Наступит день - Мирза Ибрагимов

Едва коснувшись губами своей рюмки, мистер Томас поставил ее на столик. Затем он вытащил из кармана тщательно сложенный листок.

- Видели? - коротко спросил он, развернув его и показав серхенгу.

- Видел, мистер Томас, видел! В трудное время мы живем! В смутное время!

- А вы делаете что-нибудь, чтобы обнаружить смутьянов?

- Как же, как же!.. Только тем и занимаемся! - сказал серхенг и сокрушенно покачал головой. - Но что поделаешь? Ведь это совсем не легкое дело!

Серхенг Сефаи рассказал мистеру Томасу о всех мерах, предпринятых для того, чтобы обнаружить преступников, о повальной мобилизации всех тайных агентов.

- Все это, конечно, хорошо, - одобрил мистер Томас, - но раз не дает результатов - бессмысленно. Я ценю вашу дружбу и отдаю должное вашим талантам. Но надо изобрести такую меру, серхенг, чтобы она привела вас прямиком к цели. Создайте ложные группы с теми же лозунгами, возьмите на учет всех, кто вернулся из ссылки, и усильте за ними надзор. Наконец, русское посольство! Советские подданные!.. Ни на минуту не оставляйте их без специального надзора, а также всех, кто с ними общается.

- Делаем, мистер Томас, все это мы делаем, - с отчаянием в голосе воскликнул серхенг Сефаи. - Ничего, однако, не выходит. И все же прошу вас не беспокоиться, мистер Томас! Как бы глубоко они ни зарылись, в конце концов мы их накроем.

- Бросьте на это самых опытных агентов. Где Махбуси?

- Я вызвал его к себе на ночь.

Промочив горло, мистер Томас продолжал:

- Обращаю ваше внимание на то, что почти вся листовка направлена против представляемой мною страны. Нечего скрывать, некоторым господам это по душе.

- Что вы, мистер Томас! Разве я недостаточно предан вам?

- Не о вас речь! - прервал его мистер Томас. - Я верю, что вы не забываете добра.

- И не забуду до самой смерти, останусь вам верным другом.

Когда мистер Томас покинул дом серхенга Сефаи, надвигались уже сумерки.

Мистер Томас велел шоферу ехать к Хикмату Исфагани.

Университетская жизнь все чаще порождала в душе Фридуна не удовлетворение и радость, а грусть и досаду. Он болел душой за тех студентов, которые подвергались оскорблениям из-за дурного костюма, которые изгонялись из университета за то, что не имели возможности внести очередной взнос за учение.

Несмотря на это, Фридун регулярно посещал занятия. Возвращаясь домой, он тотчас же под впечатлением виденного и пережитого садился дописывать статью для новой брошюры.

Часто он засиживался за полночь, до полного изнеможения. В такие дни Риза Гахрамани не только не заговаривал с ним, но даже ходил на цыпочках.

Наконец вступление к брошюре "Работы, хлеба и свободы!" было окончено; вторую главу написал Керимхан Азади. Она была озаглавлена: "Иранские рабочие и их жизнь". Третья, написанная Курд Ахмедом, касалась положения крестьянства. "Что я видел?" - назвал ее автор.

Последний раз перечитав свою главу и сделав некоторые исправления, Фридун ознакомился с главами Керимхана Азади и Курд Ахмеда. Они понравились ему, оставалось внести лишь незначительные стилистические поправки.

Закончив работу, Фридун встал и прошелся по комнате, довольно потирая руки.

Гахрамани поднял глаза на его сиявшее лицо и, улыбаясь, сказал:

- Знаешь, Фридун, в эту минуту твое лицо так красиво, что будь здесь Шамсия-ханум, она бы не задумываясь бросила мечты о своем Шахпуре.

- Нет, друг мой! Эта девушка не для меня. Я все больше и больше склоняюсь к твоему мнению. Нам трудно ужиться с такими, как Шамсия-ханум. У этой девушки неплохое сердце, но среда и неправильное воспитание забили ее красивую голову мусором; да и плечи Шамсии-ханум слишком слабы, чтобы выдержать тяжесть уготованной нам жизни.

- Напрасно ты смотришь на свое будущее так мрачно, - пошутил Гахрамани. - Ты будешь образованным адвокатом. А что может быть прибыльнее этого? Будь ты инженером, строителем или железнодорожником, тебе могла угрожать безработица. А адвокат?! Какие широкие горизонты! Сановник, помещик, купец, богач, даже жандарм - все обращаются к нему за советом. Преступлений сколько угодно. Суды работают день и ночь, темницы полны... Спускай с крестьянина семь шкур, сдирай, сколько можешь!.. Да, братец, у тебя самые блестящие перспективы.

- Я очень рад, что ты так весело настроен, мой дорогой. К сожалению, мне надо спешить. Отвечу тебе вечером.

- Когда выходит брошюра? - спросил Гахрамани серьезно. - Рабочие ждут. Я уже наметил и людей для распространения.

- Скоро, скоро она бомбой взорвется в Тегеране. А теперь до скорого свидания!

Фридун взял рукопись и направился к Керимхану Азади, у которого было много друзей среди типографских рабочих и который вызвался организовать печатание брошюры.

Керимхану Азади еще не было и тридцати лет, а голова его уже была седа. Он прошел тяжелый жизненный путь. Трудности и лишения выковали в нем стальную волю и стойкость.

Еще ребенком он лишился родителей. Ему было шесть лет, когда отец его, рабочий мыловаренного завода, угодил в котел, где варилось мыло. Ребенок остался на попечении матери. Одинокая, беспомощная женщина долго ходила по домам в поисках работы и в конце концов, обреченная на нищенство, так и умерла на улице.

Керимхана взял к себе один из товарищей отца, рабочий того же мыловаренного завода.

Достигнув десяти лет, Керимхан также стал работать на этом заводе. Способный, трудолюбивый, он уже в ранней юности стал квалифицированным рабочим. У товарищей отца он научился грамоте и много читал.

Старые рабочие любили его, как родного сына, отдавали должное его уму и считались с ним. Они часто обращались к нему за советом и без стеснения, как близкому человеку, рассказывали о всех своих горестях.

Это повлияло на формирование сознания юноши, натолкнуло на серьезные размышления об обществе и жизни; эти мысли, вначале самому ему казавшиеся странными, идущие вразрез с окружающей действительностью, привели его наконец к революционной борьбе. Постепенно он нашел единомышленников и включился в революционное движение.

Ему было около двадцати двух лет, когда он женился на такой же, как и сам, бедной, но привлекательной и умной девушке по имени Хавер. Она также росла сиротой. С Хавер он чувствовал себя обладателем бесценного богатства и счастья.

На второй год их совместной жизни Хавер родила мальчика, который внес в их тесную каморку свет и радость. Но вскоре налетевшая буря разметала их благополучие.

Во время массовых арестов 1933 года был взят и Керимхан Азади. Продержав два месяца в тюрьме, власти выслали его на юг.

Эта ссылка, продолжавшаяся шесть лет, и тревога за семью преждевременно состарили Керимхана, наложив на его лицо отпечаток непроходящей скорби.

Думая о Хавер и маленьком сыне, он вспоминал свои детские годы, отца, мать, и нередко ему казалось, что его маленький Азад также останется на улице.

Вернувшись из ссылки, он, к счастью, нашел Хавер и Азада живыми и здоровыми.

После ареста мужа Хавер не растерялась и не пали духом. Оставшиеся на свободе товарищи Керимхана поддержали ее, а один из них - Арам Симонян взял ее к себе в дом помогать отцу. С этого дня Хавер ощутила твердую почву под ногами.

По возвращении Керимхан снова соединился со своей семьей, с любимой женщиной, сохранившей ему верность. Он поступил работать на табачную фабрику.

Ссылка не убила в нем воли к революционной борьбе, наоборот, еще больше утвердила его на этом пути.

Идя домой из типографии, где должна была печататься брошюра, Керимхан, охваченный радостью за начатое ими большое дело, старался представить себе будущий успех брошюры.

Вдруг кто-то схватил его за руку. Обернувшись, Керимхан воскликнул:

- Ах, господин Махбуси! Какими судьбами?..

Махбуси бросился ему на шею.

- Слава аллаху, дорогой мой брат, что пришлось еще раз встретиться! Сколько лет, как мы расстались, но я всегда носил в сердце твой образ. Как часто я рассказывал о тебе другим заключенным! Но никогда не рассчитывал, что снова увижу тебя, что живым выскочу из того ада.

Говоря это, Махбуси настолько растрогался, что не смог удержать слезы, а это в свою очередь растрогало Керимхана.

- Когда ты приехал?

- Пять дней, как я в этом проклятом городе. Ведь это все та же тюрьма!

- А где ты живешь?

- Где попало. Постоянного места пока не нашел. Но у меня есть родственники. У них и ночую.

Керимхану стало жаль его. Подумав немного, он решил приютить старого друга в своей крохотной комнатке.

- Пойдем ко мне, - предложил он. - Там ты кстати познакомишься и с моей семьей.

- Не побеспокою ли?

Керимхан взял старого знакомца под руку.

- Какое беспокойство? Чем богаты... - ласково проговорил он.

Продолжая разговаривать, они шли рядом.

С Гусейном Махбуси Керимхан Азади познакомился в тюрьме шесть лет тому назад.

На второй день после ареста отворилась дверь камеры, тюремщики швырнули в нее кого-то и снова заперли дверь. Новый арестант стонал, жалуясь на боль во всем теле. Он изрыгал проклятия полиции, изувечившей его, проклинал правительство, законы, не щадил даже самого Реза-шаха.