Учебный роман - Кристин Уокер

Тодд открыл рюкзак, чтобы убрать тетрадь с карандашом:

– Сама подумай. У Аманды такая программа в голове заложена – она должна быть идеальной. Ей нельзя показывать свои недостатки. Она всегда должна безупречно выглядеть и так же безупречно себя вести. Ты представляешь, насколько это тяжко? Я понимаю, что тебе такую жизнь и вообразить трудно, но ты попытайся.

– Ты бредишь все интереснее и интереснее, – сказала я с каменным лицом.

– А вот ты…

Я поднесла палец к его лицу:

– Ты смотри, куда…

Тодд застегнул рюкзак и бросил на пол:

– А вот тебя не беспокоит, что о тебе думают люди. Тебе посрать, если ты выглядишь так себе или ведешь себя не совсем адекватно. И это не оскорбление. Да, я знаю! Сам офигеваю. Но реально. Ты говоришь, что считаешь нужным. Делаешь, что хочешь. Когда Аманда все это видит, у нее просто сбой в программе наступает. Она понять не может, почему тебя это все не напрягает. И я думаю, что в глубине души она просто бесится, что не может позволить себе то же самое. Такую свободу. Поэтому она и злится на того, в ком все это видит, то есть на тебя.

К слову о сбоях в программе. Я никогда, даже в самых дичайших и извращенных фантазиях, не могла бы подумать, что Аманда Лоуэлл мне завидует.

– Если все это правда, – ответила я, – я зря столько времени потратила на изготовление ее куклы-вуду.

Тодд усмехнулся:

– Что-то мне подсказывает, что ты быстро найдешь, кого еще она может олицетворять.

– Дело говоришь. Кстати… – Протянув руку, я вырвала пару светлых волос из его головы.

– Ай!

– Мне они понадобятся. – И сунула их в карман.

Тодд потер черепушку:

– Слушай, об Аманде я позабочусь. Давай возвращайся в команду. Ты же сама понимаешь, что хочешь. К тому же за тобой должок.

– Перед тобой, что ли? Это за что?

Тодд улыбнулся:

– За наш бюджет. Я все составил и сдал на прошлой неделе. Сам. Без твоей помощи. Значит, ты должна мне ответную услугу.

Я об этом сраном бюджете напрочь забыла. И так странно, что Господин Обосрашка сделал все сам.

– Ты что-то ужасающе близок к тому, чтобы стать неплохим человеком.

– Спасибо за предупреждение. Я немедленно исправлюсь, – ответил он.

Марси влетела в класс прямо с последним звонком. Мистер Тамбор закричал:

– Рассаживаемся? По местам?

Я встала и нацепила рюкзак на плечо:

– Я подумаю на счет этого вашего черлидерства, скажу после консультации. Там увидимся. – И я пошла к Марси.

– Увидимся, если не разминемся.

Но на самом деле обдумывать было уже нечего. Честно говоря, он подкупил меня «Принцессой».

Глава двадцать четвертая

Был вторник, а значит, через некоторое время нам предстояла встреча с Мэгги Кляйн. Мы подошли к ее кабинету одновременно. Я, как человек, который может гордиться своей вежливостью, жестом пропустила Тодда вперед. Но он улыбнулся и таким же жестом пропустил меня. Я сделала шаг, Тодд тоже и прижал меня к дверному косяку.

– Жутко смешно, – сказала я и дала ему локтем под ребра. Потом протиснулась в дверь и села в кресло.

Тодд плюхнулся в соседнее.

– Тодд, Фиона, приветствую вас, – пробубнила Мэгги Кляйн.

Выглядела она немного так себе. То есть совсем так себе. Уголки глаз припухли, лицо больше не светилось – оно стало серым. А в кабинете пахло лапшой быстрого приготовления. В последние недели она потихоньку сдавала позиции на поприще стиля и гигиены. Я редко чей-то гардероб критикую, но даже мне показалось, что коричневые спортивные штаны и кофта из «Ховер Дэм» – это позор. Кабинет до сих пор был забросан ксерокопиями, которые я видела и раньше. Я подняла несколько листков, валявшихся у меня прямо под ногами, Мэгги сразу вырвала их из моих рук, но я успела понять, что это. Это были копии жалобных писем, которые написали мамины приспешники. Подписанные копии.

– Тебе, наверное, об этом известно, – сказала она.

– Я… гм.

Тодд тоже принялся рыться в бумагах, которые валялись рядом с ним.

– И мои родители написали? Они говорили, что напишут. Даже каждый от себя, так что от моей семьи должно быть два…

Мэгги хлопнула рукой по пачке, которую просматривал Тодд:

– Да. Я получила. Миссис Миллер услужливо пересылает все это мне. – Она попыталась выровнять бумаги, но они соскользнули на пол, и она решила, что пусть валяются среди конфетных фантиков и скомканных салфеток. – Давайте начнем. Во-первых, хочу сообщить, что реальная сумма собранных сообща денег на данный момент составляет 4846$. Половина будет отдана на благотворительность, а каждому победителю… – Мэгги принялась рыться в куче мусора на столе, нашла калькулятор и стала набирать числа.

– Тысяча двести одиннадцать долларов пятнадцать центов, – сказал Тодд.

На лице Мэгги Кляйн появилась недовольная ухмылка. И не сходила ровно до тех пор, пока она не нажала кнопку «равно», после чего ее лицо покраснело на три тона.

– Это… гм… правильно, Тодд… молодец.

Я, хихикнув, поддержала его тайным жестом.

Психологиня спрятала калькулятор обратно в кучу мусора и постаралась прийти в себя. Она попробовала глубоко дышать, но в итоге лишь засвистела, как сдувающийся воздушный шарик. Она положила перед собой нашу папку, но даже не потрудилась ее открыть.

– Ладно. Я еще не посмотрела сданную вами на прошлой неделе смету. Я была немного… занята. Но все равно. Боюсь, у меня плохие новости. Тодд, сегодня тебя уволили с работы. К счастью, тебе удалось найти подработку в женском обувном магазине. Ваш коэффициент дохода сократился до пятидесяти.

– В женском обувном магазине? – спросил Тодд.

– Сократился до пятидесяти? – одновременно с ним сказала я.

– Интересная реакция, – констатировала Мэгги Кляйн, как будто это был некий извращенный научный эксперимент. – Видите ли, в таких ситуациях зачастую именно женщина обеспокоена снижением доходов. А мужчина – снижением социального статуса. Молодцы.

Молодцы? Я решила, что Мэгги Кляйн все же идиотка. Три месяца консультаций – и она пришла к потрясающему заключению, что Тодд – мужского пола, а я – женского. Вот, блин, эврика. Можно созывать Нобелевский комитет.

– К сожалению, в связи с вашим совместным решением, что единственным кормильцем в семье является Тодд, на доход Фионы рассчитывать не приходится. Если бы вы условно работали оба, то на половину вашего реального заработка сохранился бы коэффициент 150. – Она подняла косматую бровь и покачала головой: – Есть над чем задуматься, да?

Но я поняла лишь то, что мне следует всерьез задуматься о выщипывании бровей. Мэгги Кляйн этим вопросом явно пренебрегала – у нее брови были похожи на пару волосатых гусениц, ползущих друг к другу в отчаянном желании слиться в поцелуе. Как я раньше этого не замечала?

Тодд повернулся в мою сторону и положил руку мне на плечо.

– Дорогая, не волнуйся, – сказал он. – Мы справимся. Нет! Нет! Я сделаю все, чтобы ты могла и дальше вырезать слоников из мыла в свое удовольствие. Я знаю, как много это для тебя значит.

Что за фигня?

Погодите-ка. Дошло.

Время поразвлечься.

Я гневно посмотрела на Тодда и спихнула его руку:

– Да? Неужели?

– Разве я не отпустил тебя на конференцию резчиков по мылу? – спросил он, изображая беспокойство.

– Отпустил? Да мне чуть не на коленях пришлось тебя умолять.

– Видит бог, на коленях передо мной ты стоишь не часто. Но ты не смеешь утверждать, что я не поддерживаю тебя в твоем увлечении.

На этом месте встряла Мэгги Кляйн:

– Так, ладно, ребята. Хватит.

Но я своей возможности не упустила:

– Ах да? А как же Бобо? Я работала над ним целых шесть недель. Полтора месяца! А ты – ты им жопу помыл! – Я закрыла лицо руками и сделала вид, будто рыдаю.

– Фиона! Тодд! – рявкнула Мэгги.

Тодд вскинул руки:

– Это было всего один раз! Я совершил лишь одну ошибку, и ты мне никак не можешь ее простить.

Я повернулась к нему, чтобы наорать прямо в лицо, но у него была такая смешная, наигранно злая физиономия, что этого я уже вынести не смогла. У меня внутри все бурлило от смеха.

Я сжала губы, чтобы не показать этого, но смех прорвался через нос, и я фыркнула. Тут уже не смог удержаться Тодд, и мы оба заржали как ненормальные.

А вот Мэгги не было весело. Она задрала рукава своей растянутой кофты и сложила на груди руки:

– Как смешно.

Мы продолжали хохотать.

Она откинулась на спинку кресла:

– Вам стоит попробовать себя в школьном театре.

Мы еще посмеялись.

– Ладно. Хватит.

Мы наконец успокоились. Мэгги Кляйн ущипнула себя за переносицу и тяжело вздохнула.

В этот момент моя мама снова закричала в мегафон. Видимо, этот протест становился ежедневным ритуалом. «Гой-гой-гой», и остальные подхватили: «Брачный курс долой!»

Мэгги Кляйн подлетела к окну, открыла жалюзи и зарычала. В буквальном смысле – как озлобленная собака. Никогда не слышала, чтобы взрослые так делали. Я вообще такое видела лишь один раз, в исполнении маленького капризного ребенка. У нее дрожали руки. И голос тоже.