. Поэтому наша задача найти что-то иное.

Если ваша цель — реализация большой идеи, брать власть имеет смысл при условии, что есть понимание, как изменить государственно-политическую конструкцию так, чтобы она позволяла вам тратить свое время и энергию не на политическую, административную и экономическую текучку, а на реализацию глобальной цели.

Часть пятая. Иная система

«В последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Дни Ноя — прообраз наших дней. Ковчег — Церковь, только те, кто будет в Ней — спасутся».

Глава 1. Вердикт

В современных условиях никакая государственная модель не может блокировать доступ во власть нежелательным элементам. Разные конструкции имеют разные «дырки», через которые проникает негативный человеческий материал.

Никакая традиционная модель государства не освобождает власть от текучки. Получается, при глобальной катастрофе государство не может выступить спасателем. То качество власти, которое генерирует система, плюс необходимость решать огромный поток текущих задач исключают эффективное стратегическое действо.

Единственная модель, максимально освобождающая власть от текучки — новая теократия. Но это не государство, а скорее, надгосударственное образование. Реализация этого образования возможна через нарушение фундаментальных понятий морали и нравственности, что для наших целей неприемлемо. Формально новая теократия является выходом, но в итоге ведет не к решению проблем переходного периода, а к их увеличению (если смотреть в стратегическом горизонте планирования).

Допустим, вокруг идеи защиты общества от гибели на момент переходного периода соберется группа серьезных, глубоких людей — жрецов. Они построят новую теократию. Ресурс общества сконцентрируется на решении проблемы и, можно не сомневаться, оптимальное решение будет найдено. Никакой государственной модели подобная эффективность не доступна.

Но смотрим в корень. Чтобы модель «новая теократия» работала, власть не должна смотреть на население как на людей. Низовая человеческая масса изначально должна пониматься чем-то вроде материального ресурса, расходного материала. Людьми в новой теократии считаются только жрецы. Все остальные — не люди, полулюди, недочеловеки.

Неизвестно как будут развиваться события. Но, исходя из неизбежного деления мира на людей и не-людей (или полу-людей), мы можем утверждать: новая теократия не достигает нашей цели — спасение человечества. По своей внутренней конституции эта социальная модель направлена на спасение части (тех, кто считается людьми). Остальные — расходный материал, предназначенный для спасения людей. Это даже не теория золотого миллиарда, это намного жестче — теория золотой сотни тысяч.