Торт от Ябеды-корябеды - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы расцеловались, я проводила Мэри до лифта. Потом вернулась домой, сняла одно изображение кошки…
– Давай пока оставим живопись, – раздался за спиной голос Степана.
Я обернулась.
– Сама хотела то же самое предложить. Пусть уж лучше китч, чем громадные гвозди или дыры от них. Пошли выпьем кофе. Вот уж не думала, что неистовым стремлением сделать окружающим хорошо, научить их жить правильно, можно довести до истерики всех, кому желаешь горы добра и вагоны здоровья.
Глава 29
– Бедную Аллу Борисовну пресса довела до самоубийства, – сердито констатировал Кирилл. – Бирюкова не медийная личность, долго обсасывать тему, как она травила больных гнилыми продуктами, не удалось. «Желтуха», «Сплетник» и все им подобные тявкали всего неделю. Если вспомнить, как они нападают на звезд, это просто щекотка. Но селебритис привыкли к укусам, конечно, им неприятно, но шоубиз оброс броней, улыбается в лицо гадюкам. А у Аллы Борисовны не было опыта общения с папарацци. Она после телепрограммы еле живая вышла, а потом на бедняжку накинулась пресса, вот женщина и ринулась к окну.
– Валентина не такая милая, – отметил Степан, – она старательно топила владелицу благотворительного учреждения, которая наняла ее работать на кухне. Но люди-то в центре умирали.
– Они все были инвалидами с детства, в тяжелом состоянии, – вздохнула я. – Хочется задать Валентине еще пару вопросов. Например, такой: с какой целью она так ярко выступила в телепрограмме?
– Можно попробовать, – согласился Степан. – Но, думаю, Юркина быстро нафантазирует какую-то историю. Вероятно, лучше пообщаться с Вадимом. Он может знать нечто интересное.
– Ресторанчик открывается в восемь, до полудня там завтраки, – проговорил Кирилл. – Люди полагают, что самое напряженное время у трактирщиков – вечер. Это отчасти верно. Наплыв гостей с восемнадцати до двадцати двух велик. Но промежуток с семи утра до двенадцати дня тоже плотно заполнен, в особенности в кафе в центре. Многие любят позавтракать перед работой. Лучше побеседовать с мужчиной после полудня.
– Правильно, – одобрил Степан. – Вилка, езжай к Валентине.
– Далеко рулить не придется, – улыбнулась я. – Юркина поселилась у Фаины Герасимовны. Странно.
– Что тебя удивило? – тут же отреагировал Владимир.
– У лифтерши есть квартира, – напомнила я. – Нельзя сказать, что очень просторная, но и не нора кролика. Она там прописана вместе с сыном, невесткой и внуками. Зачем пожилая женщина решила оборудовать себе жилье в подвале? Она нам объяснила, что в двушке места немного, спать с детьми в одном помещении не хочет. А малыши в спальне родителей не помещаются, там просто не хватает места, чтобы столько кроватей поставить. Вот бабушка и поступила благородно: оставила жилье целиком сыну с невесткой…
– Подожди, – остановил меня Владимир. – Ты говоришь «малыши». Сколько лет внукам Фаины Герасимовны?
– Младшему три, старшему семь, – отрапортовал вместо меня Кирилл. – А самой Вольской скоро восемьдесят. Но она огурец-молодец. Давно заметил: если человек работает – неважно, кем, безразлично, где, – коли у него имеется необходимость пять дней в неделю топать на службу, то он выглядит и чувствует себя значительно лучше, чем его одногодок, который на диване у телика дрыхнет! Кто лег, тот умер. Бабушка моя в семьдесят пять лет попала в больницу – рак груди. Бабуля – мотор с фейерверком. Врач мне рассказывал: «Аккуратно говорю Ольге Сергеевне: “Вам предстоят три операции”. Жду вопросов, истерики, слез, фразы “я умираю”. Но она кивнула: “Режьте!” Я удивился: “Постараемся вас побыстрее поставить на ноги”. Больная рукой махнула: “Не волнуйтесь. Все хорошо будет. Мне в мае на выставке представляться. Когда все закончите?” Услышала, что двадцать третьего апреля последнее вмешательство сделают, и обрадовалась: “Отлично. Значит, второго мая я успею на показ”».
Кирюша тихо засмеялся.
– Бабуля котят разводит, выставка кошек для заводчика – это очень важно. Врач ей в уши бубнит: «У вас химия начнется, плохо станет в душном зале». Бабуся ему: «Пустяк. После операции я буду здоровая. Химия так химия, не она главная! Необходимо моим Марте и Клеопатре все золотые бранзулетки собрать». И бегала бабуля по выставке. Сейчас ей девяносто четыре, больше семидесяти никто не дает, и рака нет. С ней тогда в палате лежала женщина, той шестидесяти не было. Ныла, стонала, жаловалась, плакала, говорила: «У меня страшная болезнь, умираю». Ей всего одну операцию сделали, химию легкую провели, а тетка скончалась. Вольская, наверное, как моя баба Оля, вертится колесом. Сыну ее Юрию – под шестьдесят. Дети у него маленькие, потому что брак второй. Алина, невестка Вольской и вторая жена Юрия, на двадцать годов супруга моложе. В первом браке у мужчины наследников не появилось.
– Пойду к Фаине, она, наверное, уже у лифта сидит, – решила я.
Но за столом оказалась Валентина.
– Вас взяли на работу? – удивилась я.
– Нет, – возразила Юркина. – У тети Фаи голова заболела, она захотела лекарство принять и полежать немного.
– Понятно, – кивнула я и отправилась в подвал.
На стук в дверь никто не отозвался. Я занервничала – вдруг лифтерше стало плохо? – и распахнула створку.
Фаина Герасимовна сидела на диване, перед ней стоял открытый чемодан, в котором лежали разноцветные мешки из тряпок.
– Добрый день, Виола, – чуть сердито произнесла Вольская.
В ту же секунду она сообразила, что разговаривает с жительницей дома, и сразу переменила тон, превратилась в медовый пряник:
– Что-то случилось?
– Нет-нет. Увидела на вашем рабочем месте Валентину и насторожилась, вдруг вы слегли, – успокоила я пожилую женщину.
Я сделала несколько шагов вперед, приблизилась к чемодану и засмеялась.
– Так это куклы! Издали они показались разноцветными мешочками.
Вольская закрыла лицо руками.
– Моя коллекция!
– Собираете тряпичных пупсов? – улыбнулась я.
– Шью их сама, – тихо уточнила лифтерша.
Я присела около чемодана.
– Можно посмотреть?
Фаина смутилась.
– Они мои дети! Испугаются, что чужая тетя их в руки взяла.
– Нет, я не притронусь к ним, – пообещала я, рассматривая игрушки, которые лежали сверху. – Вы настоящий мастер! Ну прямо как люди! Лица словно живые. Но они не из ткани.
– Есть большой магазин, – начала вводить меня, любопытную, в курс дела Фаина. – В нем все для рукоделия приобрести можно. Чего только нет, но все недешево. Коплю денег, хочу, чтобы очередной ребеночек выглядел ну очень красиво. Покупаю нужный парик, глаза, уши… Личико из особого материала, если его аккуратно нагреть, он становится пластичным. Как это сделать? Доводите воду почти до кипения, бросаете в нее заготовку для личика, через пару минут вынимаете пинцетом и, пока теплая, придаете ей необходимую форму. Но голова в последнюю очередь мастерится. Сначала тело готовится, одевается, обувается. Невероятно увлекательное занятие! Вот, полюбуйтесь, мой
