Технофеодализм - Янис Варуфакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подобно Форду, Эдисону и Вестингаузу, облачные капиталисты, владеющие Amazon, Tencent, Alibaba, Facebook*, Apple и Google, инвестируют в исследования и разработки, в политику, маркетинг, борьбу с профсоюзами и картельные тактики, но опять же они делают это не для того, чтобы продавать товары с максимальной прибылью, а для того, чтобы извлечь максимальную ренту из своих вассальных капиталистов.
Великая трансформация от феодализма к капитализму была основана на узурпации капиталистической прибылью роли движущей силы нашей социально-экономической системы — у феодальной ренты. Вот почему слово «капитализм» оказалось гораздо более полезным и информативным, чем такой термин, как «рыночный феодализм». Именно этот фундаментальный факт — то, что мы вступили в социально-экономическую эпоху, движущей силой которой будет не прибыль, а рента, — требует от нас использования нового термина для ее описания. Думать о ней как о гиперкапитализме или капитализме рантье означало бы упустить этот существенный, определяющий принцип. И чтобы отразить возвращение центральной роли в ней ренты, я не могу придумать лучшего названия, чем технофеодализм.
Что еще важнее, определив и обозначив ее должным образом, я считаю, что теперь мы лучше подготовлены к пониманию смысла и важности этой системной трансформации и того, что поставлено на карту для всех нас.
Технофеодальный подход к твиттерному безумию Илона Маска. Если бы мне пришлось выбирать кого-то одного, чтобы проиллюстрировать необходимость как слова, так и концепции технофеодализма для осознания нашего общего затруднительного положения, это был бы Илон Маск.
Блестящий и неидеальный, сочетающий редкие инженерные таланты с нелепым и демонстративным публичным хвастовством, Маск является Томасом Эдисоном нашей эпохи — человеком, который, как вы помните, убил слона электрическим током, чтобы дискредитировать конкурента. Совершив революцию в отраслях, которые обычно являются кладбищем выскочек — от производства автомобилей до космических полетов и даже интерфейсов мозг–компьютер, Маск продолжил покупкой находящейся в кризисе социальной сети Twitter за десятки миллиардов долларов, рискуя в процессе всем, чего он достиг как производитель и инженер. Многие комментаторы высказали мнение, что Маск просто оказался очередным богатым ребенком, ищущим более впечатляющую игрушку, чем те, которые у него уже были. Но в его покупке была логика: технофеодальная логика, которая объясняет гораздо больше, чем образ мышления Маска.
Не стоит удивляться, если Маск действительно чувствовал себя неудовлетворенным. При всём своем успехе как производителя и несмотря на достижение статуса самого богатого человека в мире, ни его достижения, ни его богатство не дали ему возможности войти в новый правящий класс. Его автомобильная компания Tesla ловко использует облако, чтобы превратить свои автомобили в узлы цифровой сети, генерирующей Большие данные и привязывающей водителей к системам Маска. Его ракетная компания SpaceX и стая спутников, которыми она замусоривает низкоорбитальную периферию нашей планеты, вносят значительный вклад в развитие облачного капитала других магнатов. Но сам Маск? К сожалению для enfant terrible делового мира, у него нет шлюза к гигантской ренте, которую предоставляет облачный капитал. Но им может стать Twitter.
Сразу после того как Маск взял Twitter под свой контроль, он заявил о своей приверженности сохранению соцсети как «общественной площадки», где мы можем обсуждать всё и вся. Это была небольшая доза пропаганды, которая успешно отвлекла внимание общественности на бесконечные дебаты о том, должен ли мир доверять свой главный форум для кратких дебатов магнату, которого уже ловили на манипуляциях с правдой на этом же форуме. Пока либеральные комментаторы переживали из-за восстановления аккаунта Дональда Трампа, порядочные люди возмущались массовыми увольнениями сотрудников Twitter, а левые мучились из-за появления технически подкованной версии Руперта Мердока, Маск не спускал глаз с мяча. В откровенном твите он признался, что надеется превратить Twitter в «приложение для всего».
Что он имел в виду под «приложением для всего»? Он имел в виду не что иное, как шлюз к технофеодализму, который позволил бы ему привлекать внимание пользователей, изменять их потребительское поведение, превращать их в бесплатную рабочую силу в качестве облачных крепостных и, наконец, взимать облачную ренту с торговцев за право продажи ими своих товаров. В отличие от владельцев Amazon, Google, Alibaba, Facebook*, TikTok и Tencent, Маск не владел ничем способным развиться в «приложение для всего» и не имел ни возможности, ни времени, чтобы создать его с нуля. Только один такой интерфейс не принадлежал никакому другому магнату или гиперкорпорации и, следовательно, был доступен для покупки: Twitter.
Как частная вотчина, Twitter никогда не сможет стать свободной публичной площадкой. Вопрос на самом деле заключается в том, сможет ли Маск использовать его для создания крупного облачного феода и, таким образом, получить право на членство в новом технофеодальном правящем классе облачных капиталистов? Это будет зависеть от того, сможет ли он успешно увеличить облачный капитал Twitter, возможно подключив его к своей существующей сети Больших данных, которая постоянно пополняется его автомобилями и спутниками. Удачная или неудачная, покупка Маском Twitter показывает, как само понятие технофеодализма и перспектива, которую оно открывает, помогают нам лучше осознавать, что на самом деле происходит в нашем мире.
Это один конкретный пример, результат которого будет относительно ограниченным. Но технофеодализм также раскрывает более глобальную и насущную проблему, которая коснется нас всех.
Технофеодальные основы Великой инфляции. Каждая Великая трансформация приносит с собой новый тип кризиса. Когда мы изобрели сельское хозяйство, неестественная концентрация одинаковых растений и животных в наших сообществах невольно привела к размножению болезнетворных бактерий, которые вызывали ужасные эпидемии. Приход капитализма породил экономические кризисы, такие как Великая депрессия. Сегодня технофеодализм усугубляет уже существующие источники нестабильности и превращает их в новые экзистенциальные угрозы. В частности, Великую инфляцию и кризис стоимости жизни, последовавшие за недавней пандемией, невозможно правильно понять вне контекста технофеодализма.
В предыдущей главе я рассказал, как в течение двенадцати долгих лет после краха 2008-го центральные банки печатали триллионы, чтобы возместить убытки банкиров. Мы видели, как социализм для банкиров и режим жесткой экономии для всех остальных ослабили инвестиции, притупили динамику западного капитализма и подтолкнули его к состоянию позолоченной стагнации. Единственные серьезные инвестиции отравленных денег центральных банков в это время шли на накопление облачного капитала. К 2020-му облачная рента, начисляемая на облачный капитал, составляла большую часть совокупного чистого дохода развитого мира. Вот вкратце описание того, как облачная рента взяла верх, а прибыль отступила.
Не нужно быть левым, чтобы понимать, что победоносное возвращение ренты может означать только более глубокую и токсичную стагнацию [34]. Заработные платы тратятся огромным количеством людей, большинство из которых едва способны свести концы с концам. Прибыль инвестируется в средства производства, чтобы поддерживать способность капиталистов получать новую прибыль. Но рента обращается в собственность (особняки, яхты,
