Санта Байкер - Никки Лэндис

Мой Жнец, однако, был немного разочарован, что она пропустила все самое интересное. Раэль пожал плечами.

— Будет проще объяснить. Все, что она увидела, был твой Жнец, прежде чем Джек упал.

Возможно, он был прав, но это не уменьшило моего беспокойства за Джину. Хлопающий звук, сопровождаемый жутким стоном, привлек наше внимание к трещине, растущей в полу гостиной Джины. Порыв ветра развеял духовные остатки души Джека, собирая осколки по мере их вращения. Все быстрее и быстрее они набирали скорость и опускались все ниже к земле. Снаружи над головой раздался громкий раскат грома, прежде чем темные нити были засосаны в зияющую дыру внизу, как жидкость, вытекающая через воронку.

Несколько секунд спустя раздался громкий хлопок, а затем трещина со щелчком закрылась. Все, что осталось, это влажность воздуха и медленно снижающаяся температура. Не было никаких признаков присутствия Спайдера, и я понял, что его убили вместе с Джеком. Подходящий конец для обоих мудаков.

Раэль хихикнул.

— Это дерьмо никогда не закончится.

Боди покачал головой.

— Ты всегда так говоришь.

— Потому что это правда, — защищался Раэль.

— Мы все пожиратели душ, — добавил я. — Это то, кто мы есть. Люцифер выбрал нас.

— Гребаная правда, — согласился Патриот.

— Нам нужно вернуться в Перекресток. Я хочу быть уверен, что с Джиной все в порядке.

Патриот кивнул, когда я потянулся к маленькой мамочке, которая проложила себе путь в мое сердце вместе со своими двумя детьми, мой Жнец смотрел на нее сверху вниз с собственническим, решительным рычанием. Джина, возможно, еще не до конца осознала это, но она станет моей старушкой. Она уже завладела моим сердцем, и я хотел, чтобы она сохранила его.

— Джина, — прошептал я, сжимая ее руку, когда ее глаза затрепетали. — Проснись, красавица.

Мы прибыли в Перекресток почти полчаса назад.

Я уже проверил, как там Рэв и Лив, и с облегчением обнаружил, что Саша, нянчась с Мавериком, присматривает за моими драгоценными жизнями в комнате. Дети не знают о нападении на их мать, и я не хотел их беспокоить. Коробки из-под пиццы, банки из-под газировки и попкорн были разбросаны по столам и стульям, пока они смотрели марафон праздничных фильмов.

— Диабло? — Спросила Джина, моргая и пытаясь сесть. — Где я?

— В Перекрестке. Успокойся. Ты потеряла немного крови, и я привел тебя сюда, чтобы привести тебя в порядок, прежде чем ты присоединишься к Рэву и Оливии.

Джину передернуло от воспоминаний о нападении Джека. Ее рука поднялась, и пальцы нащупали повязку на горле.

— Насколько все плохо?

— Не так плохо, как ты думаешь. Заживление не займет много времени.

Она вздохнула, откидываясь на подушки.

— Джек и Спайдер?

— Разобрался. Навсегда.

Если Джина и была шокирована этим признанием, то не подала виду.

— Он все разрушил, — прошептала она, ее голос дрогнул. — Дерево. Декорации. Подарки. Он испортил Рождество Рэв и Лив, как Гринч. — Она подняла голову, и в ее красивых голубых глазах заблестели слезы. — У них ничего не будет под елкой. И даже елки.

— Ты ошибаешься на этот счет, — мягко ответил я.

Она еще не знала об этом, но я позаботился о беспорядке. К тому времени, как дети завтра вернутся домой после вечеринки с ночевкой, Санта сотворит праздничное чудо. То, в котором отчаянно нуждаются Джина и ее дети.

— У меня нет денег, чтобы заменить им Рождество. Я не…

— Джина, — перебил я, но она продолжала говорить.

— Ничего не будет. Их сердечки будут разбиты.

— Джина, детка.

Ее водянистый взгляд наконец встретился с моим.

— Об этом позаботились. Я уверяю.

Она тяжело сглотнула, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.

— Я не понимаю.

— Санта приносит Рождество.

— Диабло, я не…

— Это уже сделано, милая.

— Милая?

— Да, милая. — Я присел на край своей кровати, куда перенес ее, как только вошел в Перекресток. Отныне она никуда не собирается уходить, из этой комнаты.

Моей кровати.

Моя старушка. Ей просто нужно сказать да.

— Диабло? — В ее голосе звучали уязвимость и нужда, которые я хотел излечить.

Моя рука потянулась к ее руке, и я переплел наши пальцы.

— Я знаю, это была тяжелая пара дней, но ты не одна, Джина. Давай дадим этим отношениям шанс. Я не собираюсь лгать и говорить, что не хочу тебя.

— А мои дети?

— Всегда под моей защитой. Это никогда не изменится, чтобы ни произошло, между нами. Даю тебе слово.

— Но ты не понимаешь, что это значит? Двое маленьких детей соревнуются за твое внимание?

— Не парься, детка. Рэв и Оливия крутые. Проблем не будет, потому что ты будешь моей старушкой.

Она обдумала это, а затем мило и просто улыбнулась.

— Ты свободен завтра, чтобы поужинать?

— Черт возьми, да, моя милая мамочка.

Глава 18 Диабло

— Святое дерьмо, — воскликнул Рэв, широко раскрыв глаза, бегая по кругу. Он бросился в центр гостиной и упал на колени, наблюдая, как рождественский поезд кружит под огромной елкой, которую я притащил и украсил с несколькими моими братьями. Из двигателя донесся негромкий гудок, и он ухмыльнулся.

— Я всегда хотел такой!

Оливия завизжала, пробегая через комнату к новому кукольному домику, на украшение которого Джина потратила большую часть дня, пока дети оставались с Боди и Сашей. Другой был разбит придурком Джеком, все куклы и мебель сломаны. Этот дом был скорее особняком с тремя этажами и множеством комнат. Я даже купил маленький фургончик для семьи, которая состояла из мамы, папы, маленькой девочки, маленького мальчика и брата-подростка. И да, еще чертов серый кот.

— О, вау!

Яркие глаза, блестящие от непролитых слез, встретились с моими.

— Ты сделал это для меня?

Кивнув, я указал на ее мать.

— Мы оба.

Оливия набросилась на свою мать, чуть не сбив нас с ног.

— Я люблю тебя, мама.

— Люблю тебя, детка. Всегда.

Счастье на лице моей женщины наполнило мое сердце теплом. Когда я сказал ей, что хочу возместить все, что они потеряли, она заплакала от облегчения и благодарности. Улыбки, сияющие на лицах Рэва и Оливии, стоили каждого потраченного мной цента. Оливия улыбнулась мне, ее подбородок задрожал.

— Ди-Ди, — заикаясь, произнесла она.

Я открыл рот, чтобы ответить, но одинокая слеза скатилась по ее щеке, лишив меня дара речи.

— Дио, — поправила она.

Дио. Прозвище, которое дал мне Гром, когда не мог произносить мое полное имя. В четыре года он уже был гораздо более интуитивным и умным, чем большинство детей его возраста. Возможно, дело было в среде, в которой он вырос, или в том, как его воспитывала Анита, но Гром относился к жизни иначе. Он видел волшебство в мелочах и понимал, что жить при свете, значит пересекаться с тьмой.

Оливия, по-своему, напомнила мне Грома. Ее нежность. Ее самосознание в юном возрасте. Джина смахнула слезы со щек Оливии, поцеловав ее в лоб.

— Ты