Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу

— Что толку распространяться об этом, — сказал он, — вели-ка лучше привести лекаря, пусть он перевяжет мои раны.

Блудница позвала своих служанок, которые занимались тем же, что и хозяйка.

— Вы уже долгое время промышляете этим ремеслом, — обратилась она к ним. — Нет ли среди ваших посетителей искусного лекаря?

Одна служанка с ужимками и гримасами вышла вперед и сказала:

— Ко мне приходит один искусный лекарь, прославившийся своим умением лечить раны. Каждую ночь он прикладывает бальзам надежды к ранам моих желаний и перевязывает мои внутренние раны.

Госпожа расспросила ее как следует, а потом велела скорей привести лекаря. Тот осмотрел раны вора, похвалил его за стойкость и выносливость и принялся лечить.

А тот вор, который стащил рыбу из падишахских покоев, чтобы убедиться в ее сохранности, отправился однажды туда, где он зарыл рыбу, но увидел, что ее словно водой смыло и что все его труды пошли прахом. Поскольку с перекладины исчез, словно Анка, висельник, лицо которого он исполосовал, он понял, что сам попал, словно рыба, в сети скорби и вернулся в город печальный и горестный, подобно человеку, придавленному великим несчастием. Согнувшись в три погибели, пораженный насилием вращающегося небосвода, он сел в отдаленном уголке, потрясенный печалью и горем, положил голову на колени, словно мяч, по которому ударили чоуганом. Он стал придумывать всякие неразумные решения и выискивать необдуманные шаги, как вдруг услышал громкие крики глашатая, который объявлял, что из падишахского дворца украли бесценную рыбу и что нашедшему ее падишах окажет великие почести и одарит несметными дарами. Несчастный и скорбный вор встал с места и побежал к падишахскому дворцу. Он попросил начальника стражи допустить его во дворец, вымолил сначала пощады, а потом рассказал падишаху все как было.

— Рубцы тех ран, которые я нанес негодяю, — заявил вор, — служат прямой уликой и помогут поймать этого ловкого мошенника. Но пусть властелин наш, которому подчиняется весь мир, издаст указ, чтобы мне никто не мешал разыскивать его.

Падишах предоставил вору в помощь начальника стражи и дал ему полную свободу действий.

Вор начал ходить по городу, он заглядывал во все дворы и закоулки, разузнавая, кого лечат городские лекари. Наконец, в один прекрасный день вслед за тем лекарем он вошел в дом блудницы и увидел ее любовника, который восседал, словно царь, на ложе, вытянув небрежно ноги, и пил одну за другой чаши вина. Раны его уже почти зажили. Первый вор, как только завидел его, рассыпался в похвалах.

— Тысяча славословий такому искусному и ловкому вору, как ты, — говорил он. — В этом мире еще не рождался такой способный человек. Сама судьба никогда не видала столь умелого и совершенного мошенника, как ты. В этом мире искусство воровства благодаря тебе достигло вершины и совершенства. Воистину, мастерство увеличивается исполнителем! А теперь вставай и ступай в шаханшахский дворец, подобный раю, ибо властелин всего мира дожидается твоей милости.

Этот мошенник понял, что нет иного пути, кроме правды, и сказал:

— Слава Аллаху и благодарность, что я заслужил похвалы от такого прославленного и искусного вора, как ты, который обучает воровскому ремеслу всех других воров, поднимается по лестнице во дворец небес и крадет у этого фокусника-небосвода солнце. Ты воздал мне по справедливости, и пусть процветает мое счастье, пусть процветает мой удел. Но благородство и великодушие требовали оставить меня в покое и пощадить, пока не заживут мои раны, так поступили бы великие мужи. Тогда я бы сам по велению своей счастливой звезды и по твоему указанию отнес бы рыбу к падишаху, чье сердце щедро, как море. Но раз ты поступил не по-человечески, а скорей всего глупо, то мне не остается ничего другого, как смириться. По-видимому, кровожадная судьба решила, что жемчужина моей жизни должна быть разбита мечом. Поскольку в воровском искусстве я победил всех, то рок окропил моей кровью перекладину виселицы.

Проговорив это, вор встал и отправился к падишаху, плечом к плечу со смертью, и рыба его жизни поплыла в его собственной крови.

Те, кто следует по стезе разума, кто измерил пробным камнем каждую вершину и низину человеческих отношений и достиг тем самым конечного пункта истины, хорошо знают, что если бы второй вор был в безопасности от мести первого и поселился бы в таком месте, где тот не мог его найти, то жизнь его не оборвалась бы.

Если ты зло совершил, не дожидайся прощенья,Ибо не сможет никто жить, отказавшись от мщенья [105].

Попугай возвращается и ведет Джахандар-султана к цели

Когда истинный хозяин положения хочет исполнить желание своего раба без усилий с его стороны, он позаботится о средствах и орудиях к достижению цели. Иными словами, когда попугай распрощался с Джахандаром, который, казалось, восседал на престоле скорби в тронном зале чужбины, то он, расправив свои крылья и влекомый благородными чувствами, полетел в поисках того, что было желанием его властелина. В скором времени попугай прилетел на лужайку, которой мог бы позавидовать рай. В той райской местности жили два брата. Они поспорили и ждали третьего, который решил бы их тяжбу, полагаясь на изречение «появится посторонний человек и разрешит ваше Дело». А дело было в том, что отец оставил им в наследство четыре вещи и при дележе они повздорили, ибо никак не могли поделить поровну старое залатанное ведро, льняную подушку, деревянную миску каландара и деревянные башмаки. Хотя эти вещи и были ничтожны по своей стоимости и свидетельствовали только о нищете, но даже сорок сокровищниц Каруна не стоили их и сокровища Хосрова Парвиза перед ними казались пустым звуком. Из того дырявого ведра каждую минуту можно было извлечь в любом количестве самые дорогие ткани, благовония и драгоценности, какие только производились во всех странах мира. Из подушки можно было вытащить самые отборные жемчуга и ценные каменья, которые добывают под этим голубым небосводом из моря россыпей. Из деревянной миски можно было достать в любой миг самые изысканные яства и напитки, какие бывают на столе у властелинов, и она была не чем иным, как морем щедрот и благ божественных. А деревянные башмаки были подобны трону Сулеймана — да приветствует его Аллах. Стоило только их надеть, как человек в мгновение ока мог пролететь пространство от востока до запада.

Когда попугаю рассказали об этих вещах, он сильно обрадовался, расправил в ликовании крылья и в один миг вернулся к шахзаде, рассказав ему, что он узнал о тех вещах и юношах.

— Теперь, — говорил попугай, — когда тебе предстоит длинный и долгий путь, сопряженный с трудностями, когда тебе нужно решить великие дела, когда ты еще не знаешь, чем кончится твой путь, следует во что бы то ни стало добыть у них те четыре вещи, которые и описать-то трудно. И тогда ты без усилий и стараний сможешь прибыть в страну своей возлюбленной. Хотя человеку такого сана, как ты, не подобает осквернять себя обманом и коварством, хотя это не одобряется религией, тем не менее было бы неразумно упустить из рук такие нежданные блага, которые посланы богом в этот мир только из милосердия, только ради наших насущных нужд.

От скорби и печали шахзаде кипел, словно вино в хуме, и он не раздумывая двинулся по указанному попугаем пути. Спустя три дня и три ночи он прибыл в тот край. Братья ждали его с нетерпением, обрадовались его прибытию, словно счастливому предзнаменованию, и изложили ему свою тяжбу. Шахзаде призадумался на некоторое время, а потом сказал:

— О дорогие друзья! Сколько ни судить, ни рядить, а лучшего не придумать: я пущу из лука две стрелы — одну на восток, другую на запад. Вы побежите за стрелами. Тот, кто вернется первым, возьмет себе две вещи, которые он облюбовал, а тот, кто придет вторым, — возьмет себе оставшиеся.

Братья согласились и побежали за стрелами, словно сами вылетели из лука. А шахзаде не стал терять даром времени, схватил ведро, перебросил через плечо подушку, повесил миску на ремень, надел башмаки и направился прямо в Мину-Савад, где жила Бахравар-бану. По воле всемогущего творца, для которого самые трудные дела — пустяк, шахзаде в мгновение ока оказался у ворот города Мину-Савад, пройдя за единый миг несколько тысяч фарсахов без усилия и труда, — а ведь для этого требовались многие годы! А его благословенный попугай прибыл в те края, словно сказочная птица Хумай, сидя на голове шахзаде.

Джахандар султан прибывает во дворец отца Бахравар-бану в рубище дервиша

Когда Джахандар в одежде дервиша прибыл к воротам того райского города и хотел было войти внутрь, шахские стражники схватили его и отвели во дворец. В той благословенной стране был установлен обычай: когда из чужих стран прибывал человек, то, будь он даже Фаридуном, сначала его отводили в падишахский дворец, где его заставляли рассказать о себе приближенным падишаха. Рассудительный шах, внимательно взглянув на чело Джахандара, который шел прямым путем по майдану любви и арене страсти, заключил, что пришелец не нищий, хотя одет в рубище. Он ясно увидел на его челе черты величия и фарр благородства. Падишах удивился и спросил: